– Все очень просто, мисс Хартвуд. Я прибыл в аэропорт и стоял в очереди на регистрацию. Передо мной уже оставались буквально два-три человека, когда мне неожиданно позвонили и сказали, что «скорая помощь» увезла мою бабушку в больницу. У нас не такие отношения, чтобы я это просто принял к сведению. Конечно, я тут же ринулся в больницу, забыв обо всем на свете.

– Вы направлялись в Турцию на отдых или предстояла деловая поездка?

– На отдых, у меня двухнедельный отпуск.

– У вас была путевка?

– Нет. Я собирался отдыхать, сняв номер в гостинице. У нас это называется «ехать дикарем».

Что-то удержало Андрея от того, чтобы рассказать о поджидавшей его в Анталье подруге.

Изабелла задала еще несколько уточняющих вопросов, после чего поблагодарила за подробные и четкие ответы.

– Если бы, мистер Корешков, вы не были бывшим сотрудником спецслужб и не работали сейчас в крупном страховом агентстве, на этом нашу беседу можно было бы закончить. Однако мы, как вы догадываетесь, отрабатываем не только версию теракта.

– Вы имеете в виду вариант махинаций со страхованием?

– Это мы тоже не можем сбрасывать со счетов.

– Надеюсь, вы не собираетесь лишить меня свободы до конца следствия? – усмехнулся Андрей.

– Таких намерений у меня нет. Я всего лишь хочу, чтобы вы прошли проверку на «полиграфе». Это обычно в нашей практике. Да и вам, наверное, приходилось его использовать при работе. У вас нет возражений?

Корешков знал, что для проверки на детекторе лжи требуется или согласие допрашиваемого, или специальное разрешение прокуратуры. Но, поскольку ему нечего скрывать, он не стал обострять ситуацию.

– Пожалуйста, проверяйте. Мне отнюдь не хочется, чтобы ехали в больницу, чтобы проверить, правда ли там лечится моя бабушка.

После этих слов Андрей разделся до пояса, давая понять, что ему хорошо известны методы работы с детектором лжи.

Изабелла подошла к столу, на котором стоял «полиграф». Он представлял собой ноутбук с датчиками, соединенными с ним через специальный преобразователь тонкими проводками с разноцветными оплетками. Включив ноутбук, Изабелла надела на правую руку Корешкова датчик артериального давления, на три пальца левой руки – тугие резиновые колечки, на грудь и на живот прикрепила датчики дыхания. Затем установила под ножками стула датчики двигательной активности. Со стороны могло сложиться впечатление, что Корешкова собирается пытать инквизиция. Завершая подготовку к процедуре, англичанка тщательно поправила веб-камеру – теперь ее «глазок» смотрел точно на лицо допрашиваемого.

– Напоминаю, что на все вопросы следует отвечать только «да» или «нет».

Не отрывая глаз от экрана ноутбука, она задала Андрею несколько вопросов из тех, которые уже задавала раньше. Некоторые повторила по два-три раза.

Закончив процедуру, Изабелла неподвижно сидела с обескураженным лицом, что не укрылось от взгляда Корешкова.

– Что с вами, мисс Хартвуд? Неужели машина растолковала вам, какой я жулик и преступник?

– Одно из двух, – вздохнула Изабелла. – Либо я должна немедленно вызвать конвой, чтобы надеть на вас наручники как на человека, причастного к взрыву самолета…

– Либо?

– Либо у вас проблемы со здоровьем. Слишком частый пульс, к тому же аритмия. Откуда это, вы ведь молодой человек.

Андрей криво усмехнулся. Сможет ли понять его эта иностранка, живущая в совершенно ином измерении, нежели он? Неизвестно, какие у нее духовные приоритеты, да и существуют ли они вообще. Хотя тут он, пожалуй, несправедлив. Ему приходилось сталкиваться за границей и с содержательными людьми, и с отзывчивыми.

Он поднял правую руку и постучал по груди:

– «Пепел Клааса стучит в мое сердце».

– Я вас прекрасно понимаю, – кивнула Хартвуд. Она сняла с его пальцев кольца датчиков, сделав это ыстро и нежно, словно боялась причинить ему боль. Оба почувствовали доверие друг к другу. Андрей одобрительно отозвался про Интеллидженс Сервис, сказал, что слышал от настоящих профессионалов много хорошего об этой организации, о методах ее работы. В ответ он тоже получил набор комплиментов, касающихся его личных качеств.

– Мисс Хартвуд, я охотно оказал бы вам помощь в расследовании. Сейчас как раз тот редкий случай, когда у меня есть свободное время, правда, придется потратить часть отпуска, если не весь. Поскольку я знаком со многими российскими реалиями, которые способны поставить любого иностранца в тупик, то могу быть вам полезен.

Она засмеялась:

– В первую очередь меня интересует одна реалия – где в Москве можно перекусить. Я прилетела утром и сегодня еще почти ничего не ела.

Если бы Андрей знал, что не далее как полтора часа назад Изабеллу накормили в посольстве обедом, то реагировал бы на ее слова иначе. А сейчас он охотно откликнулся:

– Как ни странно, но такие места мне известны. Если вы продержитесь еще минут пятнадцать, то я продемонстрирую вам некий так называемый клуб, где можно питаться без малейшего риска для здоровья. Кстати, я тоже еще почти не ел.

– Согласна.

Говоря так, Корешков имел в виду находившийся неподалеку от его дома сравнительно скромный клуб «Левиафан» (владельцы Левин и Афанасьев, название отсюда), где он время от времени столовался. Правда, появлялся обычно там поздно, ужинал, однако знал, что днем клуб тоже функционирует и там можно хорошо пообедать. Туда не стыдно привезти английскую подданную.

Пока они покинули пронизанное бесконечными коридорами здание ФСБ, пока договаривались с посольским шофером, что тот неотступно будет следовать за корешковским «ранглером», прошло достаточно много времени, и в «Левиафане» они появились в «пересменок» – дневных посетителей уже не было, они разошлись, а вечерних – еще не было. В уютном зале, освещаемом утопленными в стенах и потолке неяркими лампочками, Изабелла и Андрей заняли угловой столик. Корешков на правах радушного хозяина заказал много еды, хотя прекрасно знал, что англичанка, как всякая женщина, следящая за фигурой, слегка поклюет, а многое останется нетронутым. Вся надежда была на виски, которое способно поддерживать нормальный аппетит.

Выпив пару рюмок и поев бульона, Изабелла расслабилась, пришла в хорошее настроение, закурила. Чувствовалось, в «Левиафане» ей нравится. Однако о делах разведчица не забывала. Сказала Андрею:

– Я ценю ваше предложение объединить усилия. Однако не вижу, как это можно сделать на практике. Я – офицер спецслужб. Вы сейчас – человек сугубо штатский, не задействованы в каких-либо силовых структурах. Для меня вы не более чем частное лицо.

– В этом-то и будет плодотворность нашего альянса. Я очень нуждаюсь в вашей помощи. У вас есть право арестовывать преступников или ликвидировать их в случае необходимости. У меня как у частного лица подобного права нет.

– Ваш резон я прекрасно понимаю. Но я-то могу действовать и без вас.

– Ну, как знаете, мисс Хартвуд. Я навязываться не стану. Вам придется рассчитывать на вашу интуицию – брать меня в оруженосцы или нет. Судьба не случайно свела нас.

– Вы, оказывается, фаталист. Ну, знаете ли… Ваши слова звучат как предложение руки и сердца.

– Обычно женщинам это приятно? – кокетливо спросил Андрей.

– Смотря кто предлагает, – не менее кокетливо ответила она. – Во всяком случае я ничье предложение пока не принимала.

– Все же, мисс Хартвуд, я считаю, – вновь посерьезнел Корешков, – вы должны использовать мой потенциал на все сто процентов.

– Даже так? Объясните, что вы имеете в виду.

– Пожалуйста. Как вы прекрасно понимаете, я должен был погибнуть с этим самолетом. Тем не менее я остался в живых.

– Вам невероятно повезло.

Андрей помотал головой:

– Мне кажется, на свете не бывает ничего случайного. Самолет был обречен, значит, и я тоже. Однако приговор по неведомым причинам вдруг отменили. Или всего лишь отсрочили, – добавил он.

– Какой приговор, мистер Корешков? Я вас не понимаю.

– Я остался в живых, чтобы отомстить убийцам. И до тех пор, пока это не будет сделано, я буду мучиться. Эта задача будет постоянно преследовать меня. Тогда, в аэропорту, я видел этих детей, девочку и мальчика. Отныне у меня перед глазами все время их лица. Счастливые и беззаботные.