– Не говори так! Смотри, он что-то делает!

Сэнди обошёл лунного виверна по кругу, возвращаясь к тому месту, где в его брюхе застряло копье. Он делает глубокий вдох и хрустит костяшками пальцев, затем возвращает своё внимание на лунного виверна, наклоняется и протягивает руку.

Хоуп судорожно сглатывает.

– Он схватил копьё!

Луна яркая, и свет от оставшихся баночек с лунным светом освещает лицо Сэнди. Хоуп видит, как он закрывает глаза, делает ещё один глубокий вдох, затем…

Мощным рывком Сэнди вытаскивает копьё из брюха виверна.

Глаза огромного зверя расширяются. Он издаёт оглушительный, грохочущий рёв, от которого сотрясается земля. Он дрыгает лапами, а затем, пытаясь подняться, выбрасывает крыло, ловит Сэнди, поднимает его, подбрасывает высоко в воздух. Он парит над головой, а Хоуп и Оливер наблюдают, открыв рты. Вот он пролетает по дуге над старым дубом, к лунному пруду, размахивая руками и ногами, пока не скрывается из виду.

Всплекс!

Виверн снова падает на брюхо и лежит неподвижно. Хоуп и Оливер пристально смотрят друг на друга, затем бросаются через болотистую пустошь к пруду.

Сэнди уже вылезает из воды, промокший до нитки. Когда он направляется к ним, прудовая вода вытекает из его рукавов, штанин, из-под шляпы, которая каким-то волшебным образом осталась на месте.

– Не говорите ни слова, – шипит он им, проходя мимо, высокий и с прямой спиной.

Хоуп не произносит ни слова. Она и Оливер следуют за Сэнди обратно к виверну, который не сдвинулся с места после всех своих усилий. Сэнди поднимает руку, чтобы сказать Хоуп и Оливеру держаться подальше, и идёт дальше, обратно к чудовищу, как будто ему на всё наплевать.

– Ну-ну, мой дорогой, – говорит он успокаивающим тоном. – Старина Сэнди всего лишь пытается помочь.

Когда он подходит ближе, виверн снова урчит и фыркает. Хоуп думает, что её сердце может выскочить из груди.

– Он сумасшедший, – восхищённо говорит Оливер.

Сэнди протягивает руку, кладёт её на голову виверна, гладит его по мордочке.

– Вот и всё. Худшее уже позади.

Он берёт одну из двух оставшихся баночек лунного света, снимает крышку. Затем он обходит вокруг и приседает на корточки около живота виверна, заливая лунным светом колотую рану. Виверн слегка постанывает, но на этот раз не двигается с места, и вскоре Сэнди, кажется, доволен.

– Он поправится? – спрашивает Оливер, когда Сэнди возвращается к ним.

– Слишком рано говорить, – отвечает Сэнди. – За ним нужно будет присматривать всю ночь. Оливер, сделай мне одолжение. Возвращайся к кибитке и приглядывай за лошадью. Мы с Хоуп останемся здесь и присмотрим за нашим большим дружком.

Оливер виляет хвостом, встаёт на задние лапы и кладёт свою лапу на плечо Хоуп. Он облизывает её лицо своим шершавым языком.

– Скоро увидимся.

Затем он поворачивается и с лаем уносится прочь в ночь.

– Он хороший пёс, – говорит Сэнди, глядя ему вслед.

Хоуп впервые замечает, что он держит копьё, которое вырвал из живота виверна.

Сэнди подходит к дубу, снимает своё промокшее твидовое пальто и вешает на ветку. Затем он садится на мягкую землю и прислоняется спиной к дереву. Хоуп сидит рядом с ним, пока он рассматривает наконечник копья в ярком лунном свете.

– Почему кто-то причинил ему боль? – спрашивает она.

– Я не знаю, – говорит Сэнди, качая головой.

Хоуп хмурится.

– Люди едят вивернов?

– Нет. Но у меня были стычки с людьми, которые убивают животных и хранят их в качестве трофеев.

– Что такое трофей?

– Нечто вроде сувенира, – поясняет Сэнди.

– Что? – Хоуп морщится. – Люди хранят мёртвых в качестве сувениров?

– Ну, от кого-то настолько большого, как виверн, они, вероятно, просто оставили бы голову себе.

– Голову? – Хоуп испытывает такое отвращение от этой мысли, что не знает, что сказать. Она не может себе представить, что для кого-то убить такое существо, как виверн, и отрубить ему голову может быть лучше, чем наблюдать, как оно свободно летает по небу. Затем ей в голову приходит другая мысль, и она вздрагивает. – Как ты думаешь, люди, которые причинили ему боль, где-то рядом?

Всё это время Сэнди не сводил глаз с копья.

– Он не мог улететь очень далеко с такой травмой, – говорит он, – так что, я думаю, охотники всё ещё должны быть где-то поблизости. Не волнуйся, душенька, если они наткнутся на меня, я позабочусь о том, чтобы они больше никогда не охотились.

– Тебя действительно интересует эта штука? – Хоуп указывает на копьё.

Взгляд Сэнди на мгновение отрывается от наконечника копья, затем возвращается к нему.

– Что-то в нём не так, – отвечает он. – Я не могу точно сказать, что именно, но оно кажется неправильным. Мне это не нравится.

Хоуп больше интересует виверн, чем копьё. Она всматривается через бугристую вересковую пустошь в его неуклюжие чёрные очертания. Лунный свет блестит на его чешуе, и от него доносится глубокий, ритмичный рокот.

– Я думаю, он спит.

– Да, – соглашается Сэнди.

– Можно мне ещё раз на него посмотреть?

– Нет, душенька, нельзя.

– Я не буду подходить слишком близко. Пожалуйста?

– Что ж такое, душенька! Была ли когда-нибудь хоть минута, чтобы ты была счастлива сидеть спокойно? Ты не можешь приближаться к нему. Если он проснётся, то может взмахнуть крылом и подбросить тебя в воздух, как он сделал со мной. Я не хочу видеть, как ты летаешь по небу, словно маленькая малиновка.

Хоуп складывает свои маленькие ручки на груди, отворачивается от Сэнди и надувает щеки.

– Однако ты проделала хорошую работу, собрав этот лунный свет, – говорит Сэнди после минутного молчания.

Хоуп старается не улыбаться.

– Правда?

– Да. Ты самородок.

Она снова поворачивается к нему лицом.

– Ты позволишь мне скоро использовать заклинания? Пожалуйста!

Она думает о потайной комнате под полом кибитки, заполненной волшебными свечами разных размеров и форм. И высокими стеклянными банками с волшебными палочками, концы которых были обмакнуты в магию и выглядели как огромные спички. Она с детства наблюдала, как Сэнди творит заклинания для торговли на ведьминых рынках, чувствовала запах магии в котле, видела искры и шипящие струйки света. Больше всего на свете она хочет научиться создавать эти заклинания и зелья.

Сэнди печально улыбается ей.

– Ты никогда не сдаёшься, не так ли? Я уже говорил тебе раньше, что начну учить тебя магии, когда тебе исполнится десять.

– Но это ещё так не скоро!

– Тебе так кажется, потому что ты ребёнок, – говорит Сэнди. – Но я обещаю тебе, что это время настанет раньше, чем ты успеешь оглянуться. В любом случае спорить нет смысла. Маги всегда поступали именно так.

Хоуп снова фыркает, и некоторое время они сидят в тишине, глядя на звёзды. Затем Хоуп чувствует знакомое тепло, покалывающее кончики пальцев, и, опустив взгляд, видит, что её кожа снова наливается цветом. Её глаза расширяются, а сердце учащённо бьётся, когда тёплый светло-коричневый цвет достигает её рук, а затем касается рукава пальто, превращаясь в неровный жёлтый участок.

Сэнди подаётся вперёд.

– Когда ты в последний раз принимала лекарство?

– После ужина, как всегда.

Хоуп поднимает руки вверх, и у неё перехватывает дыхание. Цвет на обеих руках, чего раньше никогда не случалось.

Сэнди кивает.

– Это становится сильнее. Прими ещё лекарства. Мне нужно будет смешать более мощное заклинание.

Хоуп достаёт пузырёк с зельем из кармана пальто, смотрит, как жидкость желтеет. Она открывает его, подносит к губам. Однако прежде чем выпить его, она останавливается и представляет, каково это – дать цвету растечься. Она представляет, как жёлтый цвет наполняет её пальто, представляет, как светло-коричневый цвет её кожи придаёт сияние лицу и худым ногам. И что потом? Станет ли трава, на которой она сидит, зелёной? Это цвет травы, не так ли? Но она отмахивается от этих мыслей, как от мошки, и делает глоток из бутылки. Через несколько мгновений краска снова отступает и исчезает, оставляя знакомую боль в груди.