— Может ты и прав, — ответил на это я, задумавшись, — Вот только я не был из тех, кто владел такой магией. Умей я такое, я бы не оказался здесь. И опять, же, ты говоришь о могущественных людях. Раз ты так можешь, стало быть, ты тоже из таких, и, тем не менее, сражался с тварями на передовой.
— А на меня не смотри, — ответил старичок, почесав нос. — Мне попросту повезло научиться таким вещам. Твари напирали, пришлось приспосабливаться, быстро учиться новому. Да и учителя хорошие были. Это сейчас в Зоне, в сравнении с тем временем, тишь да гладь, а тогда мы считали счастьем каждый новый день, что нам довелось прожить. Да, ты забыл учесть, что война против тварей имела совсем другие цели, другие мотивы, в этой войне стоял вопрос выживания. Также ты не учёл, что я в те годы был не намного старше тебя: двадцатипятилетний парнишка из едва уцелевшего рода, попавший в отряд, над которым поработали учёные мужи из боярских родов. Ну а потом, когда стену построили, а врата замолчали, я продолжил учиться новому: временами, когда на тварь какую неведомую натыкался, временами когда умирал со скуки.
— Понятно. Спасибо, за рассказ о твоём прошлом, знаю как непросто порой бывает о таком говорить. — ответил я, стремясь завершить разговор об этом.
— Да не за что, Хал, — рассмеялся старичок. — Это пустяк, моё прошлое так далеко, что теперь кажется туманным сном которого никогда не было, а то что беспокоило меня — давно сгинуло. К тому же, мало ли, вдруг мы в последний раз с тобой вот так говорим, так что, почему бы и не поговорить по душам перед делом.
— Вернемся к насущным делам: с чего мы начнем? У тебя есть план? — всё же, я постарался сменить русло разговора.
— Честно сказать, я хотел сперва заглянуть в какую-нибудь забегаловку рядом с представительством, перекусить, если б мы не задержались, — сказал старичок. — Я уже заглядывал сюда недавно, походил вокруг. План накидал, конечно, но от него теперь толку мало: сейчас ребятки наверняка переставляют оборонные орудия и укрепляют защиту по периметру особняка, и теперь прогуляться вокруг представительства по улицам не привлекая внимание будет непросто. Мы, могли бы как впрошлый раз постучаться к ним через парадную дверь и будь что будет, да только у Вельевых хватает артефактов, атакуя в лоб будет сложно захватить инициативу и навязать свои условия боя на их территории. Да ещё и опытных бойцов в представительстве в достатке, пусть в магии они не так сильны как я, если судить по тем, что я успел разглядеть, артефактами они увешаны так, будто рыночные артефакторы. Пользоваться, само собой, ими бойцы хорошо умеют, с дисциплиной у них всё в порядке, это я тоже успел заметить. Задачу усложняет и то, что мы можем привлечь внимание ОКЖ. Жандармы, конечно, не захотят здесь появляться, предпочтут заявиться, когда всё утихнет, однако, рано или поздно, они будут вынуждены сюда стянуться под давлением местных, так что времени у нас совсем немного.
— Надо же, Седой, — вскинув бровь, я сказал старику, — Оказывается ты всё же можешь грамотно и кратко излагать всю нужную информацию. Помнится, в прошлый раз ты и вовсе сказал, что Вельевых в Крепости семь человек, остальные сопротивляться не будут, а в итоге импровизировали как могли. В этот раз так не выйдет?
— Нет конечно, — ответил Седой, его выражение лица осталось сосредоточенным. — В этот раз я понятия не имею, сколько магов может оказаться внутри, так что будем действовать по ситуации сразу, без обсуждений, как только окажемся в особняке. Могу сказать только, что тут ребяткам хорошо платят за свою работу они готовы ответить головой. Вельевы и тут есть, если ещё не сбежали. Помнишь я говорил про усатого телохранителя? Скорее всего он здесь. А следовательно, тот молодой Вельев тоже тут.
Тут Седой остановился.
— Мы пришли. — сказал старичок. — Видишь тот особняк в конце улицы? Это и есть представительство. В забегаловку, всё же, заглянем, выпьем чайку. Оттуда неплохой обзор на представительство.
Едва заметив заведение, я понял, что Седой назвал забегаловкой, а когда мы подошли ко входу и он открыл дверь, стало окончательно ясно, что это был вовсе не трактир, а самое настоящее кафе с названием на вывеске " Петит каваль кафе'. С французского это переводится как крохотный побег, весьма ироничное совпадение, если вспомнить, чем занимались Вельевы в последние дни. Кафе, конечно, далеко не того уровня, что бывали в Царицыне, но марку стремились держать: тут и люстры роскошные давали интересный свет и официант в белых перчатках находился в небольшом зале. Владелец, как я понял, тоже тут был, стоял, одетый в европейский потрепанный фрак за стойкой, а позади него располагался целый кабинет с множеством металлических банок и ящиков из какого-то дерева благородных цветов. Честно сказать, в этот раз я бы чего покрепче выпил, но в таких заведениях алкогольные напитки — редкость.
— Седой, — передал я безмолвно старичку, глядя на то, как официант выпрямился, и, расплывшись в улыбке, направился к нам, стоило нам открыть дверь. — Ты уверен, что нам стоит тут находиться? Тут лишние свидетели.
— Отсюда мне будет проще, — услышал я привычный басистый голос в голове. — На улице мы привлечём внимание. Уж с двумя посторонними мы как-нибудь разберемся, что делать.
Пока Седой проходил к столику поближе к окну проигнорировав приветствие официанта, я заметил, что, предположительно владелец заведения, мужик средних лет, заметно повеселел, увидев нас. Похоже у него не так много посетителей бывает.
Поняв как я могу быстро решить вопрос, не прибегая к магии, я направился прямо к нему. Было бы неплохо ляпнуть что-нибудь на французском, не зря же Михаил столько лет его учил.
— Бонсуар ву, мон ами, — поприветствовал я мужичка, на что тот удивился и расплылся в улыбке ещё шире.
— Бонсуар месье, — ответил он.
— Я с моим, — тут я запнулся на секунду, прикидывая как обозвать Седого в образе старика. Если брать в расчёт его настоящий возраст, он Михаилу в прадеды годится… Спешно отогнав посторонние мысли, я достал кошель, отсыпал немалую горсть золотых прямо на стойку и продолжил. — Отцом хотели бы посидеть у вас какое-то время и не хотели бы, чтобы нам мешали. И принеси два кофе. С сахаром.
— Как пожелаете, месье, — ответил улыбающийся владелец, сгрёб монеты в какую-то пустую банку и принялся за работу, а я вернулся за столик к своему «отцу», который прильнул к широкому окну и слегка светящимися глазами внимательно разглядывал особняк.
— Я решил вопрос. — сказал я, присаживаясь. — Пришлось раскошелиться.
— Деньгами что-ли вопрос решал? — удивился Седой. — Ману на пару заклятий потратить жалко было?
— Скорее мужика жалко, — ответил я. — Видно, что он изрядно вложился в это место, и теперь едва сводит концы с концами, так что тут звонкая монета понадёжнее будет.
Не успел я договорить, как официант принёс две чашки кофе и керамическую сахарницу с ложкой, поклонился и ушёл в за дверь у стойки, владелец, поклонившись нам, последовал его примеру.
— Ты, конечно, правильно поступил. — медленно произнёс Седой, наблюдая за особняком, его глаза теперь были совсем черными, в них даже не отражался свет от кристаллов ближайшей люстры. — Вот только теперь, если кто из Вельевских прихвостней обратит внимание на это кафе, к слову, одно из немногих, работающих в столь поздний час, он может заподозрить что-то неладное, высмотрев пару странных мужиков, пьющих кофе в пустом зале.
— Но ты сам говорил, они не ждут нас прямо сейчас. — возразил на его замечание я. — А значит и высматривать сейчас не станут. Напомнить тебе, о плаще в котором я сижу? С такого расстояния, в лучшем случае, из особняка они увидят одного старика с двумя чашками в пустом зале.
Старичок в балахоне оторвал свой взгляд от окна и ехидно улыбнулся, а глаза его приняли прежний вид.
— Вот такой ты мне больше нравишься, чем-то тухлое подобие человека, которым ты был в торговом доме. — сказал Седой. — Поправлю тебя: они увидят пустой зал с двумя не убранными чашками кофе, пропадающими из вида время от времени, именно так работают мои зачарования. Но чашки — пустяк, если б мы прохаживались по улице, артефакты дозорных нас заметили бы куда быстрее. К счастью, ты прав, в доме сейчас возня полным ходом, дозорный снаружи только один, и его постоянно отвлекают всякими распоряжениями, ему точно не до нас.
