Мои усилия дали потрясающие результаты. Меня начали выделять учителя и я приблизилась к лучшим в классе. Стал снижаться вес. Одноклассники постепенно приняли меня и начали дружить со мной. «Наконец-то я разгадала этот секрет», – сказала я себе.

Доводить себя до предела стало для меня манией, и я верила, что это путь к моим мечтам. Поэтому я глубоко прятала свою боль, а моим якорем в бушующем море стала все более упорная работа. Пока я продолжала выходить из своей зоны комфорта, мне не требовались ни талант, ни особые навыки. Мне просто нужно было работать все больше и больше, преодолевая дискомфорт и скрывая растущие стресс и тревогу.

Но даже несмотря на такую дисгармоничную жизнь, на глубинном уровне выбор, который я делала, не имел для меня особого смысла. Хотя внутренне я сомневалась в логичности того, что дискомфорт может привести кого-то к комфортной жизни, я не могла сформулировать эту интуитивную догадку. Кроме того, я уже понимала, что чувство дискомфорта продвигает меня вперед, поэтому удвоила усилия, чтобы испытывать его еще чаще.

В колледже я записалась на все возможные занятия, начала работать в студенческом журнале, запустила онлайн-бизнес и свела к минимуму свою социальную жизнь. Я все так же носила маску из своего незалеченного прошлого, притворяясь отличницей и гоняясь за успехом, и думала, что наконец-то нашла рецепт, который действительно работает.

Со стороны казалось, что у меня все прекрасно. Я переехала в студенческий городок и могла наслаждаться свободой. Я рано приходила в класс. Мое имя красовалось в списке лучших студентов. Никто не знал, что творилось у меня внутри, – а там постоянно жили боль, стресс и становившееся все более невыносимым давление.

В итоге, поскольку мне не хватало позитивных инструментов, чтобы освободиться от бремени, которое я с собой носила, и справиться с давлением, на которое я сама себя обрекала, моя жизнь начала в прямом смысле рушиться. Я выгорела, и это проявилось в виде гормонального сбоя, увеличения веса и приступов крайней тревоги. Во время занятий у меня начались панические атаки, чего со мной никогда раньше не было. Я бежала в туалет, а когда приступ проходил, возвращалась в аудиторию, чувствуя себя потрясенной и обессиленной.

В конце концов мне пришлось бросить колледж. Разумеется, я была морально раздавлена этим провалом. В моей голове крутилась поговорка: «Даром в жизни ничего не дается». Я оправилась от удара единственным способом, который был мне знаком: позволила азарту, работе и ощущению дискомфорта и дальше гнать меня вперед.

Моя вынужденная стойкость удерживала меня в месте, которое я теперь называю «Зоной выживания» – там я смогла извлечь для себя максимум пользы из ситуации, учась держаться на плаву в тяжелые времена. Я больше не жила в кампусе, но продолжала работать и научилась делать это из дома. Я создавала веб-сайты, активно пользовалась соцсетями и вошла в топ продавцов на eBay. Я снова наслаждалась тем, что делала, игнорируя внутренние симптомы стресса, усталости и подавленности.

Мною владела следующая идея: «Ты должна постоянно выходить из зоны комфорта, Кристен. Иного пути нет».

Каждый раз, когда мне случалось столкнуться с одним из своих ограничений, я преодолевала его. Я гордилась тем, насколько хорошо «справилась с собой», не поступившись своей мечтой. Если мне нужно было освоить какой-то навык, я это делала. Если подворачивалась какая-то возможность, я буквально набрасывалась на нее. Отдых, свободное время, забота о себе и развлечения редко входили в мой распорядок дня. Я всегда стремилась к тому, чтобы поднять ставки еще выше.

Мне потребовалось еще несколько эмоциональных выгораний, чтобы начать прислушиваться к тихому внутреннему голосу, который сомневался в необходимости такого значительного дискомфорта. По сути, мне пришлось спуститься на самое дно и поставить крест на своей жизни, прежде чем голоса, приказывавшие мне жить в дискомфорте, умолкли.

В то время мне еще не исполнилось тридцати. Я истощила себя до такой степени, что больше ничего не могла дать ни себе, ни другим. У меня была депрессия, повышенная тревожность и ожирение, я была разорена и совершенно дезориентирована. Я настолько превысила свой предел прочности, что чувствовала себя изнуренной. Фактически я вытолкнула себя из Зоны выживания в место, которое теперь называю «Зоной самоуспокоенности», и там физически рухнула. В главе 3 я подробно расскажу об этих понятиях, а пока просто знайте, что в этой зоне царит страх, и, находясь в ней, я неделями оставалась прикованной к постели. Все пошло кувырком. Жизнь свелась к тому, чтобы просто продержаться еще день, а часто – еще час. Проводя все свое время в постели, я барахталась в негативных эмоциях: беспокойстве, чувстве вины, обиде, депрессии и тревоге, и это было далеко не все, что я чувствовала. Я провалилась в глубокую черную дыру отчаяния и ненависти к себе и не представляла, как мне оттуда выбраться и возможно ли это в принципе.

Помню, как в то время я впервые пошла на терапию. Это было обязательным условием в клинике, куда меня положили на обследование. Мой близкий человек сообщил врачам, что я подумывала о самоубийстве и была не в состоянии самостоятельно встать с постели.

Когда я впервые вошла в кабинет врача, то не знала, чего ожидать. Мне было стыдно делиться своей историей, но я это сделала, и этот разговор возымел огромный целительный эффект. Впервые в жизни я смогла выразить словами свою боль и сидевший у меня внутри стыд, рассказав кому-то о ноше, которую я несла. Слезы лились из меня рекой, я чувствовала облегчение. Врач отреагировала совсем не так, как я ожидала.

«Вы когда-нибудь смотрели “Семейку монстров”?», – спросила она, имея в виду популярный сериал[1], который в то время опять крутили по телевизору. Я ответила утвердительно.

«Что ж, – продолжила она, – вы же вылитая Мэрилин. Вы позитивно относитесь к жизни и это нормально. Вам нужно чаще разрешать себе быть собой».

Впервые в жизни я почувствовала, что меня видят.

Проблема заключалась не в том, кем я была, как видела мир или в чем находила для себя смысл. Беда была в том, что, отвергая себя, я игнорировала свой внутренний компас, свою интуицию. Как и Мэрилин в «Семейке монстров», я тоже «позитивно мыслила» и была «нормальной», но считала, что ошибаюсь, а правы другие. Я строила свою жизнь, мировоззрение и планы успешного будущего на том, что обо мне думают другие – включая их насмешки надо мной. Когда я осознала это, то перестала принимать чужое мнение так близко к сердцу и разрешила себе вернуться к тому, что сама считала истинным. Отбросив ярлыки, которые я позволяла другим навешивать на себя, я наконец-то ощутила себя собой. Я наконец-то была дома. Это было невероятно умиротворяющее чувство, и я больше ни разу не оглянулась назад. Так начался мой путь исцеления и глубокая работа над своей личностью.

Я делюсь своей историей, чтобы помочь вам осознать: совсем не обязательно испытывать дискомфорт – постоянные стресс, тревогу, беспокойство, – чтобы добиться успеха.

Печальная правда заключается в том, что я не единственная, кто с этим столкнулся. Несмотря на всю доступную нам информацию о самопомощи и позитивном мышлении, исследования показывают, что более половины населения США ежедневно испытывает стресс, беспокойство или фрустрацию, а недавний опрос Института Гэллапа[2] показал, что каждый пятый американец «столь сильно страдает от тревожности или депрессии, что не может продолжать свою привычную ежедневную деятельность». Мы живем в эпоху, когда вознаграждение и хвала полагаются за переутомление, в обществе, которое считает совершенно нормальным приносить развлечения и отдых в жертву работе. И если мы все-таки берем отпуск, чтобы провести время с семьей или просто отдохнуть, то часто испытываем стресс либо чувство вины.