Сидоров: – Скоро вы будете нормально зарабатывать. Но такое произойдёт только в том случае, если вы не прекратите болтать антинародного, можно сказать, экстремистского вздора. И не стоит отвлекаться от темы. Я напоминаю вам, что мы обязаны за сегодняшний день ещё раз проверить вас на лояльность к существующей власти.

Хламов: – Мне безразлично. Я лоялен и аполитичен. Я только повторяю, что говорят другие люди. Многие… всякое говорят. Сам не знаю, но люди утверждают… Проще говоря, загляните в Интернет и посмотрите, что нормальные граждане пишут о компрадорах местного значения. Когда ознакомитесь, то у вас… рейтинг упадёт сходу и уже никогда не поднимется.

Сидоров: – Я в курсе. Читал. Вздор! А вы взрослый мужчина, но повторяете за всякими хулиганами самые не хорошие слова. Ая-яй!

Хламов: – Меня зомбировали. И те, и другие. Я не виноват в том, что вот именно такой! Я ведь уже заполнил десятки анкет, в которых настойчиво намекал, что я не шпион, ни диверсант и даже… ни экстремист, не имею ни крамольных связей, ни родственников в сомнительных коллективах, не участвую ни в каких митингах, не состою, не судим… Даже знакомых за границей нет. И открою вам тайну!

Сидоров (заинтересованно, отодвигает в сторону папку с бумагами): – Ну-ка, ну-ка! Что там у вас?

Хламов: – Вам, как… доброму человеку и активному члену руководящей, то есть я хотел сказать, партии власти в вашем лице, доверительно сообщаю. Не для разглашения.

Сидоров: – Говорите! Не стесняйтесь. Мы постараемся всё уладить. На вас весит убийство или вы обокрали пивной ларёк?

Хламов: – Нет. Всё гораздо страшнее.

Сидоров (озабочено): – Что?

Хламов (очень тихо и с грустью): – Можете верить или нет, но у меня не имеется денежных вкладов не только в швейцарских банках, но даже и в нашем… сберегательном, родном, российском.

Сидоров (удивлённо): – Страшно! Почти позорно… Но поправимо. А почему у вас нет нигде и никаких вкладов?

Хламов: – Потому, что гречка подорожала. А мы все – я и моя жена, двое маленьких детей очень любим гречневую кашу, и по той причине лишних денег у нас не наблюдается. Какие могут быть вклады? Регулярно, один раз в месяц мы садимся в тихий и плотный семейный круг, и едим… с блаженством гречневую кашу. И тогда даже я начинаю верить, что живу в кромешном… раю.

Сидоров (наставительно улыбается): – Ах, этот неуместный и совсем не смешной ваш… юмор! Если бы вы только до конца понимали, куда вы попали, в чей уютный домик, ну, допустим, дворец, то так бы не улыбались… Скептически. Надо уметь ценить то, что даровала вам сама судьба. В некоторой степени, я вам даже завидую. Но чисто по-человечески, нахожусь в состоянии радости за вас и за таких вот, как вы… никчемных и непутёвых. Везёт же… некоторым.

Хламов: – Мне приятно, что вы не очень завистливый господин. Но вот, скажите, как бы я улыбался, если бы окончательно осознал, в чьём дворце я нахожусь?

Сидоров: – Вы бы улыбались задорно, с искринкой в глазах, как та самая лисица, которая отбирает у ворон последний кусок сыра. Ведь забавно! Правда?

Хламов: – Очень весело!

Сидоров: – А ведь здесь, в данном особняке, любое неверное действие может нанести не поправимый вред государству через лицо, которое… Одним словом, вам доверено, в очень большой степени, здоровье и безопасность человека, который… Очень государственный человек… в мировом масштабе.

Хламов (пожимает плечами): – Я слышал, что он просто богатый… миллиардер, но даже не депутат городской думы. Я уже говорил. Он, так сказать, владелец заводов и, как констатировал про зарубежную буржуазию в своё время, один из классиков советской литературы для младшего школьного возраста, не только заводов, но и газет, и пароходов. Сейчас такие господа и дамы очень даже есть.

Сидоров: – Ну вот, вы начинаете, в конце концов, понимать, Вадим Вадимович, что… богатые тоже плачут. Но здесь, слава богу, пока веселятся.

Хламов: – До первой пули,

Сидоров (возмущённо): – Что? Я не расслышал или мне показалось? Вы что-то сказали про пулю?

Хламов: – Отрицаю! Про пулю я ничего не говорил. Просто, начал рассказ о том, что у меня, в моей комнатке, которая, как бы, расположилась в квартире на двенадцать хозяев, проживает маленький ёжик, и зовут его Пулик.

Сидоров: – Проверим! Если у вас в наличии имеется такой ёжик, то… тогда ладно.

Хламов: – Сейчас ёжика нет. Его нет… с нами!

Сидоров: – Почему?

Хламов: – Он скоропостижно скончался от… вселенской грусти.

Сидоров: – Когда?

Хламов: – Только что. Я чувствую… душой. У нас с ним (почти что плачет) телепатическая и духовная связь. Он умер ещё и от плохого аппетита.

Сидоров: – Когда?

Хламов: – Что «когда»?

Сидоров: – Когда вы прекратите паясничать и начнёте морально готовиться к тому, что я вам сейчас скажу.

Хламов: – Уже прекратил! Но я не вру, я очень страдаю (стонет). Пулик был для меня больше, чем друг. Мы ходили с ним на охоту.

Сидоров: – На кого охотились? На мышей?

Хламов: – Нет! В основном, боровая дичь. На лосей тоже. Но редко. Тут врать не буду. Не хорошо говорить неправду. На уток и гусей ещё мы с ним охотились. Он… плавающий ёжик. Очень умный. Всё умел и многое знал. Мне… больно.

Сидоров (с вздохом): – Если так, то примите мои соболезнования. Я сочувствую вам и сожалею, что вас постигло такое горе.

Хламов: – Да, постигло. Лучше бы я…

Сидоров: – Может быть, вы и правы. Лучше бы вы…

Хламов: – В каком смысле? Я не то хотел сказать. Лучше бы я, вам не говорил о своей утрате. Тогда меньше бы и сам страдал, и вам не приносил бы тяжких страданий.

Сидоров: – Я ничего. Я… держусь. Понимаю, у вас трагедия. Но, всё равно, вы пока задавайте вопросы! Но только не дурацкие. Нам надо работать. А дельные задавайте вопросы, по теме вашей… работы. Время – деньги!

Хламов: – Ладно. Договорились. Буду мудрым и осмотрительным, как большой и умный ворон из чукотских сказок, а не наш, московский, который без сыра остался, и всё по помойкам… шастает. Говорю! А вы слушайте, и потом не утверждайте, что не слышали. Я за прошлую прошёл мощную медицинскую комиссию, но так и не понял, кем я здесь, у вас, буду усиленно трудиться и зверски напрягаться. Что всё это означает?

Сидоров: – Не спешите. Всему своё время. Подробности данного плана вам объяснят другие компетентные люди, а я…

Хламов: – А вы кто? Кто вы?

Сидоров: – Я здесь начальник службы безопасности всего этого… жилья и ораны, и, кроме того, почти что, личный секретарь… Вы понимаете, кого. Извините, я с вами долго общался и до того, и сейчас. Но вот не представился вам. Завертелся! Зовут меня Варан Гартанович Сидоров.