– Все это для тебя слишком порочно, не так ли? – Горячее дыхание Логана коснулось моей щеки. – Ты ведь хорошая девочка? Девственная и чистая?

Меня затошнило от волнения. Он стоял слишком близко и пах антисептиком, но его голос звучал возбуждающе, а моя спина покрылась мурашками. Логан был старшим среди братьев, и ему уже исполнилось шестнадцать.

– Ты когда-нибудь пробовала? – спросил он, по-прежнему находясь за моей спиной, и потряс передо мной банкой.

– Не пробовала.

Логан протянул мне свой напиток. Я быстро осмотрелась, но его подруги не было поблизости. Сердце совершило кульбит и застучало в горле.

Горький хмель коснулся моего языка, и я поморщилась, но сделала глоток. Логан наблюдал за мной, поэтому я сделала второй, прежде чем вернуть ему банку. Это было отвратительно.

Было в его взгляде нечто жестокое и опасное, но в тот момент оно лишь приводило меня в экстаз. Внизу живота тянуло, но я приняла это чувство за порхание бабочек.

– Я сначала решил, что ты верующая, когда ты ходила по школе вся такая тихая, – томно произнес он и провел костяшками по моей щеке. – Но, похоже, я ошибался.

Мое тело поддалось его прикосновениям, я прислонилась к нему спиной. Парень обвил мою талию рукой. Тепло кружило голову и путало мысли. Меня привел в чувство звон стекла.

– Мы ее вскрыли! – торжественно закричал брат Логана и вознес над собой трофей – разбитое горлышко винной бутылки.

Он направлялся к нам. Инстинктивно я хотела отпрянуть от Логана, но тот крепко прижал меня к себе за плечи. Тревожная тошнота подошла опасно близко к горлу, но мне нравилось то, как он меня касался. Я не хотела, чтобы это заканчивалось.

Подружка Логана вонзила в меня свой взгляд, словно нож, и гадко ухмыльнулась. Внутри похолодело, и я отвела глаза.

– Мервин, может, ты хочешь угостить нашу новую подругу? – медленно спросил Логан.

Мервин хищно улыбнулся в ответ и протянул мне вино. Острое горлышко свидетельствовало о том, как именно они открыли эту бутылку. Никто не догадался украсть у родителей не только вино, но еще и штопор.

Я потянулась сделать глоток, но напоролась губой на острый край. Слюна стала соленой на вкус. Я коснулась подушечками пальцев порезанной губы.

Внезапно потух наш единственный источник света – фары стоящей на улице машины Логана, которая на самом деле принадлежала его матери. Именно они освещали склеп сквозь окна.

– Аккумулятор опять сдох, наверное, – простонал Логан. – Пойду посмотрю.

Склеп погрузился в темноту, и я шумно выдохнула. Рядом послышалось шарканье ботинок, и я инстинктивно двинулась к выходу. Очевидно, в полутьме я потеряла чувство ориентации, потому что врезалась в кого-то и отлетела в глубь склепа.

Тогда-то они и захлопнули дверь. Я не сразу осознала, что произошло. Шепча мне на ухо непристойности, Логан украл из моей сумки ключи и закрыл склеп с обратной стороны.

Я принялась колотить в каменную дверь так, что разбила костяшки пальцев, но в ответ услышала лишь смех. В панике я попятилась, врезалась бедром в гроб и вскрикнула. Я резко прикусила пораненную губу и, застонав от боли, прижала к ней пальцы, чтобы остановить кровь.

Мои руки были измазаны кровью, которая медленно стекала на шарф, на пол, на гроб святого Иосифа… Наверняка придется зашивать рану.

– Убирайся! – зашипела темнота.

У меня закружилась голова. Спотыкаясь, я шла вдоль стен и пыталась нащупать рукой какую-нибудь запасную дверь. Витражи на окнах были слишком плотными и рассеивали и без того скудное свечение звезд и новой луны.

Мне показалось. Мне просто показалось.

– Убирайся, дитя смерти! Тебе здесь не место!

Голоса раздавались то слева, то справа. Я завизжала.

Наверняка это мои одноклассники издевались надо мной, но мурашки все равно бегали по коже, а сердце нещадно билось в груди.

– Ты испортишь этот мир, ведьма! Беги прочь с этих земель! – пронзил мой слух хриплый голос.

Виски сильно заболели, а из губы продолжала течь кровь. Собственное сбивчивое дыхание – это все, что я слышала, пока они наконец не отворили дверь в склеп.

Я побежала со всех ног мимо смеющихся подростков прямиком до дома. На дрожащих ногах я поднялась в спальню, завернулась в одеяло и проплакала до утра.

На следующий день мне пришлось услышать множество грязных сплетен и догадок, почему я тогда вырвалась не просто в слезах, но еще и с окровавленными руками и лицом.

Кто-то заявил, что я религиозный фанатик и принесла свою кровь в жертву святому Иосифу в День святых. Другие предположили, что я настолько испугалась, что решила покончить с собой. Дети церковного пастыря и вовсе обвинили меня в осквернении места упокоения святого и облили благословленной водой после уроков. Они кричали, что я продала душу дьяволу, и я желала, чтобы это оказалось правдой.

Существовала же причина, почему Логан и его друзья так издевались надо мной в ту ночь? Что со мной было не так?

С того дня я избегала склепа святого Иосифа, да и самого кладбища. Голоса периодически шипели в моих снах в последующие годы, отчего я просыпалась среди ночи в холодном поту и сидела на кровати, рассматривая безмятежную луну на темном небосводе, пока ей на смену не приходило солнце.

Маме я об этом так и не рассказала, просто приняла заслуженное наказание за то, что убежала ночью на кладбище без разрешения, – целый месяц убирала весь дом сама.

Я больше не пыталась стать частью своего класса или какого-либо общества. В чем был смысл? Я избегала смотреть Логану или его братьям в глаза в школьном коридоре и обходила стороной всех популярных одноклассниц.

Если притвориться, что их не существует, люди перестают обращать внимание и на тебя.

Воспоминания о последнем визите в склеп святого Иосифа проносились перед моим взором, словно фильм на быстрой перемотке. Я не хотела фокусироваться ни на одном из конкретных моментов, но остановить поток не могла.

От мысли о возвращении туда ночью у меня кружилась голова.

На небосвод вышли тучи. Раскаты грома предупреждали меня о дожде, но я их проигнорировала и даже не захватила зонт.

Я думала только об одном: мама в опасности. А еще – что магия реальна и мама врала мне все эти годы.

Ночь начинала вступать в свои права. Я застыла перед открытым шкафом. Как мне стоило одеться? Где находится Дом крови? Жарко ли там? Или, наоборот, царит лютый холод?

Мне почему-то представлялось, что там холодно, мокро и серо, как в пещере посреди темного леса. А еще все чертят пентаграммы на земле и поют у костра. В моей голове звук этих песен казался преследующим, будоражащим и заповедным.

Очевидно, все мои представления о ведьмах и магах – это совокупность фильмов, сериалов и книг. Вряд ли реальность им соответствовала.

Я задрожала и заметила, что забыла закрыть утром окно в спальне. Ущипнув за щеки, холод встряхнул меня. Но и этого было мало, чтобы я начала смотреть на ситуацию трезво. Моя мама в беде, и больше никто не видел, как она исчезла. В полиции надо мной посмеялись.

Я должна последовать за Ратбоуном в Дом крови. У меня ведь нет выбора, не так ли?

Привычная картина моей спальни сменилась на каменную пещеру, напоминавшую склеп святого Иосифа: собачий холод, опустевший комод посреди комнаты и проклятая новая луна. Мой мозг играл со мною злую шутку. Я представила, как мама лежит поверх древней гробницы, связанная и покрытая синяками.

Какие правила существовали в магических тюрьмах? Насколько сильно, по их мнению, мама согрешила? Мучили ли они ее?

Я взглянула на себя в зеркале. Остатки вчерашнего макияжа все еще покрывали лицо в тех местах, до которых я не добралась перед сном. Но мои глаза… Они слегка светились. Я моргнула по меньшей мере двадцать раз, желая убедиться, что мне не почудилось.

Они и в самом деле светились.

Жуть.

Не может быть во мне никакой магии! Нет! Ладони выглядели как обычно, оттенок кожи не изменился. Да и внутри я не чувствовала ничего особенного. Должно быть, я действительно приемная дочь. Или меня случайно подменили в роддоме. А это свечение в глазах – результат моего больного воображения. Может, вся эта история – какая-то чудовищная ошибка?