– Вреда это точно не принесет, – согласилась доктор Шрайвер, когда он озвучил эту идею ей. – Вопрос в том, как ты сам с этим справишься. – Она посмотрела на него сквозь очки в черепаховой оправе, из-за которых ее карие глаза казались еще больше. – Там у тебя не будет такой поддержки друзей, как здесь, Дэн.

– Это ведь только на лето, – сказал он. – Мы вернемся как раз к школе. По крайней мере, у меня опять будет работа. При прочих равных мне реально нужны деньги.

– Конечно, нужны. Я понимаю. – Как специалист, работающий с травмой Шона, доктор Шрайвер понимала ситуацию во всех мельчайших нюансах. В конце концов, она сама была матерью. – Это может произойти в любой момент, Дэн, ты сам знаешь. Шон начнет говорить, когда будет готов. Не паникуй, если это займет больше времени, чем хотелось бы.

– Я постоянно повторяю себе это.

– Хорошо. Просто жди. – Она встала из-за стола, чтобы проводить его. – Я никогда не была в Ирландии. Но всегда хотела. У меня есть ирландские предки, как и у Кирка, моего мужа.

– Судя по моей фамилии, у меня, наверное, тоже есть. Может быть, поищу их. – Он улыбнулся и повернулся, чтобы уйти.

– Дэн?

– Да?

– Постарайся не сильно волноваться и немного развеяться. И помни, я всегда на связи, если срочно тебе понадоблюсь.

– Будем надеяться, что ничего эдакого не случится. Но спасибо, доктор Шрайвер, за все.

– Всегда рада, мне будет приятно.

Он и правда был ей благодарен. Доктор Шрайвер была замечательной. Фактически все и каждый проявили себя с наилучшей стороны. Дэн даже не представлял, как много доброты существует в мире.

Прошло уже больше года с аварии, и каким-то образом они пережили все эти месяцы, но Шон так и не сказал ни единого слова. Дэн уже сомневался, сможет ли сын когда-нибудь заговорить. Чем дольше он молчал, тем больше Дэн боялся. Доктор Шрайвер сказала, что это хрестоматийное посттравматическое стрессовое расстройство, что надо продолжать жить обычной жизнью, насколько возможно, что Шону следует вернуться в школу, продолжить лечение и психотерапевтические сеансы и что он заговорит, когда будет готов. А пока особенно важно, чтобы Дэн как можно больше с ним общался, не давал Шону погружаться глубже в себя.

Все делали все возможное, но основной груз ответственности лежал на Дэне, и он сейчас был единственным кормильцем, потому что с разговорами или без есть им нужно было каждый день.

Идеальнее времени для поездки и придумать было нельзя: ему предстояло отправиться в командировку на юго-запад Ирландии, в небольшую деревню под названием Баллианна, которая, по отзывам туристов в интернете, славилась красивыми пейзажами, великолепной рыбалкой и потрясающим полем для гольфа в клубе мирового класса.

Ирония проекта, который ему предстояло делать, была для него очевидна. Дэну нужно было собрать информацию о подводном трансатлантическом кабеле, который позволил впервые в истории наладить сообщение между людьми с разных континентов. Общение и кабель как его средство должны были стать темой документального фильма, который он собирался снять со своей командой. Но именно в общении ему было отказано, хотя сейчас он больше всего в нем нуждался. Вместо этого Дэну приходилось переносить молчание сына, которое лежало между ними, такое же реальное и глубокое, как океан, и столь же опасное.

Он справится, он знал, что сможет. Ему придется ради семьи. Это ведь тоже работа – возвращение к нормальной жизни, хотя и в другой стране, где они никогда раньше не были. Но, может быть, это им и нужно – уехать туда, где нет никаких воспоминаний. Там должно стать лучше просто потому, что он нигде не мог чувствовать себя хуже, ведь здесь, дома, от прежней жизни осталась лишь выжженная пустыня. По крайней мере, в Ирландии его не будут постоянно окружать напоминания о том, как много он потерял. А может быть, просто может быть, там Шон сможет заговорить. Может быть, они даже найдут дорогу назад к друг другу, снова станут настоящей семьей. Дэн чертовски на это надеялся.

Это конечно избитый штамп, но ей невыносимо, и она готова скрипеть зубами каждый раз, когда думает о случившемся, а не думать не может, так что она в последний раз оглядывает устрашающе пустые комнаты места, которое раньше называла домом. Вещи рассортированы, мебель и картины упакованы и отправлены на хранение, так же как и ее чувства. С чувствами покончено: посмотрите, куда они ее завели. Она отдает ключи риелтору, вызывает «Убер» и едет в Сохо на прощальный обед с Тео, ее партнером, соучредителем агентства «Хаббл». Сейчас июнь, город, кажется, никогда не выглядел красивее и дружелюбнее. Она всегда считала, что Лондон летом особенно хорош. Это ее любимое время года, ведь так приятно наблюдать, как люди избавляются от зимней бледности и теплых пальто, от оков практичности, отставляют чопорные английские привычки и наконец расцветают в долгожданном тепле. Даже помпезная архитектура выглядит менее грозно, если залита потоками света. Хотя она слишком загружена, чтобы наслаждаться типичными летними радостями – неторопливыми обедами в элегантных кафе на открытом воздухе, прогулками по паркам или ленивыми вечерами в пабах на берегу реки, – но ей нравится, что все это просто есть. Сейчас, думает она, легче наблюдать за жизнью других людей, чем размышлять о своей собственной.

Такси высаживает ее около любимого греческого ресторана на Бервик-стрит, где Тео уже сидит за своим обычным столиком на улице, а рядом охлаждается в ведерке со льдом бутылка шампанского.

– Уже празднуешь, Тео?

– Они настаивали, – говорит он с усмешкой, наливая ей бокал. Энни качает головой и садится. – Хотя Космо не верит, что ты бросаешь нас. Правда, Космо?

Тео смотрит на пожилого официанта, и тот качает головой, изобразив соответствующее скорбное выражение лица.

– Я тоже. – Тео поднимает свой бокал. – Что мы будем делать без тебя целых три месяца? Если ты, конечно, продержишься так долго. Лично я даю максимум полтора. Потом ты на стенку полезешь.

– Мы вроде решили, что на стенку я полезу, если останусь здесь?

– Ну да, ну да. – Тео щурит глаза. – Но тогда я думал, что ты сбежишь отдыхать в спа-отель на краю света или писать роман в бунгало на берегу океана, а не поедешь домой в Ирландию… – Он проговаривает их заказ Космо на беглом греческом, а затем снова усаживается в кресло и спрашивает, глядя на нее: – Ты действительно уверена?

– Ты знаешь, что да. И знаешь почему.

Тео выдерживает ее взгляд и кивает.

– Я просто… не знаю, правильно ли это. Возвращение домой – не всегда выход.

– Сейчас я не могу придумать ничего лучше. И кроме того, я там нужна.

– Ты нужна здесь.

– Ты всегда можешь послать мне имейл, и я отвечу. Мы можем говорить по видеосвязи, будет даже романтично: вроде как я в офисе, только фон другой.

– Я никогда не умел поддерживать отношения на расстоянии. Мне нравится, когда коллеги в офисе, а не где-то в другой стране.

– Мы уже все это обсудили, – напоминает она. – Все подписано, улажено, мой адвокат будет готов ответить и поработать еще, если понадобится…

– Я знаю, – говорит Тео, внимательно наблюдая за ней. – Но это не то же самое. А еще я буду скучать по тебе.

Энни улыбается:

– Я вернусь быстро, ты не успеешь соскучиться. Когда это все будет позади… и жизнь вернется на круги своя. – Она разглядывает улицу, не желая встречаться с Тео взглядом.

Тео все еще наблюдает за ней. Потом вздыхает, делает глоток шампанского.

– Расскажи еще раз о своей семье и почему тебе нужно вернуться домой, чтобы спасти всех и каждого.

– Я никого не спасаю. Отец болен, муж моей сестры, похоже, замешан в каких-то сомнительных сделках. Моя бедная старая мама пытается со всем этим справиться, и ей нужна помощь с отелем. Нужно выяснить, что на самом деле происходит, и разобраться с этим. Я не спасаю, Тео, я минимизирую потери.

– Почему ты? – Тео смотрит сердито. – Тебе нужен отдых, а не роль в семейной мыльной опере. Разве они этого не понимают?