Несмотря на все книги, которые я читала (как хорошие, так и плохие), я не могла найти ответы на все свои вопросы. Тогда я поняла, что эти ответы скрыты в самих серийных убийцах.
Прежде чем написать им, я проконсультировалась с экспертами, психиатрами, профайлерами, некоторые из которых являются специалистами с мировым именем в области изучения серийных убийц. Постепенно я отложила в сторону свои кошмарные книги. Если у меня возникали какие-либо вопросы, доктор Эрик Хикки, профессор криминологии Калифорнийского университета во Фресно и директор Калифорнийского центра судебно-медицинских исследований в Альянтском университете[1], всегда был готов ответить мне, несмотря на то что постоянно занят помощью многим полицейским органам в профессиональной подготовке и расследованиях. Он также являлся консультантом оперативной группы «Унабом»[2]. Специалист по серийным убийцам, он сотрудничает с ФБР и проводит семинары для агентств в Европе, Азии и Северной Африке. Несмотря на это, доктор Хикки всегда находил время на общение по электронной почте или по телефону. Он был отличным наставником. А затем я перешла к делу.
Я направила свой первый запрос на собеседование в исправительную колонию в Квебеке, надеясь взять интервью у уроженца Британской Колумбии Клиффорда Олсона, убившего 11 детей. Ходатайство было отклонено. По решению суда задержанный не имел права общаться с представителями СМИ. Тогда я поняла, что связаться с американскими серийными убийцами будет легче. Помимо этого, хоть моей целью и было разобраться в природе серийных убийц, я прекрасно понимала, что наши местные заключенные могут в конечном итоге однажды выйти из тюрьмы, и потому мне не хотелось сближаться с ними. В Соединенных Штатах по-другому: попав в тюрьму, эти парни сидят в ней всю оставшуюся жизнь. Чтобы не остаться без интервью, я написала всем серийным убийцам, адреса которых нашлись в Интернете: это шестьдесят четыре мужчины и десять женщин. В итоге число моих адресатов и вовсе увеличилось до восьмидесяти человек.
Я немного нервничала, отправляя свои первые письма. Поскольку я не хотела оставлять ни малейшей двусмысленности в отношении мотивов своего поступка, я несколько раз упоминала в своих посланиях фразу «серийные убийцы». Как отреагируют на нее эти типы? Оскорбятся? Будут обижены? Будут ли они пытаться испугать меня? Соблюдая осторожность, я арендовала почтовый ящик в почтовом отделении и несколько раз использовала псевдоним Надя Вайн, в частности, для связи с самыми жестокими убийцами. Но в большинстве случаев я сохраняла свое настоящее имя, поскольку некоторым из них потребовались подтверждения моей личности и моей журналистской деятельности, и мне пришлось бы передавать им статьи, подписанные моим именем.
Несмотря на то что некоторые убийцы добивались внимания, так было не со всеми, поскольку я получила лишь около тридцати ответов. Около дюжины из них отклонили мое приглашение под предлогом того, что они невиновны или что они обжаловали судебное решение и поэтому не могут говорить. Тем не менее девятнадцать из них, похоже, были готовы к сотрудничеству, и в конечном итоге мы опубликовали около сорока страниц бесед в журналах и газетах и сделали два документальных фильма для телевидения.
К моему удивлению, тон почти всех писем был дружелюбным и свидетельствовал о большой открытости. Почерк мог быть аккуратным или неразборчивым. Некоторые рисовали маленьких добрых человечков, а другие – сложных животных.
Только четыре ответа произвели на меня плохое впечатление. Например, человек по имени Джозеф Бальди[3] надеялся на связь, весьма далекую от того, что было нужно мне. Он написал: «Я хотел бы любить вас всю свою жизнь, хорошо?» У него был разборчивый, но несколько детский почерк, и его побуждения были примитивными. На конверте он нарисовал два лица, каждое из которых было разделено пополам, желтого и оранжевого цветов. На обратной стороне конверта находилась какая-то размазня, которую было трудно расшифровать. Я не ответила ему.
Другие ответы были гораздо более продуманными. Бобби Джо Лонг[4], например, надеялся, что из нашей переписки родится дружба, но он не мог полностью довериться мне, так как подал апелляцию. Я ответила ему, что эта переписка для меня строго профессиональна, и это ему не понравилось. Он высказал мне это довольно агрессивным тоном.
Дэвид Буллок[5], с другой стороны, был одним из немногих серийных убийц, которые преследовали представителей обоих полов. Его ответ мне планировался как устрашение. Он утверждал, что у меня не хватит сил взять интервью у серийного убийцы. Я бы не ответила ему, если бы он не бросил мне этот вызов.
Я позвонила другу-следователю, чтобы поговорить с ним об этом его письме. Он захотел прочесть его сам, поэтому я отправила скан в письме. После графологической экспертизы почерка мой друг заверил меня, что мне ничего не угрожает. Поэтому я снова написала Дэвиду Буллоку, а он снова ответил мне презрительным отказом в интервью. Несколько месяцев спустя он прислал мне рисунок: грозная волчья морда, как будто собирающаяся меня съесть. Его игра оказалась не для меня, и я бросила свои попытки.
Другой убийца, медбрат, который травил своих пациентов, написал мне письмо, в котором продемонстрировал, что стремится проявить свою силу, свой интеллект и свое желание контроля. Я ответила, что у нас разные приоритеты, и поблагодарила его за ответ. На самом деле я искала убийц, которые были бы готовы раскрыться, достигших той стадии, когда они признают, что хотели контролировать других.
Еще один человек, Джо Метени[6], писал мне несколько раз. На конвертах он всегда рисовал человека, занимающегося сексом со снежным комом или женщиной, а подписывался пятном крови на писчей бумаге.
Случай Герберта Маллина интересен: это один из немногих серийных убийц с параноидной шизофренией. Когда-то он услышал голоса, которые приказали ему убить как можно больше людей, чтобы предотвратить катастрофические землетрясения в Калифорнии. Обвиняемый в тринадцати убийствах, он не был готов вспоминать события прошлого, полагая, что это может навредить ему после всех использованных методов лечения. Он надеялся на условно-досрочное освобождение в 2025 году.
Несколько человек ответили мне, заявив о своей невиновности. Например, Натаниэль Бар-Джона[7], у которого были свои собственные фирменные бланки, где было напечатано несколько рисунков, изображающих бандитов, любовь, семью и животных. Он считал себя жертвой провокации полицейского, которому он отказал в сексуальной связи.
Другой человек, Карлтон Майкл Гэри, признался в нескольких преступлениях, но, по его словам, никогда никого не убивал. Будучи хорошо образованным, он обладал артистическим темпераментом. Он выводил большие буквы, написанные с отклонением назад, и складывал каждый лист по отдельности. Он сунул в конверт фотокопию журнальной статьи, в которой говорилось о его невиновности: «Его отпечатки пальцев не совпадают [с отпечатками убийцы]. Его кровь не совпадает. Укусы были от другого мужчины. Но спустя двадцать шесть лет после жестоких убийств семи пожилых женщин в Коламбусе, штат Джорджия, Карлтону Гэри все еще угрожает смертная казнь[8]. Это было расследование, проведенное Дэвидом Роузом, журналистом и редактором, который боролся за оправдание Гэри. Однако через несколько лет после нашей переписки виновность Гэри была установлена в результате анализа ДНК.
Однако убийцы, с которыми я беседовала долго, никогда не отрицали своей вины. Они открылись мне, чтобы описать свои мотивы, прояснить психологические причины своих поступков, объяснить людям, как помочь молодежи и рассказать о профилактической безопасности. Я надеюсь, что эти показания ответят на многие имеющиеся вопросы и вызовут у читателей новые.
