– Если только папу, – мямлит Женя. – А теперь, как я понимаю, еще и твою мать.

Встречаться ни с тем, ни тем более с другой, у меня нет абсолютно никакого желания. Я встаю и начинаю пятиться к живой изгороди.

– Ну, нет! – вскакивает на ноги Женька. – Черта с два ты меня сейчас бросишь!

– Жень…

– Клянусь, если ты уйдешь, я не только выкину, к чертям, твои вещи, я их… я их почикаю! – эта дурочка хватает со стола кухонные ножницы, которые я использовал для разделки лобстера, и выставляет перед собой. – Ты втянул меня в это дерьмо! Вот теперь его и расхлебывай.

– Знать бы как.

– Раньше надо было думать!

Стуча пятками по выложенному мрамором полу, Женька заходит в дом. Почесав в затылке, плетусь за ней следом. Она права – мой косяк. Надо хотя бы объясниться с ее отцом. Угу, только что сказать – непонятно.

– Папочка, привет. Ты рано, – щебечет Женя, склоняя отцу на грудь светловолосую головку. Ох, и морда у него… Что-то мне подсказывает, что этот разговор не будет легким. Как в средневековье каком-то, ей богу. Словно я его принцессу скомпрометировал одним своим присутствием.

– Доброе утро.

– Ма-а-ам! – страдальчески тяну я. – А ты тут какими судьбами?

– Приехала познакомиться с твоей девушкой, раз ты не посчитал нужным нас познакомить сам.

– Ну, с какой, блин, девушкой?

– А с кем? – мгновенно становится в стойку Женькин батя.

– Мы просто друзья, пап, я же говорила.

– Поэтому он перебрался к тебе с вещами?

– Да нет же! Ему просто негде жить.

– Что значит – тебе негде жить? Фома?! – вклинивается в разговор маман.

– И давно ты превратила свой дом в ночлежку для бомжей?

– Папа!

– Эй, попрошу, как вас там… – замораживает все вокруг себя голосом мать. Владеет она этим приемом виртуозно, надо заметить. А Женькин старик ничего, держится. Даже имеет наглость поморщиться, отмахиваясь от нее, словно от надоедливой мухи. Вот это яйца у мужика…

– Так! Оба. Прекратите на нас давить, – топает ногой Женька. Мать вздергивает бровь, разглядывая ту как диковинного зверька. А Станислав Георгиевич, напротив, переводит взгляд на меня. И в нем так явно читается – ну и долго ты еще будешь позволять отдуваться за вас двоих моей дочке?

– Да, мам. Заканчивай. Чем ты недовольна на этот раз? Разве не ты мне говорила, что пора остепениться и завести девушку? Вот. Пожалуйста. Остепенился. Жень, познакомься, моя мама, Алла Витольдовна. Станислав Георгиевич… Женин папа. Моя мать.

Женька отчаянно щиплет меня за бок, но я только крепче ее к себе прижимаю.

Глава 9

– Ну, ладно тебе, Женьк. Сделай счастливое лицо, а то смотришь на тебя, и во рту как от лимона сводит.

Нет, он серьезно, что ли? Отбрасываю от себя сковородку, с которой с остервенением счищала остатки ромена, и распластываю дрожащие от бешенства руки по столешнице.

– Ты спятил, Феоктистов?! Мне по какому поводу быть счастливой?! Ты же мне, гад такой, руки выкрутил…

– Да ладно тебе, – Фома берет с блюда банан и беззаботно подбрасывает тот в воздухе. – Подумаешь, катастрофа!

– Наши родители думают, что у нас отношения! Что мы живем вместе, что…

– Ну, так я и поживу у тебя, какие проблемы?

– Что-о-о? А ты у меня спросил, оно мне надо?! Или, думаешь, я как твоя Милена буду…

– Не думаю, – хмурится. – Не бесись. И вообще, ты же сама говорила, что мы друзья.

– Друзья так не поступают!

– Слушай, – изобразив раскаяние, Фома чешет в затылке, – ну ты же видела мою мать. Я что угодно скажу и сделаю, лишь бы она поскорее убралась. К тому же, когда это произойдет, я смогу вернуться в свою квартиру. Сечешь? Все взаимосвязано.

– Веришь, мне ни на грамм не стало понятнее, при чем здесь я? Твоя мать уедет, ты тут же ливнешь в свою прежнюю жизнь. А как мне дальше жить прикажешь? Что говорить папе? Если ты думаешь, что твоя мать – заноза в заднице, то это потому что ты еще не знаешь моего отца.

– Вряд ли.

– Это все, что ты можешь сказать?

– Да нечего мне сказать, Жень! Думаешь, я не понимаю, что подставил тебя? Понимаю. Просто в тот момент не придумал ничего лучше. Где там твой чай?

Ах да. Мы же ушли под предлогом подачи десерта. Ведем себя как самая настоящая парочка. На секунду я выпадаю из реальности и стремительно проваливаюсь в фантазию. Оказывается, теперь, когда его присутствием наполнился весь мой дом, так легко представить нас вместе. Знойное летнее утро, семья… Мы готовим завтрак, а в бассейне под присмотром родителей плещутся наши дети. Мальчик и девочка.

Фома тянется к стаканам в шкафу над мойкой. Возвращая меня с небес на грешную землю, звенит посуда.

Недоверчиво трясу головой. Зашибись, Жень. Пять баллов. Он клал на тебя с прибором, а ты…

– Ну и, Фома? Что ты предлагаешь?

– Предлагаю выпить этот гребаный чай и намекнуть родителям, что им пора бы уже уматывать.

– Я про нас с тобой! Как мы будем выпутываться из этой трешовой ситуации?

– Учитывая обстоятельства, я согласен на любое твое предложение.

– Окей. – Дрожащими пальцами растираю виски. – Тогда когда твоя мать свалит, я просто расскажу папе все, как есть.

– Хорошее же у него обо мне сложится мнение, – бубнит Фома, отворачиваясь, чтобы наполнить ведерко льдом из холодильника.

– А какая тебе разница? – ловлю его на крючок. – Уверена, человеку, который решил спустить свою жизнь в унитаз, должно быть глубоко фиолетово на мнение посторонних.

Фома обжигает меня хмурым взглядом. Что, подловила? Не все так плохо, да? Не совсем ты отбитый? И вот как быть? Отступить, дав ему пищу для размышлений, или додавливать, пока есть такой шанс?

Набрав полные легкие воздуха, изображаю конкретный такой покерфейс.

– Значит так. Ты можешь пожить здесь. Но у меня есть несколько условий. Во-первых, я не собираюсь тебя содержать.

– Я и не просил! – рявкает Фома.

– Отлично. Я к тому, что проживание стоит денег. Тебе придется оплачивать квартиру напополам со мной.

– Какая мелочность, – фыркает Феоктистов. – И что тебе это даст?

– Как что? Мой платеж по ипотеке существенно сократится. Дальше… Никаких тусовок и девок.

– Этот пункт договора распространяется на нас обоих? – вздергивает бровь Феоктистов.

У меня покерфейс, помните? А еще папа, который учил держать удар, что бы там не случилось.

– Диего это, конечно, не понравится, но раз ты настаиваешь...

– Постой, – подтекает Фома. – А кто у нас Диего?

– Мой любовник, конечно же. Кто еще?

Не знаю, почему мне пришло на ум имя нашего ландшафтного дизайнера. Может, потому, что именно Диего бывает в моем кондо чаще других. Небольшой садик вокруг бассейна все-таки требует ухода. И хоть у Диего есть своя фирма с целым штатом садовников, моим садом он занимается лично.

– Ясно.

Киваю, сделав вид, что меня не задело его демонстративное равнодушие.

– Отлично. Теперь обсудим, где ты собираешься брать деньги на оплату счетов.

– Это вообще не должно тебя парить.

– Оно и не будет. Когда я удостоверюсь, что ты у нас парень платежеспособный. Продукты мы тоже будем покупать по очереди.

– Будут тебе деньги, – рявкает Фома. – Сроду не встречал такой меркантильной бабы.

– Я называю это «деловой подход».

– Ну да.

От переругиваний с Фомой нас отвлекают голоса родителей. Кажется, у них там тоже горячо. Как-то они с первого взгляда друг другу не понравились. Просто напасть какая-то.

– Хватай поднос, и пойдем скорей, пока они друг друга не поубивали.

Фома послушно забирает поднос с фруктами. Я – стеклянный чайник и ведерко со льдом.

– … а на олимпиаде по информатике Фома три года подряд занимал первое место… – цедит Алла Витольдовна, постукивая по столу ребром телефона.

– Когда это было? В благословенном две тыщи восьмом? – подначивает ее папа. – Может, у него есть какие-то достижения посвежее?

– Па-а-ап! – делаю страшные глаза.