Вот его описание мне не понравилось – в его центре стоял уже знакомый мне разделочный стол. Именно на таком Хранитель разделал у меня на глазах первую мою оболочку. Однако Тэй не знала, как именно происходит замена. Перед входом в левую комнатку ты заходишь за кресло и перед тобой открывается отверстие в стене. Далее ты кладёшь на хранение в открывшуюся нишу одежду и снаряжение.

Там же, у ниши, некое щупальце делает тебе укол в шею и надо успеть зайти в комнату со столом и лечь на поверхность. Иначе кто-то получит приказ перенести на стол твою голую тушку. Мало ли какого из твоих знакомых извращуг выберет Танат. Ведь ему неведомо милосердие, не забыл, Нико?

Короче говоря, никто из местных не видел, что происходит с их старыми телами. Может ей рассказать страшную тайну? Да нет, лучше не надо. Замечаю, что слишком уж мой путь расходится с тем, что было у местных. Им при рождении потолочный жук с щупальцами выбора не давал. Как и не подсказывал, где можно найти живой симбиотический доспех.

Насчёт названия местной валюты. Как я понял, рабочие единицы это местное определение, которое относится к местному рычаще-шипящему языку. То есть базовый пакет информации. Вообще, как я понял, я могу произнести только те слова, аналоги которых есть в языке Таната. Есть другое название в местном языке, дегу, и его я могу перевести как монеты, деньги. Скорее второе, звучит похоже.

Про слова и их аналоги в местном наречии Тэй подтвердила мои догадки. Я не смог произнести слова вроде растение, дерево, но смог выговорить слово грибы. Да, они, плесень и некие слизняки составляли основную часть рациона местных. Ну, ту, что не выдают за работу тельмахи. Те самые белые пластинки, что она грызла.

Когда я спросил, а почему нельзя есть мясо монстров, девушка посмотрела на меня, как на психа. Ведь оно сырое, а нежные желудки местных не могут его переварить. Есть железы некоторых мобов, жидкости из которых могут обработать сырое мясо, чтобы его можно было есть. Да и то лишь некоторых мобов. Например, группировка Искателей, куда входила Тэй, такое готовила только по праздникам.

– Так что тебе повезло, Нико, что твой кимбар-переросток всеяден, как моб. Проблем с питанием у тебя не предвидится. Хотя я, когда увидела, как ты, повиснув на той колонне, ешь мясо, мне захотелось тебя грохнуть. И я до сих пор не уверена, что ты не мут какой.

– Немного успокою и разочарую тебя, но Попутчик не всеяден. Когда я предложил ему скушать стену, он отказался. Что-то в ней ему не нравится. Так что этот завал мне не проесть.

Тут я грустно развёл руками, на что Тэй рассмеялась. Так как мы устали за этот день, а точнее большой суточный цикл, то присели отдохнуть прямо на полу коридора. Даже на неприятный лёгкий запашок гнили нам было плевать.

– А, другая закрутка нитей сути, – понимающе кивнула Тэй.

– Чего?

– Да как бы тебе объяснить. Скажем так, ты не первый, кто об этом подумал. Я сама как-то спросила инфор, и мне ответили. Наши оболочки собраны из совсем маленьких живых частичек. Те в свою очередь состоят из множества нитей разных веществ, которые определяют твой облик и способности. И они есть у всего в Танате. То есть у меня они имеют один вид, у иниса другой, у безглазого третий. Даже у этого обиталища, – девушка постучала ладонью по стене, – они есть. Просто у нас, мобов, инструментов, инисов и кимбаров нити сути закручены, например в право, а уклеток пола влево. Поэтому они не совместимы, их нельзя есть даже после обработки жидкостью из клыков падальщика. Иначе можно отравиться, понимаешь.

Киваю в ответ. Нет, я реально понял, что она имела ввиду. Клеточное строение тел, нити ДНК, которые реально могли в разных мирах иметь разное направление скручивание. Декстробелковые формы жизни – вот что это такое. И я это вспомнил без головной боли. Что с блокировкой памяти? Почему мне вдруг стало резко проще восстанавливать крупицы моего прошлого я?

Относительно памяти о прошлой жизни я и задал свой следующий вопрос.

– Нет, – покачала Тэй головой, – я не знаю никого, кто смог бы вспомнить что-то о своём прошлом. Том самом, до Таната. Только бессвязные и непонятные обрывки, знание языка, на котором ты здесь ничего не можешь произнести, да часть своего имени. Даже если будешь сильно стараться перебороть боль, которая начнет терзать тебя в тот миг, когда ты попытаешься вспомнить хоть что-то. И не говори, что не пытался. Наверняка при опасности что-то выплыло из глубин.

– Да, – киваю девушке в ответ, – моё имя, как и говорил. Я тогда как раз был смертельно ранен. Не найди я случайно то хранилище с этой одежкой, мы бы сейчас не разговаривали.

– Вскоре ты, кстати, перестанешь чувствовать боль.

Опаньки. И это уже произошло.

– И что это означает? – напрягаюсь я.

– Только одно – блокада окончательно закрепилась и стала настолько сильной, что нет нужды дрессировать тебя болью. Чтобы ты не делал, но твоё прошлое после этого закрыто окончательно. Я, например, все прожитые обороты пытаюсь вспомнить, что это за тёплый шар высоко наверху. Там, где нет каменного потолка. Понимаешь, я помню, как любила лежать под этим светом. Он приятно грел кожу, а она от этого темнела и становилась красивее. Мне так хорошо, я смотрю вдаль, там невероятное количество воды. Столько нет ни в одном озере здесь. И волны на поверхности не пугают меня. Их не создают мобы в глубине. Если бы ты только мог это представить. Сколько не смотришь в даль, но там одна вода впереди.

Могу, Тэй. Но, как ты и заметила, не могу произнести те слова, которых нет в этом рычаще-шипящем языке. Ты мечтаешь о солнце, которое греет твою кожу. И о море. Почти сорок лет ты мечтаешь о море.

Вдруг я ощущаю нечто странное. Чувство узнавания, потери и тоски по тёплым лучам, которые даруют жизнь. Стоп, я что, ещё и телепат?

Но это не чувства Тэй. С удивлением понимаю, что тоску по солнцу, как и чувство узнавания, испытывает ещё одно существо. Попутчик явно видел в моей голове этот образ, пусть и чёрно-белый, и узнал его.

Монстр, внутри которого я заперт, похоже так же не уроженец Таната. Однако. Знать бы ещё, как нас всех сюда занесло? Обычно там, где вход, есть и выход.

* * *

Мы проговорили ещё десять-пятнадцать микроциклов. Информация о Танате, которой делилась Тэй, была бесценна.

Что будет, если у тебя нет дегу, рабочих единиц на новую оболочку? Это конец, смерть? Нет, всё не так печально. Просто у тебя изымут старое тело по причине истечения срока службы, а тебя вернут в хранилище. Если группа, которая обслуживает комплекс, где расположено хранилище, принесёт достаточно биомассы, то тебя возродят. Это произойдёт тем быстрее, чем больше ты выполнил заданий от информатория.

Проще говоря, тут есть негласный рейтинг от правящей системы. Так что в случае чего можно провести на хранении долгие обороты. Тэй не сказала, пришлось ли ей такое пережить, но говорила она об этом с горечью. Перспектива, конечно, так себе – засыпаешь, а после пробуждения всё твои немногочисленные друзья мертвы или пропали. Вполне в духе мира, который не знает милосердия.

Оставить же себе тело нельзя. Оно просто откажет в какой-то момент. После этого кто-то получит задание найти твои останки и принести их в зал на утилизацию. Точно также будет если ты погибнешь. Многие с радостью берутся за такие задания, так как они хорошо оплачиваются. Особенно если погиб хороший боец, которого ценила система. Если, например, принести останки из этого сектора, тела нескольких погибших, то система оплатит столько, что хватит на новую продвинутую оболочку. С кучей кимбаров то есть.

Стоит отдать Тэй должное, она умеет заинтриговать и мотивировать. Это явный намёк на то, что при случае мне стоит рискнуть и забрать останки тех стрелков, что пытались меня подстрелить. Или той троицы, что мы оставили на балконе. Все-таки из глубин того, что было входом в шахты, вышло немало монстров. И там были стенолазы. Так что Илу и остальные вполне могут быть мертвы.