После этого Беллз довольно быстро умчала в сторону города.

— Я, пожалуй, в машине подожду… — виновато улыбнулся Семён, и прикрывшись своими "пожитками, поспешил к «Кабану».

— Успел? — с усмешкой спросил я.

— Увы… — с нескрываемой досадой ответил фамильяр: — Но она ещё у меня попляшет! Стерва конченая… Ненавижу её!

— Ну-ну.

— Ах… Какая между ними любовь. Страсти, так и кипят! — мечтательно произнесла Галчонок, продолжая прижиматься ко мне: — Фёдор Александрович, а может, к чёрту этот вечер? Поехали в отель!

— Ар-р-р-р… — Виктория сейчас очень напоминала… Гризли! Теперь-то до меня дошло, откуда такое забавное прозвище.

Рыжуля стояла рядом и рычала, испепеляя меня и свою лучшую подругу ревностным взглядом.

— Чего такое? — кажется, Галчонок вернулась в состояние «пьяненькой хищной кошечки» и радостно посмотрела на Викторию: — Ты же сама… Ик… сказала, что между вами больше, ничего нет.

То ли стресс отпустил. То ли часть выпитого алкоголя догнала. Семён рассказывал, что некоторые пьянеют не сразу. Но Галина сейчас окончательно обмякла, повиснув на мне. Она улыбалась, как влюблённая дурочка.

— Какого чёрта ты повисла на нашем боссе?!?! — продолжала рычать Гризли.

— Хочу и вишу. Бе-е-е! — Галчонок очень мило показала Виктории язык: — Фёдор Александрович… Вы такой красивый! А ваше вечно недовольное лицо, как будто вам под дверь навалили кучу… Оно сегодня ещё более прекрасно, чем обычно… Ик…

— Нажралась. — заключила Вика: — Нет, ну ты видел? Нафуськалась, аки скотЫна! Ну, как такое возможно? Она ж почти, ничего не пила!

— Ну… Как «почти ничего»? — задумчиво ответил я: — Наверное, стоит отвезти её домой.

— К вам. — кивнула Галчонок, и понюхав мою шею, тихо добавила: — В постели я… настоящее животное! Хи-хи… Будешь гладить и кормить меня.

— Докатились. — Гризли отрицательно покачала головой: — Ну, вот, и что с ней делать? Николай Константинович будет угорать, как ни в себя. Уж я-то его знаю! Нам бы хоть чуть-чуть привести её в чувства, прежде, чем отвозить домой.

— Не хочу домой! — Галчонок недовольно посмотрела на подругу: — Хочу Фёдора Александровича! Ну, ты посмотри, как он хорош? Хотя… ты и так знаешь. Виктория Владимировна… Ик… — язык звезды всея бухгалтерского учёта начал немного заплетаться: — Вот вечно вы забираете себе всё самое лучшее! А я… Я тоже хочу! Поэтому, теперь Фёдор Александрович — мой. И Артова пускай обломится!

— Ох, слава богу, никто этого не слышит. — с облегчением выдохнула Виктория, уже сменившая гнев на милость: — Ты пока покарауль её… А я сбегаю за водичкой. Галюня у нас, как правило, спокойная. Просто сегодня, что-то пошло не так.

— Хорошо.

— Уи-и-и! Фёдор Александрович такой классный! — выдала Галчонок и вжалась в меня ещё сильнее.

— ТЫ — ВЕНЕРА!!! Я — ЗЕМЛЯ!!! — донесся хор захмелевших диско-соловьев из открывшейся двери: — ЕВА Я ЛЮБИЛА ТЕБЯ!!!

Своеобразно.

Дискотека в самом разгаре. Интересно, зачем они ещё корабль заказали? Вроде, и без того хорошо сидят.

— Фёдор Александрович… А, хотите секрет? — хихикнув, поинтересовалась Галчонок.

— Ну, давай. — улыбнулся я.

Хоть пьяный человек по своей натуре и не может вызывать симпатию, однако блондиночка казалась мне до невероятного милой. О ней, почему-то, хотелось заботиться и защищать. Это, какое-то, совершенно сумбурное чувство, возникающее от одного лишь взгляда на захмелевшего Галчонка.

— Мне вас обещали во сне. Хи-хи… Правда, забавно?

— Эм-м… — вот тут я не совсем уловил суть: — Обещали во сне? Это, как?

— Ага. — продолжая хихикать, ответила Галчонок: — Ко мне подошла девушка. Высокая такая! Брюнетка. Очень красивая. И сказала, что вверяет мне вас! И обещает, что вы меня закроете.

— Прям-таки, закрою? — Лэмия тоже была высокой брюнеткой. Почти с девятиэтажный дом. Но высоких брюнеток — пруд пруди! Нельзя всё сводить к тому, что Галчонок связывалась с моей самой дорогой старшей сестрой.

— Агась. — кивнула блондиночка, влюблённо глядя на меня.

— А, от чего?

— Она не сказала. Просто сообщила, что ко мне придёт человек… от которого будет пахнуть солнышком. Он ворвётся в мою жизнь внезапно. Откуда-то, сверху. Вы вытащили меня из колодца. Помните?

— Такое забудешь…

— И от вас всегда пахнет солнышком!

— Погоди, а когда тебе приснился этот сон? — уточнил я.

— Во время той страшной грозы в Москве. Когда вы очнулись. А ещё я видела огромную руку и чёрную шкатулку! Они упали с неба.

— Ух ты! Какая у тебя богатая фантазия… — улыбнулся я.

Думай!!! Вспоминай… Что было последним, перед смертью? Отрубленная пятерня Мегарда и «Палач Пустоты». Неужели они попали в Пространственную аномалию вместе со мной? Ох… Если Кремень прав, и мы действительно попали в далёкое прошлое, то была очень большая вероятность, что Кракен всё ещё жив…

Не дай бог люди найдут «Палача» и попытаются его открыть!

Вот только огромных космических тварей мне тут и не хватало для полного «счастья».

— ОСТАНОВИ-И-И-И-И!!! МУЗЫКУ-У-У!!! — донеслось из приоткрывшейся двери: — СПЕКТАКЛЬ ОКОНЧЕН!!! ХЭППИ ЭНД!!!

— Ну, как у вас дела? — Виктория поднесла Галчонку бутылочку с водой.

— Отлично. — ответил я: — Обсуждаем сны…

— Ой, только в Авдотью не превращайтесь! — Викторию аж передёрнуло: — Держи! И не торопись… Маленькими глотками.

— Спасибо! Вика, ты такая няшность! — радостно улыбнулась Галчонок и отхлебнула из бутылочки: — Кстати, Фёдор Александрович, а вам больше, кто нравится? Брюнетки или блондинки?

— Я не разделяю девушек по цвету волос. Каждая по-своему прекрасна.

— А грудь? — Галчонок без тени сомнений схватила себя за приличный бюст: — Нравятся большие или маленькие?

— ГАЛЯ!!! — возмущённо воскликнула Виктория и пресекла развратные действия.

— Ну, а чего? Надо же мне понять, есть у меня шанс или нет? Фёдор Александрович! А, что насчёт поп? Вам, какие больше нравятся? Персики? Груши? Песочные часы?

— Ох…

Увы, есть такой тип девушек, которым лучше, никогда не наливать.

* * *

Веселье продолжалось. Увы, до теплохода «дожили» далеко не все! И лишь самым стойким борцам с «зелёным змием» выпала честь полюбоваться огнями вечерней Камы.

А какой тут прохладный воздух с ароматом воды. О, навсегда влюбился в это место.

Однако чувствовалось, что тусовка постепенно подходит к концу. Все оставшиеся «в живых» разделились на группы.

«Зажигалки» — кутили на небольшом танцполе со светомузыкой и хитами из далёкого прошлого. По крайней мере, так мне подсказывала память моего донора. Да. Донора. А-то «бывший владелец тела» звучит неприятно.

«Курильщики» — рассортировались по окраинам палубы, и выпуская дым, болтали прямо у воды.

«Философы» — те, кому показалось мало выпитого. Эти невероятные воины продолжали сидеть за столиками и рассуждать о высоком, то и дело поднимая стаканы, бокалы и стопки.

Галчонок ещё некоторое время продержалась, но затем самоотверженно вырубилась прямо на моём плече.

— Коммунальный мост — это мой дар и моё проклятие одновременно! — заявил Артур, глядя на стакан с зелёным напитком: — Почти весь двадцать третий год моя фирма занималась ремонтом. А весь двадцать четвёртый — обслуживанием «косяков». И всё из-за проклятой комиссии!

— А, что с ней не так? — поинтересовался я, придерживая сладко посапывающую Галину за плечо.

— Все хотят денег, Фёдор Александрович! И, желательно — за просто так. К примеру, я человек честный. Мне лишнего не надо. Мои ребята обслуживают мост строго с девяти до восемнадцати ноль-ноль. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Переработки не люблю. Но и внимательно слежу, чтобы каждый мой сотрудник всегда оставался при деле. — ответил чисто русский джентльмен, блистая огромным золотым перстнем на безымянном пальце.

— Это правильный подход. Я тоже перешёл на систему поощрений, но от тунеядцев и лодырей стараюсь сразу избавляться. И, вы знаете — завод начал вновь расцветать! Хотя, я не помню, как он выглядел до смерти отца. Но одно знаю точно — сейчас «Искра» намного лучше, чем в день, когда я только пришёл. Помню тот момент… У руля — гнильё, что превратило завод в бесполезный механизм, который работал ради работы. Низкие зарплаты, отвратительные условия труда, отсутствие дисциплины… Без слёз и не взглянешь.