Я поднял голову, встречаясь взглядом с драконом.

Ты не посмеешь, рептилия!

Шкала Ци перед моим внутренним взором замерцала, словно отражая бушующую во мне энергию. Я закрыл глаза, сосредотачиваясь на своем ядре, на том самом огоньке, который Тинг назвала источником силы. Огонек откликнулся, вспыхнув с такой мощью, что я почувствовал, как тело охватывает пламя. Но это был не тот огонь, что жжет и уничтожает. Это было пламя жизни, пламя созидания.

Мой единственный бой в этом мире был под руководством Тинг. Она тогда дала мне крылья, которыми я покрошил врагов. Или это не она дала?

Ци! Мне нужны такие крылья!

Открыв глаза, я увидел, как из моего тела вырываются потоки рыжей энергии, приобретая в воздухе форму крыльев. Огромных, могучих крыльев, покрытых тонкими перепонками, излучающих тепло и силу.

— Что…? — прошептала Ян, с трудом веря своим глазам.

Тинг, припав к полу и шипя от изумления и страха, прохрипела:

— Это не я, — шикнула кошка, — Этого… этого не может быть! Он… он же еще ребенок!

Но я уже не слышал их. Мое тело начало покрываться чешуйками. Это была не просто трансформация — это нечто большее. Мой нос заострился, ноздри расширились.

Я — дракон!

Я сделал шаг вперед, расправляя крылья, и поднялся в воздух. Навстречу вражескому дракону. Навстречу своей судьбе.

Битва за Хайган только началась.

Глава 7

Мощный, словно удар гигантской лапы, порыв ветра отбросил меня назад, заставив беспорядочно захлопать вновь обретёнными крыльями, цепляясь за воздух. Внизу, с высоты моего нового, головокружительного, но такого непривычного положения, Хайган выглядел игрушечным, ненастоящим, словно его создали руки мастера для забавы детей. Красные крыши домов казались крошечными красными квадратиками, улицы — тонкими, извилистыми ниточками, а люди на стенах, отчаянно сражавшиеся с врагами, — крошечными фигурками, различимыми лишь благодаря ярким пятнам одежды. Но этот захватывающий вид, от которого ещё недавно у меня захватило бы дух, сейчас не вызывал ничего, кроме ледяного, животного ужаса, который сжимал нутро стальными тисками, лишая возможности дышать. Там, внизу, бушевала битва не на жизнь, а на смерть, решалась судьба Хайгана, судьба Арантеи.

А я парил в воздухе, как беспомощная мошка, подхваченная вихрем событий, перед лицом разъярённого божества, способного одним вздохом превратить меня в пепел.

Чёрный дракон, громадный, словно гора, заслонивший собой полнеба, с яростью и презрением смотрел на поле битвы. Его чешуя, твёрдая, как сталь, отливала зловещим, багровым блеском в лучах восходящего солнца, словно вся кровь Арантеи собралась в этих чешуйках. А глаза, похожие на два раскалённых угля, горели холодным, бесчеловечным огнём, не сулившим ничего хорошего.

— Что это? — его голос, гулкий, как гром, заставил вибрировать самый воздух. — Какая-то мошка решила бросить вызов мне? Ты даже не воин Ци, мальчишка! Ты — ничто!

— Возможно, — мой голос, усиленный трансформировавшейся гортанью, прозвучал увереннее, чем я сам того ожидал. — Но я не позволю тебе разрушить этот город.

Глупая бравада? Возможно. Но отступать было некуда. За моей спиной был Хайган, была Ян и Тинг, было все, за что я был готов сражаться, даже с этим чудовищным созданием.

— Глупец! — дракон приблизился, обдав меня волной жара. Я почувствовал запах гари и озона — запах его силы. — Ты хоть понимаешь, с кем связался? Я — сила, способная сокрушить горы и высушить моря!

Вместо ответа я резко взмыл вверх, уклоняясь от его огненного дыхания, которое пронеслось мимо, обжигая мне крылья — огромные, могучие, покрытые бронзовыми перепонками, они с трудом отзывались на мое движение, на мою мысль. Было сложно управлять ими.

Я бросился в атаку, направляемый инстинктом, а не разумом. Взмах крыльев — и я уже у самой морды дракона, вижу его огромные, острые как кинжалы, зубы, чувствую жар, исходящий из его пасти. В последний момент уклоняюсь, чувствуя, как его когти царапают броню на плече.

Боль пронзила меня, заставив зарычать от ярости. Я ударил его ногой, целясь в глаз, но дракон отклонил мою атаку, подставив под удар свою чешуйчатую лапу.

— Ты надоедливый, букашка! — прорычал он, и я едва успел увернуться от нового потока пламени. — Пора кончать с тобой!

Я отлетел в сторону, ощущая, как адреналин пульсирует в крови. Нужно было что-то придумывать. Сражаться с ним в лобовую было бессмысленно. Но что я мог противопоставить его силе, его опыту?

Ответ, неожиданный и пугающий, пришел сам собой. Я закрыл глаза, сосредотачиваясь на своем ядре, на том самом источнике бронзового пламени, что бушевало теперь во мне.

Ярость, подобная раскаленному добела металлу, пронеслась по венам, затмевая разум. Стены внутри меня рухнули, выпуская на волю лавину первобытной, неуправляемой силы. Мое тело, пронзенное волнами Ци, откликнулось на этот зов, вибрируя в унисон с пробудившейся мощью.

Крылья, до этого чужие и непослушные, стали частью меня. Я чувствовал каждую клетку, каждый сустав, как свои собственные пальцы. Воздух вокруг словно бы загустел, превратившись в плотную, податливую среду, которой я мог управлять одним лишь желанием.

Черный дракон, почувствовав перемену, издал не рев — скорее вопль удивления. Может, даже немного возмущенный. Знаете, как будто в дамскую раздевалку ворвался нежданный гость. В его — точнее, в ее — глазах, наряду с яростью, читалось недоумение. Как будто она говорила: «Ты серьезно? Мы это сейчас будем делать?»

— Что… что ты такое? — прогремел ее голос — и да, на этот раз я точно уловил в нем женские, хоть и искаженные яростью, нотки.

Кажется, у Танзина проблемы посерьёзнее, чем просто «сестра-наследница императорского престола».

Взмах крыльев — и я уже не беспомощная марионетка, а стремительный, смертоносный снаряд. Воздух свистел в ушах, земля быстро приближалась, но я не боялся упасть. Я знал, что мои крылья удержат меня, они стали продолжением моей воли, моей ярости.

Черная драконица, опомнившись, метнулась навстречу, пытаясь поразить меня огненным дыханием. Я уклонился в последний момент, чувствуя, как волна жара обожгла мне бок. Боль только разжигала ярость, подпитывала силу, бурлящую в моих жилах.

Снова и снова мы сшибались в воздухе, два чудовища, рожденные в пламени битвы. Ее когти оставляли глубокие борозды на моих крыльях, мое бронзовое пламя оплавляло ее чешую, оставляя черные, дымящиеся раны. Я чувствовал, как с каждым ударом, с каждым рывком мои силы истощаются, а ярость уступает место отчаянию. Она была сильнее, быстрее, опытнее.

Наконец, измотанный до предела, я рухнул на землю, едва успев увернуться от ее когтей, которые с грохотом вспахали землю там, где я только что находился. Черная драконица с победным ревом зависла надо мной, а ее тень накрыла меня.

— Сдавайся, мальчишка, — прогремел ее голос, вибрируя в воздухе. — Ты проиграл.

— Еще нет, — прохрипел я, с трудом поднимаясь на ноги.

Увидев наше сражение, которое я проигрывал, войско Танзина разразилось боевым ревом.

У меня не было шансов победить. Но я мог сделать еще что-то. Что-то, что даст Хайгану хоть какой-то шанс. На мне висело обещание. Я должен сделать все, что в моих силах, чтобы Алиса жила. Я обещал Тинг выполнять ее волю.

Собрав остатки сил, я вновь поднялся в воздух. Не для того, чтобы сражаться. А для того, чтобы умереть.

Но умереть так, чтобы это запомнили все.

Взгляд мой упал на башню, где, я знал, находились Ян и Тинг. Они наблюдали за поединком, бессильные что-либо изменить. Но я мог хоть как-то защитить их. Пусть это будет моя единственная и последняя победа.

Собрав остатки сил, я бросился не на драконицу, а в сторону, уводя ее за собой. Прочь от Хайгана, прочь от беззащитных людей.

— Куда ты?! — донесся до меня ее полный ярости вопль. — Вернись и сражайся, трус!