Но сейчас Аркадий Исаевич чувствовал себя абсолютно здоровым и бодрым, как никогда. И привела его в курортный город в самый бархатный сезон та самая ненавистная и любимая профессия: в конце августа Аркадий прилетел в Сочи, чтобы присутствовать на пресс-конференции российского президента и его гостя, премьера крупной европейской страны. Побывав по долгу службы на мероприятии, выслушав речи президента и гостя, сделав необходимые пометки и пообщавшись с коллегами-журналистами, Аркадий решил освободившийся день посвятить отдыху на пляже. Репортаж о «высокой» встрече он запросто напишет левой пяткой, нет смысла заморачиваться, тем более что вскорости ему предстоят дела и поважнее. До его выступления в программе Дмитрия Кондаурова «Минута откровения» на одном из ведущих российских телеканалов оставалось всего два дня. Аркадий Кригер выступит там с сенсационным заявлением, посвященным преступным махинациям вокруг подготовки к будущей Олимпиаде в Сочи. Немало откровений по этому «жареному» делу Аркадий добыл уже и здесь, буквально за последние часы. Откровений таких, что эфир ахнет. Да, ему есть что сказать почтеннейшей публике, чем ее удивить. Даже сам Кандауров будет удивлен, пожалуй.
Но передача, где он как всегда отлично выступит, будет только через два дня, а пока можно позагорать и поплавать в изумрудных морских волнах на зависть оставшимся в дождливой Москве коллегам.
День был тихим, голубым и сверкающим. Сначала Аркаша просто нежился на лежаке под лучами солнца – уже не такого жаркого, как в середине лета, но еще очень теплого и ласкового. Настроение у модного журналиста было светлым и беззаботным. Потом, немного проголодавшись, он заказал чебуреки в небольшом пляжном кафе, где вся пища готовилась на глазах у посетителей, которые от аппетитного зрелища начинали ронять слюну, – куда там до них собаке Павлова! Со свежим салатом – крупно нарезанными огромными «мясными» помидорами, щедрой зеленью, жгучим перцем, от которого во рту горело и появлялось зверское чувство голода. А с бутылочкой сухого красного вина обед вышел весьма сытным и вкусным. Жизнь, как говорится, сразу приобрела смысл. А точнее, подвигла Аркашу на поиски этого самого смысла.
Он перетащил лежак под один из торчавших посреди пляжа грибков, решив не особо усердствовать с солнечными ваннами, и начал оглядывать пляж, внимательно оценивая местных красавиц, раскинувшихся у моря. Однако достойных королев он не обнаружил – девицы делились на две основные категории: дебелые провинциалки в цветастых купальниках, полжизни копившие на эту путевку, и кукольные блондинки с ногами от ушей и пластмассовыми улыбками на лицах. Ни деловито потеющие девственницы, ни призывно поглядывающие барби не прельстили Кригера, но его внимание вдруг привлек юный, явный армянин, с бархатной кожей бронзового цвета. Юноша сошел с вышки спасателей и прошагал мимо грибка к морю, красуясь развитой мускулатурой.
Когда парень в сверкающих на солнце каплях шел обратно, Аркаша только головой покачал – нет, ошиблись греки: не Афродита родилась из пены морской, а Аполлон. Испытывая обычно не свойственное ему смущение, он все-таки перехватил юношу на полдороге:
– Молодой человек! Можно вас на минутку?
Античный бог склонился над лежаком.
– Я тэбе слюшыю, дарагой, – приятным баском отозвался Аполлон.
– Тут вот какое дело. Я здесь в командировке, а завтра мне уезжать уже. Хотел совета спросить у знающего человека. Где здесь можно в хорошем ресторане поужинать? Чтобы вкусно. Если знаете хорошее место и проводите, я готов вас угостить. От всего сердца.
– Вах, нэ могу. Нилза мнэ с атдыхаюшымы. Началнык уволыт.
– Так строго у вас?
– Вах, строга…
Тем не менее они познакомились.
Ашот оказался моложе, чем выглядел. Он только перешел в одиннадцатый класс и на каникулах подрабатывал спасателем. Его тут все знают и доверяют ему, потому что с шести лет мальчик серьезно занимался плаванием в спортивной школе. Ездил и на юношеский чемпионат России выступать, но не преуспел, хотя кандидатский норматив выполнил. Однако намерен усиленно тренироваться, стать мастером и пробиться в юниорскую сборную…
Он рассказывал о собственной недолгой жизни с забавным акцентом, и Аркаша отметил про себя, что раньше, когда русский язык был обязателен в школах, молодежь разговаривала значительно чище. Теперь о смысле некоторых фраз приходилось догадываться только по контексту. Басок юноши иногда трогательно срывался на дискант, чем Ашот заметно смущался. И нежный румянец покрывал щеки, тронутые первым пушком.
Детская непосредственность юного красавца только распаляла Аркашу. Весь день он так или иначе пытался быть рядом с Ашотом. То на вышку к нему поднимется, будто по делу, то снова под грибок пригласит, когда спасатель окунуться выходил. Однажды даже на полчаса отлучались вместе. Узнав, что журналист живет в номере люкс самой дорогой гостиницы Сочи, парень напросился хоть краем глаза взглянуть на это чудо. Самому ему бывать в таких не приходилось, а было очень любопытно. Кригер, распушив перья, с удовольствием провел «экскурсию», как бы хвастаясь перед мальчишкой своим положением, пытаясь хоть этим произвести впечатление. Рассказывал о своей работе в столице. Намекал, что пользуется определенным влиянием…
Когда же солнце склонилось к самой кромке воды, а на пляже никого, кроме нескольких парочек, намеревающихся встретить закат, не осталось, Кригер снова взобрался по лесенке в дощатую будочку. Ашот уже был одет и собирал подсохшие на ветру полотенца в спортивную сумку.
– Ашот, послушай. Раз уж ты не хочешь, чтобы тебя видели в ресторанах, может, мы просто посидим вечерком здесь, на пляже? Ты мне понравился, ты был мне другом весь этот бесконечный день, и я перед отъездом хочу поблагодарить тебя за приятные минуты. Вина хорошего выпьем, поговорим…
– Эта можна, – задумчиво покивал Ашот. – Толка не слышкам поздна, да? Мэна радытел будыт ждат.
– Не переживай, допоздна не задержимся. Ну, договорились? Давай прямо тут же через часок. Ты вещи относи и приходи. Я буду ждать тебя…
Следователь Сочинской городской прокуратуры Борис Дерковский безучастно смотрел на лежащее у его ног тело мужчины, зверски исколотого ножом. Смотрел и тихонечко насвистывал прилипчивую песенку из показанного в сто первый раз вчера вечером по ящику «Ивана Васильевича»: «Ма-ру-ся молчит и слезы льет…»
Над трупом склонился эксперт. Рядом стояли и курили опера дежурной группы Сочинского ГУВД, сдернутые с постелей ни свет ни заря. Вызов поступил от уборщика пляжа. Он, засмотревшись на восход, едва не наступил на тело, лежавшее почти у кромки прибоя…
– Ну что, Виктор Савельевич?
Пожилой криминалист поднял голову:
– Смерть наступила примерно пять – семь часов назад. Около полуночи, вероятно. Причина – множественные колото-резаные раны, нанесенные острым предметом. Ножом или кинжалом. Скорее всего, смерть наступила от обширной потери крови, поскольку один из ударов пришелся на сгиб локтя и перерезал несколько важных вен и артерий. Остальные раны также тяжелы, но вроде бы жизненно важные органы не затрагивали. И каждая поодиночке вряд ли вызвала бы смерть. Но в совокупности… Что-то более предметное можно будет только после вскрытия сказать.
Борис покивал:
– Да. Вызывайте бригаду, пусть труп забирают. Результаты вскрытия сразу же мне на стол.
Потом обернулся к оперативникам:
– Вы что скажете?
– А что говорить? – капитан сочинской милиции Владимир Назаренко пожал плечами. – На месте происшествия орудия преступления нет. Следы либо водой смыты, либо песком занесены. Две пустые бутылки из-под «Черных глаз» Виктор Савельевич, значит, уже упаковал. Хотя надежды на то, что будут известные нам «пальчики», у меня лично нет никакой. Надежда имеется на случайных очевидцев. Они, сам знаешь, всегда есть. Но их нужно еще найти. А значит, надо искать. Вот докурим – и за работу.
И он эффектным щелчком отшвырнул в море скуренную до самого фильтра сигарету.
