Даниэла в разговоре не участвовала, поэтому быстро заскучала и отстала на пару шагов назад, чтобы поравняться с Феликсом. Со стороны казалось, что он погружен в свои мысли и ничего не замечает, но нетрудно было догадаться, что его эта прогулка тоже не радовала, просто ему хватало терпения не показывать этого.

Идея с побегом снова пришла Даниэле в голову, и на этот раз раздражение от шумной толпы и желание куда-нибудь исчезнуть сделали своё дело. Недолго думая, Даниэла схватила Феликса под руку и резко свернула в полутёмный малолюдный коридор, где можно было наконец-то выдохнуть и решить, как объяснить этот неожиданный поступок.

– Если это похищение, то сразу предупреждаю, что за мёртвого меня дадут больше, чем за живого, – невозмутимо сказал Феликс.

Казалось, что всё произошедшее его совершенно не удивило, потому что он держался уверено, а вот Даниэла окончательно растерялась, поэтому стояла, вжавшись в стену, и старалась не встречаться с ним глазами.

– Просто стало интересно, через сколько они заметят, что мы пропали, – сказала она.

– В таком случае воспользуюсь этим временем, чтобы пропасть окончательно до того, как они это обнаружат, – ответил Феликс и сделал шаг в сторону.

– Стой! – выкрикнула Даниэла и схватила его за рукав пальто.

Он остановился и посмотрел на её руку, и Даниэла почувствовала, как щёки предательски раскраснелись. Ей хотелось верить, что в полумраке Феликс этого не увидел, хотя на фоне всего остального это была сущая мелочь.

– На самом деле мне было ужасно скучно, и я хотела сбежать ещё минут сорок назад, – призналась она. – И мне показалось, что ты тоже.

Понять, о чём думает Феликс, было сложно. Он ничего не говорил и внимательно смотрел на Даниэлу, а на его губах проглядывалось что-то похожее на улыбку, хотя, возможно, это была лишь иллюзия, создаваемая плохим освещением.

– Пойдём на улицу? – дрожащим от волнения голосом сказала она и только сейчас вспомнила, что всё ещё держала Феликса за рукав.

Даниэла отдёрнула руку и раскраснелась сильнее, чем прежде, но Феликс сделал вид, будто ничего не заметил и кивнул в сторону боковой лестницы, к которой вёл коридор.

Все предпочитали пользоваться лифтами и эскалаторами, поэтому по пути им почти никто не встретился, и их сопровождал лишь звук глухих шагов по бетону. Даниэла быстро сбегала по ступенькам вслед за Феликсом, но не догоняла его, чтобы опять не сказать какую-нибудь глупость, которых за последние минуты было сказано и сделано немало.

Это вынужденное молчание тем не менее не мешало ей думать о всякой ерунде. Сейчас, например, Даниэла представляла, что так могло бы проходить их с Феликсом свидание, и от одной мысли об этом она засмущалась так, что чуть не споткнулась и не полетела вниз. Даже в теории подобное трудно было допустить, в первую очередь потому, что у них общих тем для разговора не было, и неизвестно, существовали ли они в принципе.

Что и говорить, даже Маше не удалось втянуть его в беседу, хотя она со своим характером могла найти общий язык с кем угодно. У Даниэлы, конечно, был проверенный метод, основанный на оскорблениях и обвинениях, но они совсем не настраивали на романтический лад, а ничто другое их не объединяло. Интересно, существовала ли хоть единая возможность что-то изменить?

Пока Даниэла раздумывала над гипотетическим будущим, вдвоём с Феликсом они вышли на улицу и остановились возле невысокого ограждения, отделявшего территорию торгового центра от небольшого сквера. Людей здесь было не так много, поэтому так и хотелось сказать что-нибудь, чтобы прервать эту непривычную для уха тишину, однако в голову ничего не шло.

– Кажется, воссоединение семьи прошло не так, как планировалось, – вслух заметил Феликс.

Он закинул голову назад и выдохнул, закрыв глаза, а Даниэла посмотрела на него и не смогла ничего ответить. Всем её вниманием завладели блестевшие при тусклом свете фонарей снежинки, которые медленно опускались на лицо Феликса и тут же таяли, превращаясь в маленькие капельки воды. Несколько из них упали на его ресницы, и Даниэла потянулась рукой, чтобы смахнуть их, но вовремя опомнилась, а Феликс словно почувствовал это и взглянул на неё в этот момент.

– Она просто невыносима, – наконец, ответила она, чтобы скрыть неловкость. – Рядом с ней невозможно находиться, она не может нормально разговаривать, постоянно орёт и машет руками, как будто на неё стая комаров напала, а от общения с ней вообще в окно хочется выброситься!

Чем больше Даниэла жаловалась, тем больше распалялась и постепенно повышала голос, сопровождая свою речь активной жестикуляцией.

– Я как никто другой понимаю тебя, – с неожиданным сочувствием сказал Феликс.

Хотя лицо у него оставалось серьёзным, глаза выдавали распиравшее его желание рассмеяться, которое посещало Феликса не чаще раза в десятилетие. Сначала Даниэла не поняла намёка, но постепенно до неё начало доходить.

– Неправда! – рассержено выкрикнула она и упёрла руки в бока.

Попытки сдержаться оказались безуспешными, и Феликс рассмеялся уже во весь голос. Таким Даниэла видела его единственный раз в жизни где-то год назад, когда они вместе ждали окончания «Мисс Школы», и с тех пор подобного не повторялось. Она даже начала подозревать, что это ей привиделось, но сейчас он снова веселился от души, и выглядело это так непривычно, что даже в голове не укладывалось.

– Неправда! – повторила Даниэла. – Я не такая! Не такая!

Её реакция только больше смешила Феликса, поэтому она не выдержала и бросилась на него с кулаками, однако он успел схватить её за запястья, чем блокировал вполне ожидаемую с её стороны атаку.

– Когда ты уже эволюционируешь настолько, что научишься выражать свои эмоции словами? – спросил Феликс.

Даниэла немного побрыкалась, но вырваться не смогла, поэтому замерла и только тут поняла, что стоит чуть ли не вплотную к нему. Наверное, эту ситуацию можно было обратить в свою пользу, но Даниэла испугалась охватившего её волнения и смущения. Так близко к Феликсу она не оказывалась никогда, если не считать того случая за кулисами, и, кажется, пока не была готова к этому.

– Пусти, – сказала она, и без каких-либо помех вырвалась на свободу. – И повторяю, я не такая!

– Соглашусь, ты в сотни раз хуже.

Обычно подобные заявления выводили Даниэлу из себя, но сейчас, когда Феликс был в таком весёлом расположении духа, злиться на него у неё не получалось. Она немного надулась для вида, но потом не выдержала и тоже рассмеялась.

– И как только ты меня всё это время терпишь? – спросила Даниэла. – Я бы давно себя убила на твоём месте.

– Сам удивляюсь, – ответил Феликс. – Наверное, всё дело в том, что не каждый добровольно согласится так позориться, как ты. Мне просто интересно узнать, насколько далеко ты можешь зайти в своей ненормальности.

– Ах, ты! – обиженно прикрикнула Даниэла и слегка ударила его по плечу, не рискуя повторять нападение, чтобы снова не попасться в его капкан.

Странно, но в этот момент она не чувствовала никакой скованности, хотя ещё пару минут назад была убеждена, что ничего общего у них с Феликсом нет и быть не может. Теперь же они стояли здесь вдвоём и по привычке обменивались оскорблениями, но воспринималось это совсем по-другому. Предновогоднее чудо, не иначе.

– Даниэла, – отвлёк её от размышлений Феликс. – У тебя уже минут пять звонит телефон.

– Я знаю, – резко ответила она и скрестила руки на груди. – Я не собираюсь ей отвечать, и вообще больше видеть её не хочу.

– Будет странно, если мы внезапно исчезнем.

– Мне всё равно. Даже лучше, если я исчезну, можно насовсем.

– Не стоит сводить счёты с жизнью только из-за того, что тебе не нравится твоё имя.

– Это не имя, это наказание! – возмущённо заговорила Даниэла. – Я каждый день живу под невыносимым психологическим давлением!

– По-моему, ты слегка преувеличиваешь.

– Тебе не понять, – сказала Даниэла и махнула рукой, так и не дождавшись сочувствия.