Какого хера она не написала сообщение? Уверен, она помнит мой номер. Я заставил ее выучить эти цифры наизусть, как и свой адрес, когда она потерялась в Москве во второй месяц одиннадцатого класса.

Спустя еще две недели Тининого молчания я уже такой нервный, что духи обходят меня стороной, а Тимофеев вызывается на любое дежурство, лишь бы держаться подальше.

А еще через неделю меня, наконец, отпускают в увольнение.

В квартире ничего не изменилось. Ее вещи все так же в шкафу, бутыльки все так же стоят на полке в ванной.

Итак, Тина уехала больше месяца назад, и за все это время не вышла на связь. Она даже заблокировала страницы в социальных сетях, что совсем уж напрягает. Думаю, сейчас я уже могу позвонить ее подругам.

– Алло, – голос Эшли отвечает после первого гудка.

– Эш, привет, – перехожу на английский, – это Юра, узнала?

– Д-да, – запинается она.

– Тина, случайно, не с тобой?

Доносящиеся через трубку шепот и копошение, как если бы динамик закрыли рукой, свидетельствуют о том, что Тина с ней.

О чем они, черт возьми, переговариваются? Какого хера она просто не может взять трубку и поговорить со мной? Вообще, что происходит?

Я так зол сейчас, что мне хочется заорать в трубку, чтобы Тина услышала меня. Но я лишь медленно вбираю воздух в легкие, поднимая глаза к небу. И нет, я не возношу мольбы, я просто рассматриваю пролетающие облака, чтобы успокоиться.

– Юр, – ее голос, такой нежный и подавленный мигом разгоняет кровь по венам, – привет.

– Тина, – я не могу заорать, не могу даже зашипеть в трубку, я просто выдыхаю содержимое легких и закрываю глаза от того, как мое тело реагирует на вибрацию звука, исходящего из динамика, – скажи мне.

Я не знаю, что спросить. Почему ты уехала? Почему не позвонила? Почему, черт бы тебя подрал, не дала знать, что с тобой все в порядке?

Но я не должен спрашивать об этом. Она должна сама понимать, что ей придется объясниться со мной.

– Юр, – ее голос дрожит, – я телефон забыла.

Да ты что?

– И мой номер тоже? – вдох-выход.

– Юр, я…

Молчание длится целую минуту. Мать ее! Она! Свалила! И месяц не пыталась связаться со мной! И теперь она молчит в трубку!

– Понимаешь…, – и снова гребанное молчание, я слышу ее дыхание.

– Тина, – из меня вырывается рык, я хочу ударить кого-нибудь, сильно, чтобы почувствовать боль от удара самому, – просто скажи мне, что случилось?

– Мне надо было улететь, – ее голос срывается на писк, кажется, она начинает плакать.

– Это я понял. Не реви!

Я сжимаю телефон так, что пальцам стает больно, но разжать их не получается. Хорошо, что сейчас она на другом конце света. Не ручаюсь, что не сжал бы так ее.

И она ноет в трубку! Блядь! Если у нее проблемы, пусть просто расскажет мне о них, вдвоем мы справимся со всем. Но я не могу даже испытать к ней жалость, потому что за этот месяц она бы могла уже рассказать мне все, если бы хотела. Ключевое – если бы хотела.

Она не хочет!

– Что случилось?

– Юр, я не вернусь.

Молчу. Я ожидал чего угодно, но только не этого. Делаю глоток из бутылки пива.

– Ты вернешься, – утверждаю я.

– Нет, не звони больше, – она начинает истерить. – Я не могу.

Я понимаю, что этот разговор ни к чему не приведет. Тина не умеет справляться со своими эмоциями. Мне не удастся успокоить ее по телефону. Но я не могу просто скинуть вызов.

– Объясни мне, – глубокий вдох, я выдержу это! – Что случилось?

– Юр, прости. Ты не виноват. Но это все… все… я так не смогу, я так не умею… прости, не злись на меня. Мы все равно не смогли бы быть вместе… – слова вылетают из нее, не уверен, что она вообще понимает сейчас, что говорит, а уж я тем более. – Я люблю тебя, – она шмыгает носом, – но больше не звони.

И я слышу гудки в трубке.

Потрясающее признание в любви! Ее первое признание в любви…

Романтика… блин…

«Мы все равно не сможем быть вместе. Больше не звони» – трещит в моей голове, пока я допиваю первую бутылку пива.

Пива мне сегодня будет мало. Я хочу вырубиться. Но, пока я в сознании, я должен сделать кое-что.

Набираю номер своего наставника.

– Привет служивым, – басит дядя Рус.

– Привет, – хриплю я.

– А что с голосом? – смеется тот в трубку. – Масло проиграл?

Шутник хренов!

– Найди мне Тину, – чеканю я.

– А что, девочка потерялась? – он резко перестает ржать.

Уж не знаю, что там у него к моей девушке – а она моя, и моей останется, – но дядя Рус к ней, определенно не равнодушен.

– Ага, потерялась, – у меня настроения сейчас разговаривать.

– Не проблема. Где ты ее видел в последний раз?

Я рассказываю дяде Русу все, что знаю, умалчивая о соплях его любимицы, которые она недавно пускала в трубку.

– Малой, ты что-то натворил? – настороженно спрашивает громила.

– Нет, – он знает, что я не вру, он знает меня лучше, чем все остальные.

– Ладно, позвоню через пару часов.

Но через пару часов я уже не слышу его звонка. Я в отключке. Я выпил все, что можно поджечь в этой квартире, и вырубился.

Открыв глаза ближе к ночи понимаю, что мне мало. Я снова трезв. Я хочу забыться. Я не хочу чувствовать ничего, кроме тепла ее тела под собой.

Выхожу на улицу. Не знаю, куда иду, но мне нужно пройтись. Звоню дяде Русу.

Тина в ЛА, остановилась у своей подруги Эшли. Пока живет в ее доме. У нее какие-то сложности с наследством. Выяснить, что именно практически невозможно, это нотариальная тайна, и все такое. Он кидает мне ее новый номер.

Все, что он узнал, объясняет ее отъезд, но не ее месячное молчание, и ту истерику, которую я выслушал.

Прохожу возле клуба, откуда доносится бит. Возле входа курят, заливаясь смехом, два женских тела. На одном короткое блестящее серебристое платье, обтягивающее заманчивые изгибы. Я не вижу лица, принадлежащего этому телу, зато вижу копну черных длинных волос, волнами спускающихся по спине к талии.

Я знаю, куда я иду.

– Привет, девчонки, – широко улыбаюсь.

– Привет, – они оглядывают меня оценивающим взглядом, и улыбаются в ответ.

На мне футболка поло с логотипом известного бренда и курточка из дорогой тонкой кожи, светлые джинсы с небольшими прорезями, из кармана которых торчит телефон последней модели, а на правом запястье золотые часы, стоимость которых сложно высчитать в рублях – подарок отца на окончание школы с золотой медалью. Они знают, что если будут хорошо улыбаться, то их пребывание в этом месте пройдет без затрат с их стороны.

Взгляд длинноволосой брюнетки в серебристом платье задерживается на моих плечах, а затем она дотрагивается до предплечья ладонью, чуть сжимая.

– Я Кристина, – произносит она хрипловатым голосом.

Что-то внутри меня вспыхивает, и я делаю резкий вдох, чтобы стало не так жарко.

Кристина сегодня будет. Пусть не настоящая, но будет.

Сегодня мне просто нужна Кристина, любая. Мне нужно накрутить черные волосы на кулак и слышать крики.

– А я Лена, – вторая девчонка выкидывает бычок и гладит меня по другой руке.

Нет. Так не бывает… Может, я напился, и это мне в отключке мерещится?

***

Меня будит урчание в животе. Голова гудит от выпитой вчера дозы спиртного. В клубе я перестал считать рюмки после пятнадцатой.

– М-м, сладкий, – кто-то трется волосами о мое плечо.

Осматриваюсь. На плече крашенные светлые волосы. Скидываю одеяло с себя, и тело, лежащее рядом, тоже оголяется. Останавливаюсь на сиськах, которые, по ощущениям, мял ночью.

Нет, я что, так надрался, что трахнул не ту, которую хотел?

Мне нужны были черные волосы…

Стоп! Они были. Я точно помню, как накрутил их на кулак. Как девчонка взвизгнула, потому что я сделал это довольно резко. И точно помню, как заткнул ее рот членом, как потом трахал ее зад, притягивая к себе за эту копну. По-моему, она так стонала, что мне пришлось сначала закрыть ей рот рукой, а потом заставить ее подружку закрыть его своим ртом. Да, точно, я заставил их целоваться друг с другом. Ведь целовать их сам я не хотел.