Его аналитический ум выделил несколько проблем, решив которые можно было бы читать старинные тексты на разных языках.
Во-первых, старые тексты порой сложно даже просто разглядеть. Тут профессор придумал абсолютно новую методику использования спектрального метода: древний текст размещают между стеклами, и в инфракрасном свете, когда становятся видными следы даже стертых букв, обводят утраченные фрагменты специальными чернилами поверх стекла. Текст такого «слоеного пирога» становится различимым, написанное фотографируют и в оцифрованном виде передают в компьютер.
Во-вторых, в увиденном тексте следует опознать каждый символ. Но в рукописных текстах даже одна и та же буква всякий раз может выглядеть по-разному, отличаясь от эталона. Для повышения вероятности правильного распознавания Штейн придумал еще один оригинальный ход.
Он знал, что нейронные сети человеческого мозга для того, чтобы точнее опознавать объект, всегда используют контекст, внешнее окружение образов. Допустим, вы видите светлое смутное пятно в темноте, при этом вы видите только пятно – и ничего более. Если же вы достаточно четко различаете под ним темный силуэт, вы уже знаете, что пятно – это лицо человека. И уже осознанно пытаетесь разглядеть именно черты лица. А если вы осведомлены, что в этом месте вас должен ждать знакомый, то даже в условиях плохой видимости вы почти наверняка можете опознать человека. По крайней мере, решить – он это или не он. Так велика роль контекста.
Такой же принцип – анализа контекста символа – положил в основу работы по распознаванию Борис Несторович Штейн. И именно в этой области он возлагал немалые надежды на Гончара.
Ну и, наконец, решение проблемы непосредственно перевода виделась Штейну в создании некоего промежуточного электронного языка, с помощью которого можно было проанализировать, уяснить и описать смысловую составляющую неизвестного текста. А вторым этапом – опираясь на уже известный смысл, синтезировать фразу на любом из требуемых языков, ориентируясь на его синтаксис и морфологию. Создать такой язык-посредник с помощью известных систем программирования до сих пор не удавалось никому. Но Штейн намеревался и при разработке промежуточного языка, и в процессе последующего его функционирования применять экспертные системы и базы знаний, благодаря которым созданная система стала бы еще и самообучаемой. В этом случае появлялись надежды на успех. Над решением именно этой задачи корпели Митяй, Марина и их коллеги.
Решив, что, идя намеченным путем, он непременно добьется своего, профессор собрал дружный коллектив молодых честолюбивых специалистов, а для финансового обеспечения проекта взял кредит на полтора миллиона долларов в банке «Альма», надеясь, что затраты окупятся сторицей. Они и должны были окупиться многократно, поскольку интерес к будущему программному продукту, при условии его реальной работоспособности, выразили и крупнейшие мировые библиотеки, и Лувр, и Британский музей, не говоря уже об Эрмитаже.
Пахло очень крупными деньгами. От этих запахов кружилась голова. И не только у Бориса Несторовича.
2
– Ну и как это все называется? – Меркулов, нахмурившись, повел рукой в сторону накрытого стола. – И для чего мы тут собрались, а? Я вас спрашиваю!
– Ну, э-э-э-э… – смиренно потупился Вячеслав Иванович Грязнов, состроив скорбную мину. – Совещаться вроде бы. Так не виделись же давно. Вот и вооружились традиционно.
– И двух недель не прошло, – нарочито нахмурился заместитель генерального прокурора.
– Вот мы и говорим: давно. Целую вечность, Костя. Целых две недели почти, – встрял Турецкий. – А совещаться после такой разлуки без хорошего коньяку – это просто извращение какое-то.
– Вы затем именно сюда и забрались, конспираторы? – не выдержав, рассмеялся Константин Дмитриевич. – Наливайте уж тогда. Время, если честно, не ждет! Меркулов снова улыбнулся:
– Хорошо все-таки с вами, мужики. Эх, если бы не дела…
– Погоди с делами, Костя, – поднялся с бокалом в руке Турецкий. – Их нельзя решать в мрачном настроении. А хороший напиток завсегда приносит радость. Знаете, чем отличается нормальный человек от алкоголика? Нормальный знает, что, правильно выпив, он получит радость. Алкоголик помнит, что радость когда-то была. И выпивает в ожидании ее. А ее нет. И он выпивает еще. И еще, и еще… Давайте же за то, чтобы наше общение всегда приносило только радость.
– Ты не из Грузии к нам? – хихикнул Слава. Но бокал тоже взял и со вкусом пригубил.
– Нет, – открестился Турецкий. – Из постели.
Он протянул руку и отломил кусочек от шоколадки.
– Вот и позавтракаем заодно. Одни калории. – Он похлопал себя по животу. – Да и бог с ними. Слышал, что теперь говорят, мол, неправильно пить коньяк с шоколадом. Кто с козьим сыром советует, кто с икрой…
– Вот я – с икрой. – Меркулов взял небольшой бутерброд. – А вообще-то спасибо вам огромное, мужики. Хоть немножко расслабиться. А то совсем в последнее время…
Он не спеша пожевал, светлея лицом.
– Ну, что, повторим?..
– Как у нас, у русских, принято: между первой и второй – перерывчик…
– Не примазывайся, Саня, – засмеялся Грязнов. – Какой ты русский? У тебя и фамилия-то…
– При чем тут фамилия? – возмутился Турецкий, которого и дома вечно «подкалывали» по этому поводу. Перед отъездом на отдых в Турцию Нинка, к примеру, заявила, мол, еду разыскивать предков. Конечно, Турецкий устроил дочери шуточную головомойку. Но от Славы он подобных фокусов не ждал.
– Прочел недавно про интересное исследование демографов, – пояснил Грязнов. – Они составили список из двухсот пятидесяти наиболее распространенных общерусских фамилий. Но ты не переживай, там нет ни меня, ни Кости, хотя какой-то похожий Меркушев затесался на двести сорок восьмое место.
– Тебя это волнует? – удивился Меркулов.
– Не, – отмахнулся Слава. – Просто интересно. Статистика иногда открывает презабавнейшие вещи.
– Например?
– Ну вот, например, что страной нашей руководят люди почти исключительно из южных регионов, если по фамилиям судить. Только, как ни странно, лишь Хрущев фамилия северная, из архангельского региона. Да Горбачев – общерусская. остальные – Брежнев, Черненко, Андропов, Путин… все южане.
– А про уголовников тебе статистика ничего не говорит? – съехидничал Турецкий.
– Ну так это анализировать надо, – усмехнулся Грязнов. – Работать. А у нас и без этого дел полно…
И триумвират вернулся к той проблеме, которая и свела сегодня мужчин за одним столом.
– Ну что, Саш? Ввел тебя Слава в курс дела?
– В общих чертах, – кивнул «важняк», – но хотелось бы подробностей.
– Подробностей-то особенных и нет, – с сожалением покачал головой Константин Дмитриевич. И вкратце изложил собравшимся свое видение сложившейся ситуации.
Из Германии не вернулся на Родину видный ученый – и все следы его оборвались около двух недель назад.
Недавно в Ганновере проходила крупнейшая в мире традиционная выставка-ярмарка информационных технологий. На ярмарке проводилась научная конференция, на которой в присутствии журналистов из семидесяти пяти стран выступали президент германской ассоциации информационных технологий, топ-менеджеры ведущих немецких и мировых IT-компаний.
От нашей страны был приглашен академик Дубовик. Он тоже выступил с докладом и заявил, что кризис в российской науке миновал и что в ближайшие два года только телекоммуникационная отрасль даст стране двадцать тысяч рабочих мест. Отрасль высоких технологий является «набирающим мощность двигателем российской экономики».
Сам академик во главе коллектива талантливых ученых из фирмы НИИ «Маяк», соучредителем которой являлись государственные структуры и отдельные высокопоставленные лица, выполняя правительственный заказ, создавал суперкомпьютер «Русь – XXI век».
Речь шла о возобновленных в России работах по созданию искусственного интеллекта. Еще полвека назад теоретические разработки наших ученых обгоняли западную инженерную мысль, но в последние годы Япония и Штаты опередили нас, казалось, «навсегда». К счастью, правительство наконец обратило внимание на наукоемкие сферы, и «Маяк», обладавший великолепной научной базой, стал флагманом российской IT-отрасли. Разработки курировались Министерством обороны и осуществлялись под личным контролем президента…