– К черту все это, – выругался маркиз и, вынув из шкафа охотничий нож, вспорол красный бархат внутренней обшивки. – Там ничего нет, там ничего нет, – как заклинание, повторял про себя он, поддевая ножом тонкую металлическую пластину, обнаруженную под бархатом.
Что-то лязгнуло в шкатулке, и пластина откинулась. Под ней в голубом конверте лежало письмо.
Альберто зажмурился, надеясь, что, когда он откроет глаза, видение исчезнет. Он потряс головой и открыл глаза. Письмо по-прежнему было там. Маркиз достал его, глубоко вдохнул и открыл конверт. Там было несколько листков бумаги, исписанных четким каллиграфическим почерком Марии Терезы, и старая черно-белая фотография.
– Что это такое? Это же какой-то чертов Зорро! – воскликнул Альберто, с недоумением разглядывая изображенного на фотографии мужчину в черном развевающемся плаще, с кинжалом в одной руке и белым кроликом в другой. – Боже мой, мама, да это же еще хуже, чем несовершеннолетний тореро!
Сжимая в руке фотографию и письмо, маркиз задумчиво подошел к дивану и уселся на него, положив ноги на малахитовый журнальный столик. Он внимательно вглядывался в черты человека, который, если верить словам Марии Терезы, был его подлинным отцом. Сходство было несомненным. Тот же нос, те же мужественные и благородные черты лица, столь неотразимые для женщин. Теперь Альберто знал, что это действительно его отец, отец, о существовании которого он не подозревал и который в данный момент находится за четыре тысячи километров от него в руках чеченских террористов.
Маркиз отложил в сторону фотографию и бережно развернул страницы письма.
«Мой любимый сын! – со странной смесью недоверия, любопытства, ярости и любви прочитал он. – Я не знаю, прочтешь ли ты когда-нибудь это письмо, и если это произойдет, меня почти наверняка уже не будет в живых, поскольку вряд ли при моей жизни ты ни с того ни с сего решишь искать тайник в шкатулке с драгоценностями.
Я хочу попросить у тебя прощения за то, что лгала тебе всю жизнь. Поверь, я это делала для твоего блага, и я не знаю, что на самом деле лучше для тебя – знать правду или продолжать пребывать в неведении. Пусть судьба решит это за нас».
«Я бы предпочел пребывать в неведении», – мрачно подумал Альберто и продолжил чтение.
«Маркиз де Арнелья никогда не был твоим отцом, и он никогда не был хорошим отцом и мужем. Все, что я рассказывала о нем, – всего лишь красивые сказки, которые я придумала для того, чтобы избавить тебя от комплексов и ненужных переживаний. Вот как все было на самом деле…
Как ты знаешь, я принадлежала к обедневшему дворянскому роду, но я была красива, и я была благородного происхождения. Дело было в эпоху Франко. Испания переживала тяжелые времена. Единственной возможностью для меня обеспечить себе приличную жизнь было выйти замуж за твоего отца и с ним эмигрировать во Францию. В нашу брачную ночь он цинично объяснил, что женился на мне лишь для того, чтобы в жилах его сына текла благородная кровь, но я должна знать свое место и не лезть в его личную жизнь, иначе меня и мою семью ожидают большие неприятности.
Вскоре после медового месяца он заявил, что на неделю уезжает в Ниццу по делам, но я знала, что на самом деле он собирается там развлекаться со второсортной танцовщицей из «Мулен Руж».
Я была в бешенстве и отчаянии. Я ненавидела этого подонка, но полностью зависела от него. Я бродила по Парижу, не зная, что делать, и вдруг увидела рекламный плакат. В Париж на гастроли прибыл Московский цирк. Не знаю, что случилось со мной. Мне не нравился цирк, но, неожиданно для себя самой, я купила билет, возможно, потому, что была уверена, что в цирке не встречу никого из своих знакомых. Я не была настроена разговаривать с кем-либо или выносить сочувственные взгляды. Похождения моего муженька ни для кого не были секретом.
Я сидела в первом ряду. Во втором отделении я увидела его, твоего будущего отца. Он был в блестящем черном плаще, и он показывал фокусы. Но мне было безразлично, что он доставал из шляпы кроликов и голубей. Он был в точности тем мужчиной, которого я не раз представляла в своем воображении, мужчиной, которого хотела бы полюбить и с которым хотела провести всю свою жизнь.
В какой-то момент он подошел к краю сцены прямо напротив меня и заглянул мне в глаза. Между нами проскочила невидимая искра. Мы оба вздрогнули и потянулись друг к другу, а потом он достал из черного цилиндра алую розу и бросил ее мне. Затем послал мне воздушный поцелуй и продолжил представление.
Я вышла из цирка как одурманенная. Я знала, что нашла свою любовь и что это любовь на всю жизнь. Я не думала о том, что замужем, что он русский и даже, возможно, шпион, не думала, захочет ли он быть со мной и как мы будем жить. Я ни о чем тогда не думала. Я знала лишь одно: этот фокусник – моя судьба. Кроме того, я знала его имя – оно было напечатано в программе. Его имя звучало очень романтично: Иван Копилкин. Я приколола розу к волосам и бродила вокруг цирка, повторяя его имя и моля Бога о том, чтобы он послал нам встречу.
Мои молитвы были услышаны, я увидела, как из служебного входа выскользнула тень, и узнала Ивана, хотя в этот раз он был без блестящего черного плаща. Я бросилась к нему, и неожиданно он, не говоря ни слова, крепко схватил меня под руку и, прижавшись ко мне, быстро повел меня по улице, свернул на первом же перекрестке, затем снова свернул.
Иногда он оглядывался, словно за ним кто-то гнался. В Люксембургском саду он остановился, и я наконец смогла перевести дух.
– Мерси! – сказал он с ужасающим акцентом, но его голос был звучным и удивительно приятным.
Потом он поцеловал меня…
По-французски Иван знал только несколько слов, но он с грехом пополам мог объясняться на английском. Он сказал, что влюбился в меня с первого взгляда и что он ускользнул от наблюдения в безумной надежде отыскать меня в этом многомиллионном городе.
– От какого наблюдения? – не поняла я.
– Советские граждане не имеют права общаться с иностранцами и одни выходить в город, – объяснил он. – За нами постоянно наблюдают люди из КГБ.
– Но ты же сбежал, – сказала я. – Что теперь будет?
– Мне все равно, – ответил Иван. – Я впервые попал за границу и хочу хоть раз своими глазами посмотреть, как здесь живется. Кроме того, я нашел тебя. Это судьба.
Я сняла комнату в первой попавшейся гостинице, и мы, как Ромео и Джульетта, провели безумную ночь, но на рассвете Иван сказал, что должен вернуться на утреннюю репетицию.
– А как же КГБ? – спросила я. – Что с тобой сделают?
– Вряд ли меня отправят домой до окончания гастролей, – ответил он. – Я снова сбегу.
– Ты не можешь вернуться в эту ужасную страну! – воскликнула я. – Ты должен остаться здесь со мной и попросить политического убежища.
– Я так и сделаю, – пообещал он, целуя меня в последний раз.
Мы договорились о встрече, но он не пришел. На следующий день я купила билет в цирк, но Иван не выступал. Я поняла, что случилось что-то ужасное. Я отыскала администратора цирка и спросила его, почему не выступает фокусник, и он ответил мне, что фокусник серьезно заболел и его в срочном порядке отправили на родину лечиться.
С тех пор я ничего не слышала об Иване. Все, что у меня осталось от нашей любви, – это фотография, которая случайно оказалась у него в кармане пиджака и которую он подарил мне перед расставанием.
Я была вне себя от горя и всерьез подумывала о самоубийстве. Несколько недель спустя я поняла, что беременна. Судьба разлучила меня с любимым, но взамен она подарила мне сына. Я решила посвятить свою жизнь тебе и перестала обращать внимание на выходки мужа. Тебе было пять лет, когда он умер. Но это не была автомобильная катастрофа. Его хватил кондрашка в постели очередной бездарной певички. Ты был слишком мал и слишком уязвим, чтобы знать правду. Прости, что я обманывала тебя столько лет. Теперь ты знаешь все. Прости меня.
Мария Тереза, маркиза де Арнелья».
Альберто откинул голову на спинку дивана и тупо уставился в потолок.
