— Вы побледнели, Адель, — в полутьме ванной комнаты некромант выглядел как… как чудовище. Чёрные волосы, синяки под глазами, глаза эти… тёмные, словно дыры в белой стене.

— Выйдите! — я закричала, отшатнувшись к ванне. — Вы мне мешаете! Я хочу… искупаться!

Шарахнула с перепугу по крану, вызвав целый фонтан тёплой воды.

— Я хотел вам помочь.

— Я сама! — так страшно мне ещё никогда в жизни не было. Богиня, чем я думала, когда соглашалась стать любовницей тёмной твари? Я совершенно не готова ни к чему подобному!

Лорд пару секунд мрачно разглядывал меня, а потом развернулся на каблуках и вышел, тихо пробормотав:

— Видит Пресветлая, я пытался…

Плюхнувшись на краешек ванны, я тихо расплакалась. Сейчас он отступил, но ночь длинная. Что ждёт меня в постели с чудовищем? Хватит ли у меня резерва, чтобы пережить эту кошмарную процедуру? Да что там резерв, хватит ли мне душевных сил? Он совершенно точно меня убьёт. Выпьет до самого донышка! Для того и остановился в трактире, где никто не знает ни меня, ни его. Выпьет и бросит в канаве. Никто не узнает. Никому нет дела до бедной сиротки. Жила, умерла… Никто и не заметит.

Тряслась я в уборной ещё четверть часа, а потом наскоро умылась холодной водой, чтобы убрать следы слёз, и вышла. Принять ванну мне сил уже не хватило, да и зачем?

В комнате пахло едой. Лорд Морроуз задумчиво ковырялся в тарелке, медленно отрезая кусочки жаркого и запивая какой-то тёмной жидкостью из простого стакана. Головы на меня не поднял, о чём-то усиленно размышляя. Это было хорошо. Скажи он что-то ядовитое — и я выброшусь из окна. Хотя тут лишь второй этаж, шею сломать сложно, а вот ногу или руку — запросто.

В моём прежнем доме за обедом и ужином не велось никаких бесед. Матушка всегда говорила: нельзя портить пищеварение никчёмными разговорами. Но сейчас молчание было густым, вязким и липким. Да и я больше не леди, а значит, некоторыми правилами можно пренебречь. К тому же мне совершенно нет дела до пищеварения некроманта.

— Трактирщик сказал, что все комнаты занимают путейцы, — выдавила я из себя, опускаясь на стул с высокой спинкой.

Под сияющей крышкой широкого блюда обнаружилась россыпь обжаренных овощей и жаркое. Пах и выглядел ужин весьма недурственно, а артефакт подогрева на крышке не очень вязался с простым придорожным трактиром.

— Верно, — после нескольких долгих секунд гулкой паузы Морроуз всё-таки снизошёл до ответа. Полоснул меня нечитаемым взглядом, но милостиво налил мне в стакан странный напиток из высокого керамического кувшина.

— Но что они здесь забыли? — вежливо изогнув правую бровь, изобразила я лёгкое недоумение.

Я прекрасно владела навыком веде́ния пустых, но приятных разговоров. Меня этому матушка учила лично. Только некромант, вместо того, чтобы поддержать ненавязчивую беседу, вдруг откровенно повеселел. Что такого смешного он услышал в моих словах? Он повёл чёрными, густыми бровями, тщетно пряча улыбку, сложил приборы и ехидно поинтересовался:

— Вы решили сбежать?

Я поперхнулась напитком. Взвар мне неведомых ягод чуть горчил, но на вкус был приятен и свеж.

— Как вы себе это представляете? — невесело усмехнулась и вздёрнула подбородок. — Может, мне стоило бы подцепить кого-то из путейцев? Нет уж, увольте. Я подписала контракт. Вы, конечно, можете считать меня легкомысленной, но милорд, я…

— Я могу и считаю вас маленькой глупышкой, верящей в страшные сказки, — лорд поднялся во весь свой недюжинный рост и уставился на меня сверху вниз со странным выражением лица. — На случай если всё же решите сбежать, просто знайте: железная дорога рядом. Станция в часе езды от моего поместья. Мы могли бы ехать и на поезде.

— Но тогда не было остановки здесь, в этом гнусном трактире! — я нервно смяла льняную салфетку и прищурилась. — Я всё знаю про некромантов! Знаю и то, что первый раз — самый опасный! Если я умру, то такое не получится скрыть от прислуги. Вас сдадут ловчей службе и посадят в тюрьму, так? Подобного поворота событий вы не желаете!

— Очень верно подмечено, — совершенно равнодушно ответил Морроуз. Он уже почти покинул комнату, но в последний момент обернулся. — Не желаю. Кстати, с недавнего времени при покупке билета на поезд требуют предъявлять удостоверение личности. А у вас оно есть?

Я открыла было рот. И закрыла. Нет. Все мои документы остались у господина Феонеля, семейного юриста Вальтайнов. Я их никогда даже в руках не держала, я ведь леди… была. За меня всегда отвечали родители. И это было совершенно законно. Через полгода после смерти отца я должна буду вернуться в Льен, и стряпчий точно скажет мне, что осталось от наследства. Ничего хорошего от этой встречи мне ожидать не приходится. Дом уже забрал банк по закладной, всё ценное имущество ушло с молотка. А сколько долговых расписок ещё лежало в отцовском сейфе — о том знает теперь лишь господин Феонель. Во всяком случае, некоторые новые знакомые советовали вовсе не появляться в Льене, не вступать в права наследства, чтобы остаток отцовских долгов не пришлось выплачивать до конца жизни.

— И сразу хотел бы уведомить вас, леди Вальтайн, что с детьми я не сплю! — неожиданно зло прервал мои унылые мысли некромант и с грохотом захлопнул за собой деревянную дверь нашего номера.

Я вздохнула. Какой глупый разговор, почти что скандальный! Я осмелилась сказать вслух о том, о чём приличные люди не говорят даже шёпотом. А от откровений Морроуза леди обязана упасть в обморок. Но… ужин так вкусно пахнет, а лорд покинул номер. Желудок протестующе напомнил о себе, и я решительно схватила вилку и нож. Хорошо и прекрасно, что он с детьми не спит. Пусть хоть в мобиле своём ночует, мне всё равно. Я больше не леди.

Глава 5. Виновный во всем

Утром внезапно объявилась горничная. Видимо, её “важные дела” покинули трактир. Голосистая крупная девица разбудила меня грохотом ставень на окнах и окончательно прогнала сон сводкой местных новостей: о “беспутных путейцах”, о сбежавшем у повара молоке, об кем-то дровах и грядущем дожде. Не горничная, а натуральный “Вестник Льена”. И прогноз погоды, и светские хроники, и криминальные происшествия. Смешная.

На столе, накрытом для завтрака, меня ожидала записка. Дорогая мелованная бумага, красивые, строгие буквы, безукоризненный почерк. Лорд Морроуз любезно мне сообщал, что от утренней трапезы он воздержится, и выражал надежду, что не позднее восьми утра я соизволю закончить с дорожными приготовлениями. Настенные часы грустно свесили крупные стрелки и показывали половину седьмого. Будить кого-то в такую рань — злодеяние!

Я быстро приняла ванну и с удовольствием воспользовалась услугами горничной, не замолкавшей ни на миг. Она ловко меня причесала, потом принесла порядком уже надоевшее платье, искусно очищенное и расправленное. Громкое щебетание девушки я уже даже не слушала. Пригубила крепкий чай, отломила кусочек сладкого хлеба, понюхала и положила на блюдце. Есть совсем не хотелось.

Накинув на плечи кашемировое пальто некроманта, в половине восьмого я вышла из номера. Провожать меня не пришлось, я отлично запомнила путь к залу трактира и далее — к выходу.

Однако сделав пару шагов, я остановилась и прислушалась. В глубине коридора кто-то тихо бормотал и жалобно поскуливал. Ноги сами меня понесли в направлении звуков. За приоткрытой дверью в торце коридора прятался ребёнок, девочка. Тканевый чепец с трогательными кружевами сполз на плечи, светлые волосы растрепались. Девочка сидела на полу и, уткнувшись в колени, горько плакала.

Я присела рядом с ней и осторожно дотронулась до хрупкого плечика.

— Привет. Я Адель. Что у тебя случилось? Я могу тебе чем-то помочь?

Девочка вздрогнула, как от удара, отнимая ладони от щёк, и подняла на меня васильковые глазки, припухшие от слёз. Прехорошенькая. Вырастет настоящей красавицей. Будет кружить головы всем кавалерам столицы…