– Это футарк, рунический алфавит древних скандинавов, – сказал он.

– А что здесь написано? – Миха наконец-то уловил хаотическую суть узора, различив двух воронов, змея, плывущий корабль – все схематическое и по-древнему простое. Харальд пожал плечами, подталкивая дверга в открывшийся проем.

– Не помню.

Миха в общем-то догадался, что с ним делают северяне – обрушив на подземника невероятное количество новой и шокирующей информации, его сбивают с ног и одним ударом разрушают все основы, на которые когда-либо опиралось сознание Михаила. Стирают прошлое… чтобы нарисовать новое прошлое, чтобы построить новое будущее.

Следующий зал может быть и не шокировал до такой степени, как лаборатория, гараж или оружейный сарай, но впечатлял уж точно.

Немногим меньший, чем помещение для длинного дома, он имел кубическую форму и был довольно высок. Продолговатые светильники под потолком, включенные Харальдом, ярко осветили его внутреннее убранство. Несомненно, это был музей, и Миха подался вперед, впиваясь глазами в главный экспонат. Также как и длинный дом, построенный на специальной площадке прямо внутри башни борга, посредине этого зала на возвышении стоял корабль. Не катер на подводных крыльях, не жестяная крепость для речных походов – настоящий драккар, багрового цвета ладья из цельных досок, укрепленных внахлест. Не меньше пятнадцати метров в длину, с низкими бортами, обвешенными расписными щитами, с торчащими во все стороны веслами, словно крыльями, он был установлен на своем постаменте не ровно, а словно заваливаясь на волну. Вырезанная из цельного куска дерева, форштевень украшала драконья морда на гибкой шее. Сейчас она, горделиво откинутая чуть назад, нависала ровно над подошедшим вплотную двергом.

Миха, приоткрыв рот, медленно двинулся вокруг ладьи, осторожно прикасаясь кончиками пальцев к упиравшимся в пол веслам. Мачта была установлена, единственный рей чуть приподнят, чтобы было заметно скатанный вокруг него красно-белый парус. На правом борту драккара, нарушая абсолютную симметрию корабля, в несуществующую воду уходило резное кормило.

– Это драккар, – голос Харальда долетал от входа, дробясь на металлическое эхо, – построенный первыми из нас, еще до Третьей войны. Имя его из живущих сегодня не помнит никто. Говорят, на нем предки ходили по Оби и Обскому морю, а с началом переселения спрятали, чтобы потом привезти сюда. Вот, видишь, привезли…

Миха не ответил, просто обошел дракку кругом, жадно впитывая глазами увиденное, и повернулся к заставленным стеклянными шкафами стенам. Старые шлемы, мечи, одежда какая-то, книги на специальных подставках, листы бумаги, закатанные в пластик, амулеты, украшения, был даже старинный, прожженный и грязный спальный мешок, заботливо выставленный в отдельном стенде. Каждая вещь имеет, что рассказать, подумал Миха, это место, где живут духи наших… их предков.

– Вот этот меч, – словно отвечая на молчаливые вопросы дверга, сказал Харальд, рукой указывая на висящий в стекле старинный меч, очень похожий на тот, что был у него самого на боку, – настоящий каролингский клинок из музея археологии Новосибирска, девятый век. Ценная вещь, в таком отличном состоянии очень редкая в мире. Как он попал в Сибирь в конце двадцатого века вообще непонятно, а нам достался во время войны.

– Так вроде бы музей эвакуировали под столицу? – Миха наморщил лоб, вспоминая.

– А они его забыли, – без тени улыбки ответил северянин, – а это вот оружие, которым дрались наши предки… наши сибирские предки, – кузнец проследил жест, приближаясь к оружейному шкафу. Тускло-желтые, крашенные серебристой краской клинки были установлены на корявеньких и слабо обработанных кованых рукоятях, – это стеклотексталит. Плотность, вес, баланс и параметры, как у любого настоящего меча, но убить нельзя. В их времена было непросто работать банкиром и хлестаться на железном оружии…

Банкиры, психологи, инженеры…

– Слушай, – неожиданно спросил дверг, оборачиваясь к северянину, – ну ладно, родился ты тут, имя тебе сразу дали скандинавское. А другие, что приходят, у них-то, как и у меня, наверное, имена нормальные, русские были? – Харальд пожал плечами, улыбнулся, кивнул. – Как вот, например, Орма звали, до того, как он к вам?..

– Саня, по-моему… – в ответ Миха лишь покачал головой и одними губами выругался. Тяжело вздохнул, прикрыл глаза. Нереальность в нереальном. Дурдом.

Наверное, нет подземелья, в котором бы потомственный подземник заблудился, ну или хоть примерно не знал, в какую сторону идти. Проходя по уже изученным раннее коридорам вслед за долговязой фигурой викинга, Миха внимательно косил глазами по сторонам, понимая, что уже почти что знает внутренний план Ульвборга.

– Иди к длинному дому, – Харальд остановился на развилке проходов, – встанешь у порога, пока не пригласят к столу, если вообще пригласят. А мне еще вниз заскочить нужно.

В глазах человека мерцали лукавые искорки, как будто он действительно знал, о чем сейчас думает дверг. Миха кивнул и северянин без промедления исчез, оставив на память только тяжелое эхо шагов. Осматривая обшитые жестяными листами стены, кузнец лишь через некоторое время, когда уже стихло и оно, сообразил, что остался один. И ни охраны, ни проводника… Они что, эти северяне, действительно полагали, что из борга вот так вот просто не выбраться? Или проверяли? Очередной тест, после которого он займет определенное ему место в картине мира этих людей. Кузнец прислонился к прохладной стене, поднимая глаза к ровному серому потолку.

– Не этого ли ты хотел, Миша? – поинтересовался внутренний голос, гнусаво посмеиваясь. Жизни вне осточертевших стен Убежища, когда ты в состоянии сам наладить собственную судьбу, вырвавшись из привычных нудных канонов, что навязывают тебе уставы и предписания? Жизни с арбалетом или самострелом в руках, когда ты не только строишь сам себя, но хватаешь будущее за глотку сильной рукой и прижимаешь к стене, заставляя делать по-твоему. Миха вспомнил, как еще в детстве хотел сбежать из дома с Миссией, но Братья, посмеиваясь на своем иностранном языке, все-таки вскрыли ящик и доставили малолетнюю находку представителю Убежища… Хотя, с другой стороны, а тут что, канонов или предписаний нет? Странные люди, эти северяне. Миха незаметно для самого себя покачал головой, и тишина коридора наполнилась его новым тяжелым вздохом.

Вывернули наизнанку всю его жизнь, перечеркнув прошлое огромным жирным крестом, и приглашают к столу. Будет у тебя, Мишка, – не унимался голос, – и кожаная потертая броня, и карабин, и может даже меч. Будешь матерым и видавшим виды волчарой, перед которым отродья просто бегут прочь… Миха усмехнулся, криво и горестно. Уснуть бы сейчас, да проснуться свеженьким, забывшим все, отряхнувшимся от грязи. Но ведь проклятая кровь не даст…

И тогда Миха, сам того еще не до конца осознавая, принял одно из первых решений, рассуждая и мысля, как настоящий раум. Он решил пойти в длинный дом, добиться, чтобы его посадили со всеми за стол и, если позволят эти… как их?.. Норны! и, если позволят Норны, жесточайше напиться. Ноги, запомнившие расположение комнат, сами понесли дверга в нужную сторону.

У дверей в зал, где был построен длинный дом, он встретил Бьёрна, Хлёдвига и еще одного викинга, имени которого не знал. Словно не заметив дверга, раумы прошли в двери, переговариваясь и негромко посмеиваясь о своем. Кузнец пропустил их, осмотрел пустынный коридор и вошел следом. Приблизился к деревянному дому, в котором уже скрылись викинги, еще раз внимательно обвел глазами всю огромную залу, куполообразный потолок, пристройки, массивное бетонное основание, и на этот раз заметил то, что скрылось от шокированного взгляда в момент первого посещения. Например, едва заметные коробочки камер наблюдения под вентиляционными люками, или датчики движения, тоненькие красные лучики, направленные на дверь башни. Усмехнувшись под нос, кузнец толкнул тяжелую дощатую дверь и ступил на высокий порог, вдыхая запах похлебки и жареной рыбы.