Я очень торопился. У подъезда торчала машина, а короткая летняя ночь подходила к концу. Мы с Мишкой ломанулись на выход, и тут я сделал то, чего не делал никогда в жизни. Я чмокнул Сазона в плешивенький затылок и он захлопал от удивления прослезившимися глазками. Телячьи нежности у нас были не в почете.

– Пока, дед, не скучай!

– Я не сучара, мы дегустируем.

Не дождавшись подсказки из кухни, я вернулся с порога, и крикнул ему в ухо:

– Не скучай, бля!

Мишка вылетел на шоссе с пробуксовкой и мы взяли курс в частный сектор. Я удивился: он снимал квартиру в новой девятиэтажке. Мишка гнал под девяносто, и я хотел сказать «не гони», но потом подумал, что после всего что случилось, опасаться проверки на дорогах просто смешно.

– Ты сменил квартиру? – осторожно спросил я.

– Нет, у меня две хаты, – снова поразил меня Мишка, – и мы поедем на ту, где я реже бываю.

Я снова признал, что очень плохо знал рыжего Мишку Гогота, несмотря на море выпитого вместе пива.

Частные дома находились у моря. Почти все хозяева сдавали комнаты отдыхающим. Зачем понадобилось Мишке это недешевое удовольствие, я не понял. Наверное, девок удивлять. Домик был маленьким, чистеньким и утопленным в зелени, что мне очень понравилось. Хозяев никаких не было, весь дом оказался в моем распоряжении, и это мне тоже понравилось. Правда, потолки были такими низкими, что я не мог разогнуться в полный рост. Дверные проемы оказались еще ниже и я, как не пригибался, набил себе первую шишку за весь этот богатый событиями день. Увы, успел привыкнуть к просторной архитектуре. В единственной комнате стояли стул, стол, жесткая кровать, сервант и телевизор – древний черно-белый Рекорд. В серванте, за стеклом, валялись какие-то книги, и стояла пыльная посуда. Помещение не тянуло на любовное гнездышко, скорее на холостяцкую берлогу. Может, Мишка просто не хотел упускать курортных прелестей своего города – свежий воздух там, ночные купания, лунная дорожка... Хотя, согласен, у него вопросов ко мне больше, чем у меня к нему. Поэтому я начал первый.

– Мишка, спасибо, сволочь. Без тебя я был бы труп.

– Еще не все потеряно.

Он показал мне крохотную кухню, запасы чая в допотопном шкафу и консервы в холодильнике.

– Курева нет. Извини. До ближайшего киоска топать минут десять, но лучше этого не делать. Вырвусь – привезу. Отсиживайся.

Он явно чего-то ждал от меня, но я молчал. У нас не принято было задавать лишние вопросы, хотя сегодня Мишка имел на них полное право.

– Слушай, – сказал я ему, – лучше, если эти проблемы останутся моими.

– Как знаешь, – сказал Гогот и закрыл за собой входную дверь.

Я вытянулся на короткой кровати, не раздеваясь, и как будто умер.

Не люблю просыпаться под петухов, сильно испорчен цивилизацией. В одно давнее время меня на нашем восьмом этаже очень доставал один такой парень. Кто-то развел кур на балконе – во времена дефицита это было модно. Петух начинал орать часа в четыре утра. Не нужно работать на заводе, чтобы впасть в неистовство от такой побудки. Чего только не делали соседи: бегали к хозяевам и угрожали, в ЖЭК – жаловались, в газету – писали, в Обществе защиты животных – возмущались, и в церкви – молились. Не помогало. Петух исправно орал каждое утро ровно в четыре. Не страдал от него только Сазон, потому что просто не слышал. Но принимал горячее участие в проблеме и громко сочувствовал соседям. И даже рассказал об этом Елизару. Как бывший житель сельской местности, Елизар выдвинул версию, что петух кричит, требуя ответа. Не получив его, он кричит громче и дольше. Если ответить – кочет сразу заткнется. Тем же утром Сазон по моему знаку ответил петуху во всю мощь своих легких. Петух обрадованно кукарекнул в ответ. После Сазона попробовал я. Петух заорал сильнее. Поняв тщетность наших стараний, мы двинули с балкона, но вдруг услышали еще одно человеческое «кукареку», потом другое. Мужики в соседних окнах входили в раж, соревнуясь, кто круче кукарекнет. Я попытал удачу еще раз, но меня перепели из соседнего дома. Сазон протрубил неплохо, но ему оветили еще громче и художественнее. Настоящий петух замолк, но мужская половина человечества веселилась, пока не охрипла. С тех пор петух пропал. Наверное, умер от удивления.

Мой нынешний побудчик горланил без остановки, и дефицита в ответах собратьев у него не было. Часы были только в мобильнике и первое, что я вспомнил, посмотрев на время, что не дал номера телефона Мишке. Было не так уж рано – половина восьмого. Я встал, включил телевизор и попытался найти местный канал. Их в нашем городе было четыре и каждый боролся за место под солнцем своими методами. ННТ решил завоевать зрителя обилием криминальных новостей. За последние сутки я подкинул им немало материальчика, и с нетерпением хотел узнать, что стало достоянием гласности.

Старый ящик добросовестно поймал ННТ и вполне прилично воспроизвел его аляповатый логотип своими скромными черно-белыми возможностями. До новостей оставалось полчаса, и я, пригнув голову, пробрался на кухню, чтобы заварить себе чай. Почему-то вспомнился дедов коньяк. За всю мою бурную жизнь, такое видение впервые посетило меня с утра. Из холодильника я выудил здоровую банку с тунцом и съел всю без хлеба. Редкая гадость эта рыба, редкая. Особенно без хлеба. Потом я с запозданием нашел галеты и навернул пачечку с чифиром. Благо чай у Мишки оказался хороший, хватило пачки на стакан. Послышались бравые аккорды новостей и я так же по-пластунски вернулся в горницу (кажется, так это называется).

Знойная Мария Твен объявила, что в ближайшие минуты она познакомит меня с основными событиями прошедшего дня. У нее всего было чересчур: амбиций, грима и эмоций. Видимо, она очень гордилась своим филологическим образованием, потому что плела из эпитетов такую вязь, что я с трудом врубался в суть событий. Она попеняла городским властям на плохие дороги, длинно рассказала, до какого числа и почему не будет в городе горячей воды, поведала о конференции кардиологов, которых запечатлели почему-то на пляже с блаженными лицами. Я уже было подумал, что мои похождения остались незамеченными для родного города, но Твен вдруг огорошила таким текстом, что волосы мои встали дыбом.

– Город потрясла история, которая произошла вчера на кладбище Южном. Что это – акт беспрецедентного вандализма, небывалого цинизма работников кладбища, или неотъемлемая часть какой-то криминальной игры? – я чуть не умер от страха, пока она вопрошала с экрана. – Когда семья наших горожан хоронила свою любимую бабушку, один из родственников вдруг заметил, что могила, вырытая накануне, очень неглубокая. Это показалось ему подозрительным, и он хотел обратиться с претензией к дирекции кладбища, как вдруг из могилы раздались душераздирающие крики. Крики страха и отчаяния разнеслись далеко за пределы кладбища, и это были уже крики несчастных людей, пришедших проводить в последний путь своего близкого. Обмороки и истерики, случившиеся с родственниками, целиком лягут своим грузом на совесть двух землекопов, которые рыли эту могилу и наверняка за немалые деньги организовали бандитам еще одни нелегальные похороны. Выяснилось, что в могиле уже был покойник. При себе у него находился мобильный телефон с новомодным сегодня голосовым набором вызова. Он и создавал иллюзию человеческих криков из могилы.

Пошел видеоряд. Показали испуганно-возмущенного мужика в черном костюме, видимо, того самого родственника.

– Понимаете, я этим тварям доплатил еще тысячу рублей, чтобы могила была на хорошем месте. Они сначала сказали, что места есть только в низине, и в дождь будет заливать сильно. Я заплатил. Они нашли место. Теперь что получается, что оно уже занято было? Теперь что, штабелями хоронят?! Без гробов?!

Камеру перевели на другого парня, голого по пояс, с лицом дегенерата.

– Меня попросили повыше, я и вырыл повыше. Я туда ничего не ложил, денег не брал.

– Дирекция кладбища, – продолжила Мария Твен, – принесла свои извинения пострадавшим родственникам, предоставила другую могилу, и обязалась возместить моральный ущерб.