Вся бригада с мокрыми от смеха глазами дружно подняла свои рюмки за Женьку – за его здоровье и его светлую головушку.
Нужно ли говорить вам, дорогой читатель, о том, что у каждого из этих парней в их, возможно, и не самой богатой трудовой биографии имелась своя курьёзная история, и, разумеется, не одна! Но Женька отличался особенным талантом ввиду своего нестандартного мышления попадать, так скажем, в несколько более забавные ситуации, нежели другие.
Наутро следующего дня, дабы не напрягать прораба (а мужиком прораб слыл хорошим), они немного поработали по плану, а после обеда вернулись ко вчерашнему, оставленному на полпути делу и вытащили-таки весь кабель до конца. Было добыто более пятидесяти метров жирнющего, толстющего медного кабеля, за который были выручены очень приличные деньги, выделена хорошая доля прорабу за понимание ситуации и, естественно, закуплено спиртное и закуска для очередного застолья, дабы опять достойно воздать должное высшим силам за такую вот благосклонность к ним, смертным! Опять пошли бурные обсуждения разнообразных насущных проблем. Вспоминались курьёзные истории с работы и из службы в армии.
В этот раз Михалыч смачно и с интересными подробностями описал случай из жизни Лёхи-тракториста, когда тот нашёл довольно-таки ценный клад на краю поля, которое пахал, между прочим, своему знакомому, и уже не первый год. Целый слипшийся комок медных чешуек какого-то там периода! Шуму тогда было… Телевидение приезжало, из газет понаехали. Это была пока что его самая крупная находка. Ну не совсем его. У этого поля был вообще-то хозяин. Так что какие-то деньги он за это получил. Но было много и других находок, поменьше.
Лёха вообще слыл среди своих счастливчиком. Если попадал в аварию или происходило что-то нехорошее, то всегда выходил целёхоньким. Он постоянно умудрялся находить что-то ценное: то клад в поле, то деньги на дороге, то на неизвестные никому схроны с железом трактором своим нарвётся. Везло ему, в общем, по всяким мелочам, и даже частенько бывало, что и в лотерею выигрывал. И жена у него была к тому же видная, правда, немного с характером, но зато первая красавица в посёлке.
И вот Михалыч, рассуждая о благоволении к ним небесных сил в виде случившегося медного кабеля, «трезво» рассудил, что такое везение никак не иначе, как только от того, что сейчас с ними работает Лёха-счастливчик. А он всегда к себе добро всякое притягивает. Вот и теперь, когда он с ними, случилась такая вот удача. Михалыч предложил тост за счастливчика Лёху. Мужики, единогласно его поддержав, опрокинули по рюмочке и, довольные собою и присутствием везунчика в их бригаде, начали неторопливо собираться по домам. Завтра новый рабочий день, халявный кабель весь добыт, праздник кончился, и их ждёт с утра обычная рабочая рутина.
Михалыч и Лёха гордо несли домой своим жёнам дополнительный доход в виде нескольких помятых пятитысячных купюр, как достойное оправдание своего отсутствия у домашнего очага аж целых два вечера. Остальные же члены «бригады у-ух» не связали себя пока никакими семейными узами и гордо несли дополнительный доход просто сами себе.
И вот наступило утро рокового дня. Ничего не предвещало беды, но тут прораб, весь раскрасневшийся от волнения, заявил Михалычу, что на объект завтра приезжают проверяющие, а они, то есть бригада, отстают от графика чёрт знает на сколько! И всё благодаря их безответственному отступлению от намеченных планов в предыдущие два дня!
– Что делать?! – вопил Василь Сергеевич на всю контору (так звали прораба). – У нас такое отставание! А вы ещё тут со своими кабелями да пьяными оргиями!
Мимо проходившая секретарша Ниночка косо глянула на них. В её мире всё толковалось только по ей одной известным понятиям. И слово «кабелями» Ниночка истолковывала единственно понятным для себя образом. Но состыковка образа бригадира Михалыча и оргии из пьяных кобелей в мозгу у Ниночки не случилась, и она, осуждающие тряхнув гривой кучерявых рыжих волос, поспешила дальше.
– Михалыч, трындец завтра всем нам будет, если мы под эти трубы копать хотя бы не начнём…
– Да ладно… – почёсывая живот, спокойно ответил тот.
– Ты чего, ладно?!.. Какой там на фиг, ладно?! – Василь Сергеевич был близок к истерике.
– Время ср@ть, а мы не ели!.. – пробормотал Михалыч себе под нос одну из любимых своих присказок по поводу отставания от графиков. – Да не боись ты, Сергеич… да поднажмём мы с хлопцами… Щща всё устроим… Как говорят америкосы, «сделай или сдохни». А мы, русские, как говорим? «Сдохни, но сделай». Так что для нас даже смерть, Сергеич, не является уважительной причиной!.. Во!.. – И он деловой походкой направился к своей бригаде.
Всю смену мужики усердно работали, но отставание от графика было просто катастрофическим. Единодушно было решено (вернее было решено Василь Сергеичем), что эти охламоны, то есть вся бригада, должны отработать два дня своего безделья, и он сказал им работать до самого вечера. Лето, деньки длинные, и до десяти вечера ещё вполне светло. И освещение в случае чего какое-никакое, но есть.
Михалыч, дабы не портить отношения с прорабом, согласился, хоть и неохотно. Никому не хотелось получать по шапке и лишаться премий. Заработок-то и так невеликий. А в это время действительно по вечерам было светло как днём. Шёл месяц июнь, и сейчас как раз были дни летнего солнцестояния. Погодка благоволила, и сообща было решено задержаться до самых сумерек.
Уже подкрадывалась потихоньку летняя ясная ночь, и тихие звуки природы начинали наполнять собою вечерний воздух. Небо становилось всё темнее и темнее. Жизнь постепенно замедляла свой ритм, деревни вокруг постепенно погружались в мирный спокойный сон. Но работа в бригаде, несмотря ни на что, вовсю кипела.
Нужно отметить, уважаемый читатель, что поздно вечером светящиеся окна в здешних домах уже редко где увидишь. Местные жители привыкли довольно рано ложиться спать и рано вставать – обычный деревенский уклад жизни. Даже районный центр неспешно отходил ко сну: постепенно гасли окна в свежевыкрашенных пятиэтажках, люди всё реже попадались на улицах посёлка, транспорт практически не появлялся на дорогах.
У «бригады у-ух» уже вполне наметился необходимый результат, как вдруг наступил, не побоимся этого слова, ОН – тот самый судьбоносный момент! Земля на мгновение ушла у всех из-под ног, воздух вокруг содрогнулся, а из-под ковша экскаватора раздался оглушительный хлопок. Тут же неистово полыхнула ослепительная вспышка, и в темнеющие небеса взметнулся высокий столп ослепительного света. Из только что выкопанной ямы густыми клочьями повалил едкий дым. Михалыч в это мгновение лишь краем глаза успел заметить, как в сгущающихся сумерках освещённые яркой вспышкой фигуры Саньки, Димона и Валерки, словно тряпичные куклы, разлетелись в разные стороны. В ужасе бросив взгляд на кабину экскаватора, где сидел Женька (эта драматичная картина запечатлелась у него в памяти на всю жизнь), увидел огромные, расширившиеся до размера двух блюдец, очумелые глаза Женьки-экскаваторщика.
Населённый пункт под милым названием Любавино и все окружающие его деревушки мгновенно погрузились во мрак. Вокруг наступила не сулящая ничего хорошего гробовая тишина. И вдруг это воцарившееся безмолвие нарушил какой-то странный звук, больше похожий на приглушённый массовый вопль или вой, от которого и без того до смерти перепуганной «бригаде у-ух» стало совсем не по себе.
– Народ, все живы? – присев от испуга, прохрипел не своим голосом Михалыч.
У него от шока мгновенно пересохло в горле, а в груди, пытаясь, видимо, выпрыгнуть и сбежать куда подальше, трепыхалось перепуганное сердце.
– Да… вроде… – раздались в ответ разнобоем испуганные голоса Саньки, Димона и Валерки.
Их измождённые запачканные лица с лихорадочно заблестевшими непомерно огромными глазами с любопытством выглядывали из различных неожиданных укромных мест, а их испуганные силуэты в сочетании со вздыбленными волосами на головах весьма забавно смотрелись в сгущающихся сумерках.
