– Я работаю по плану, утвержденному в Генеральном штабе, – повторил Исии. – Если я не получу новых ассистентов, то немедленно пожалуюсь генералу.

– Вы полагаете, что генералу понравится то, что вы производите опыты не на мартышках, а на людях? Киккаке![26]

– Повторяю: это были никчемные людишки, полковник. И заразились по своей небрежности, я здесь не при чем! И вообще – давайте успокоимся, господин полковник! У меня есть все основания полагать, что очень скоро мы с вами расстанемся!

– Вот как? – Коидзуми мгновенно взял себя в руки и осторожно опустился на стул. – Прошу простить за некоторую несдержанность в выражениях, майор, но санитарное управление устроило мне за чумовую тревогу в вашей лаборатории нешуточную головомойку… Так что вы там говорите насчет нашего расставания?

Лаборатория старшего врача Сиро Исии по распоряжению Генерального штаба армии разместилась в комплексе Военно-Медицинской академии год назад. По мере увеличения объема работ подвальное помещение, выделенное Исии, вскоре оказалось для него слишком тесным. На основании рапорта старшего военврача для нужд его отдела был выделен примыкающий к Академии участок площадью более пятнадцати тысяч квадратных метров, находившийся прежде в распоряжении кавалерийского полка. Полковые квартиры и казармы также оказались в распоряжении старшего военного врача.

Но Исии все было мало! Он задействовал все связи в Генеральном штабе, и в апреле 1933 года началось строительство нового здания лаборатории, на которое правительством было ассигновано двести тысяч иен. Уже в октябре того же года в токийском квартале Вакамацу района Синдзюку было построено двухэтажное здание общей площадью 1 795 квадратных метров. Номинально новое здание было передано на баланс Академии, но Коидзуми не был в нем хозяином. Но, кажется, мог теперь стать им, если этот выскочка Исии не шутит насчет своего повышения и перевода!

Старший врач Исии самодовольно улыбнулся:

– Генеральный штаб крайне заинтересован в начатых мной исследованиях. А они предполагают масштабное расширение работ. Принято решение о создании исследовательского центра, в котором будут работать не менее двух тысяч лучших химиков и биологов нашей страны. Общее руководство поручено мне!

– Поздравляю, майор! – кисло улыбнулся Коидзуми. – Этот исследовательский центр будет создан на базе нашей Академии?

– Разумеется, нет! Местом для строительства выбрана территория оккупированного нами Китая. Если точнее – Маньчжурия. Логика выбора продиктована спецификой моих исследований: случись в исследовательском центре ЧП – зараза поразит не японское население, а чужую территорию. К тому же, густонаселенный Китай позволит без проблем находить «экспериментальный материал» для исследований.

Коидзуми решил сменить тему и снова взялся за свои очки:

– Наша доблестная армия жестко подавляет малейшие попытки сопротивления китайских коммунистов, – заметил он. – И я с большим интересом слежу за соревнованием между двумя подпоручиками, которые подробно освещает газета Japan Advertiser. Вы слышали об офицерах Тосиаки Мукаи и Цуёси Нода из 16-й дивизии, майор?

Сиро Исии снисходительно усмехнулся:

– Вы говорите о показательных обезглавливаниях китайцев? Эти два поручика, по их хвастливым заявлениям, проводят испытания старых самурайских клинков. Дурачье! Между тем, никто из них так и не сумел разрубить человека от головы до паха. Знаете ли вы, господин полковник, что для того, чтобы рассечь человека по вертикали, включая череп, требуется не только клинок чрезвычайно высокого качества, но и навыки того, в чьих руках меч? В их случае не применялась старая методика тестирования клинка на теле человека, называемой «тамэсигири»[27]. Офицеры облегчили себе работу и просто отрубали китайцам головы – что же тут выдающегося?

– Вы называете доблестных самураев дураками? – поднял брови Коидзуми. – Насколько я знаю, наше высшее командование с большим интересом следит за этим состязанием офицеров. Победитель пока не выявлен – счет отрубленных голов составляет сто пять и сто шесть. И самураи решили продолжить свое пари[28]…

– Уж не хотите ли вы донести на меня за высказанную мной непатриотичность, господин полковник? – рассмеялся Исии. – Доносите! Но имейте в виду, что я считаю глупым подобную бесполезную трату человеческих ресурсов. Я принесу великой Японии гораздо больше пользы, если стану проводить на китайцах биологические опыты! Уже решено: в моих будущих лабораториях подопытными будут не только китайцы, но и русские – их в Маньчжурии очень много.

– Ваши биологические опыты вызывают в медицинском сообществе негативную реакцию, майор! – осторожно заметил начальник отдела. – Не знаю… Одно дело – традиционное уничтожение врагов на полях сражений, и совсем другое – проведение на них медицинских опытов. Вряд ли европейские научные и медицинские журналы опубликуют результаты ваших будущих экспериментов, майор! А между тем – и вы не можете этого не знать – именно такие публикации являются проверенной дорогой к вершине научной карьеры!

– Плевать мне на европейцев и их журналы, – заявил старший врач. – Моя главная цель – подготовить японскую армию к победоносной войне с Советской Россией! И хватит об этом. Прошу принять мой рапорт о командировке в Маньчжурию. Меня известили, что там сейчас будет решаться вопрос о выделении земельного участка для строительства будущего исследовательского центра, и я хочу лично оценить его пригодность.

В 30-х годах на сопках Маньчжурии начали появляться японские секретные военные подразделения. «Отряд 100» у Синьцзина был специализирован на заражении скота, Цицикарский «Отряд 516» занялся разработкой и производством химического оружия. «Отряд 731», самый крупный, дислоцированный вблизи Харбина, изначально был «заточен» под разработку и испытание на людях бактериологического оружия.

Это была особая военная зона Квантунской армии. Под ее территорию в двадцати километрах от центра Харбина был выделен участок земли, имевший форму квадрата со стороной в шесть километров. Определив место для строительства, военные без колебаний сожгли там более трехсот китайских домов и ударными темпами построили на пепелищах жилые помещения на три тысячи человек, электростанцию, учебный центр и тюрьму на сто человек, многочисленные корпуса крупных и мелких лабораторий, конный манеж и крематорий. Был предусмотрен большой лекционный зал, стадион и даже синтоистский храм. Сюда же протянулась железнодорожная ветка, и раскинулся аэродром.

Это было громадное военное сооружение, окруженное рвом и забором с колючей проволокой, по которой был пропущен ток высокого напряжения.

Сиро Исии выбором генштаба остался доволен. Ему пришлось много хлопотать. В Токио он выбивал дополнительные ассигнования и рабочую силу для скорейшего завершения строительства. В медицинских университетах подыскивал кандидатов и лично формировал списки сотрудников для работы в своем Исследовательском центре.

Это было самым трудным: далеко не все отобранные им маститые профессора, ученые и студенты из университетов были готовы работать не с подопытными животными, а с «человеческим материалом». И составленные списки, к великому сожалению изувера, пополнялись крайне медленно.

Для вербовки наиболее перспективных кадров приходилось идти на поистине иезуитскую хитрость: отобранных Исией медиков и ученых поначалу отправляли в армию. И давали в полной мере ощутить на себе тяготы солдатчины, после которой кандидаты в «Отряд 731» становились гораздо сговорчивее. Палочная дисциплина и перспектива отправки на фронт заставляли людей соглашаться на то, что претило им по моральным соображениям. Да и платила армия за «работу» в Маньчжурии достаточно щедро.

Официально «Отряд 731» был частью департамента, занимающегося поддержкой санитарных норм в императорской армии Японии. Однако это было лишь прикрытие – главной целью подразделения являлась подготовка к биологической войне против СССР, США и других стран антигитлеровской коалиции.