Jack Anderson

THE GRIEF DOCTOR

Copyright © Jack Anderson, 2024.

Published by arrangement with 42 M&P Ltd

© Акопян О.Э., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательство «Эксмо», 2024

В общем, меня попросили кое-что написать. Доктор объяснила, что ничего особенного не нужно, ни стихов, ни высокой прозы – лишь правдиво изложить события того дня. Кратко, своими словами и, что особенно важно, в моем восприятии времени.

Я сказал себе, что это будет просто и даже объективно. Вооружившись блокнотом и шариковой ручкой, я уже представлял четкий список по пунктам. Примерно как в отчетах о происшествии, которые я составляю по работе: всего-то нужен листок бумаги и полчаса времени.

Это моя седьмая попытка. Прошло три часа, на полу восемь исчерканных страниц. Теперь я осознаю, что рискнул бороться с чем-то, что гораздо сильнее меня. С сущностью, которая, как я думал, с годами почти исчезла, а на деле лишь затаилась в тени. И вот, вернувшись в прошлое, я вновь с ней столкнулся, и она грубо напомнила мне о своих истинных масштабах. Очередная попытка заканчивалась провалом. Я был в растерянности, однако понимал, что винить, кроме себя, некого.

И лишь несколько минут назад, когда я уже подумывал бросить все к черту, мне пришел в голову новый подход. Мысль возникла из ниоткуда, сверкнула, словно искра волшебства в колдовском вареве недоумения и отчаяния, подсказав тот самый недостающий элемент, который мог бы сделать зелье прозрачным.

К моему изумлению, идея сработала. Дело сразу пошло на лад. Ручка, медлившая над каждым словом, теперь выводила строчку за строчкой с уверенностью поезда, скользящего по рельсам. Знаете, в чем разница между этой и предыдущими семью попытками? На сей раз я решил обращаться непосредственно к тебе.

Ненавижу говорить о себе. Скучные события, изложенные столь же скучным рассказчиком. Но всякий раз, когда, встречая меня вечером, ты спрашивала про мой день, я замечал, с каким неподдельным вниманием и благосклонностью ты слушаешь. Будто я непостижимым образом способен увлечь тебя так же, как ты меня. Благодаря тебе даже в самых моих обычных днях находились истории. Одно лишь твое присутствие непостижимым образом наполняло меня желанием о них поведать.

Пожалуй, стоит начать с желтого бумажного квадрата. Вы наверняка такие видели. Седьмое июня, на часах скоро полночь. Я смотрю на желтый квадрат, который стоит в нашем доме на каминной полке, и меня придавливает странная тяжесть. Почти каждый вечер я сижу здесь, поникнув плечами, хрипло дыша и не сводя с бумажного квадрата красных заплаканных глаз.

Я не могу его убрать, но и отвернуться не решаюсь. Мучительная безысходность приковала меня к дивану в нашей гостиной, и я сижу там, не в силах отвести глаза, одинокий и полный обиды.

Я остаюсь в таком положении до тех пор, пока меня не одолевает спасительное забытье. Я ощущаю прикосновение прохладной итальянской кожи и с облегчением проваливаюсь в дремоту. Через мгновение я уже крепко сплю.

Воздух прохладен и свеж. Ветерок легко касается рук и шеи. Франция. Воды озера Анси плещутся о борт небольшой учебной шлюпки. Я любуюсь божественно красивым зрелищем: ярко-синим небом и величественными облаками. Беспорядочно хлопает белый холщовый парус – неисправимый романтик, он откликается на любой порыв ветра, всякий раз надеясь, что это всерьез и надолго.

– Помнишь, что ты сказал? – доносится до меня. – Когда я призналась, что меня не учили ходить под парусом?

Я медленно выдыхаю, отрываюсь от созерцания неба и скольжу взглядом вдоль мачты, пока мои глаза не встречаются с твоими. Ты сидишь на носовой части и, глядя на меня с улыбкой, отвечаешь на свой же вопрос:

– Ты сказал, что родители меня подвели.

– Господи, – смущенно фыркаю я, стыдясь слов, которые ляпнул в молодости. – И это не заставило тебя бежать от меня подальше?

– О нет, эффект получился прямо противоположный. Я решила, что моя миссия – заняться твоим образованием.

– Любопытно, – смеюсь я. – И как, получилось?

– А бог его знает, – хихикаешь ты, качая головой. – Спросишь, когда я закончу.

Я налегаю на румпель, мы плавно поворачиваем вправо, ловя ветер, и наконец парус вздувается. Несколько недель я трудился не покладая рук, чтобы разгрести все дела и выкроить несколько драгоценных выходных. За редким исключением я ночевал прямо в офисе, ящик стола ломился от чистых рубашек, календарь пестрел от многочисленных напоминаний о встречах, назначенных на девять вечера. А я мечтал о том дне, когда мы соберем сумки и отправимся вместе на озеро Анси, и это станет наградой за все мои мучения.

– Как ферма? – спрашиваю я, когда ты отворачиваешься от переднего паруса и смотришь на меня.

– Посреди всего этого? – Ты обводишь рукой окружающий пейзаж. – Предлагаешь говорить о ферме?

– Да. Как прошел твой последний рабочий день?

– Ну… – задумываешься ты. – К нам приезжали две школы. Мы с детьми лепили из глины и рисовали. А некоторые из ребят захотели попробовать себя в пчеловодстве! Я была сражена наповал! Считается, что дети боятся пчел, но, по-моему, в половине случаев мы просто проецируем на них свои страхи. Ребята были в восторге от ульев! Колонии, мини-сообщество. Я предложила открыть кружок пчеловодства для средних классов. Кэрол, естественно, зарубила мою идею.

– Мы не любим Кэрол, так?

– Мы ее ненавидим. Именно она не разрешила своему ребенку ходить на гимнастику.

– Точно, теперь вспомнил.

– Ладно, это все мелочи, главное в другом…

Я устраиваюсь поудобнее и любуюсь тобой, слушая рассказ, наслаждаюсь твоей манерой говорить. Как ты разрезаешь воздух ребром ладони, подчеркивая свои мысли. Как ты с готовностью защищаешь людей, с которыми едва знакома. Одни яркие эпизоды дополняются другими, и твой день превращается в бескрайнее цветистое полотно.

И вдруг я спокойно и без сожаления вспоминаю: до озера мы так и не добрались. Мы слишком закрутились на своих работах, перенесли поездку на следующий год, погрязли в круговерти безликих дней.

Осознав эту мысль, я начинаю просыпаться. В последние мгновения ускользающего сна я стараюсь запечатлеть твой облик. Ты живая, из плоти и крови: ироничная улыбка, перед которой невозможно устоять, облако непослушных волос, и глаза, такие искренние и озорные, не просто выражают счастье, а сами его источник! Я смотрю на тебя и чувствую, что люблю так же сильно, как раньше.

Сквозь жалюзи пробиваются первые лучи рассвета, и я подскакиваю с дивана. Дышать тяжело, сердце стучит молотом, виски бешено пульсируют, но я с благоговейным трепетом пытаюсь запомнить каждый момент сновидения. Меня переполняет радость.

Мой взгляд останавливается на желтом бумажном квадрате на каминной полке. Его размеры тридцать два на тридцать один сантиметр. За прошедшие восемь месяцев я практически поселился под ним, утонув в скорби и теряя рассудок. И все же, когда я заново прокручиваю в голове наши реплики и интонации, с которыми они были произнесены, мне даже не нужно смотреть на каминную полку.

– Артур?

Слышу свое имя и понимаю, что замечтался. Я витаю в облаках с тех пор, как проснулся. В хмельном состоянии эйфории я принял душ, оделся и поехал к психотерапевту. Я ощущаю то же самое даже сейчас, глядя в окно ее кабинета на третьем этаже, за которым виднеются одинаковые белые домики элитного лондонского района Белгравия. Я неспешно поворачиваюсь на голос, прикидывая, стоило ли идти на сегодняшнюю сессию.

– Вы улыбаетесь, – делает, несомненно, ценное наблюдение доктор Данн.

– Это… – Я лихорадочно подыскиваю нужные слова. – Это было потрясающе! Я ее видел, говорил с ней, словно все происходило на самом деле! Я помню совершенно отчетливо. Такое ощущение, будто она…