– Этого я не знаю. Нас в доме было четверо. Я, Сашка и еще двое наших друзей. Андрей и Катя. Но они спали в этот момент, я точно знаю.
– Вы уверены?
– Я заметила приоткрытую дверь в их комнату. Там всегда было очень душно, а окна мы открывали редко, потому что комары… И ребята таким образом создавали сквозняк. Через щель я заметила спящую Катю. Ну а храп Андрюхи я бы узнала из тысячи.
– Может быть, Саша разговаривал с кем-то из персонала? – предположил Крячко.
– Я видела только его, рядом никого не было, – ответила Соня. – Я еще не знала, что вижу его в последний раз. Надо было выйти к нему, но я решила, что он хочет побыть один. Почему? – вдруг всхлипнула Соня. – Почему я не подошла к нему?
Крячко утешающе приобнял девушку за плечи, и она не стала отстраняться. Чувствовать вину за смерть близкого человека – дело не такое уж и простое, многие переносят утрату очень тяжело. Иногда людям в подобной ситуации просто нужна поддержка, даже в виде руки на плече.
Буквально через секунду Соня аккуратно высвободилась из-под опеки Стаса.
– Не нужно, я в порядке. Нет, правда.
– Точно?
– Все нормально.
– Что же было дальше, Соня?
– А дальше я вернулась к себе и снова легла в постель. Уснула почти сразу же. Меня разбудила Катя около половины двенадцатого. Сразу засуетились, стали собираться. Я Сашкины вещи не трогала, он этого не любил, но он так и не пришел. А время-то идет. Тогда мы решили, что, возможно, он залез куда-нибудь в лес и там торчит. Такое с ним случалось. Решили просто подождать. Мы с Катей пошли завтракать, и из кафе все время ему звонили, но «абонент недоступен или вне зоны действия сети». Андрей в это время решил поискать Сашку без нас. Ну а потом крик снаружи. Оказалось, Андрей нашел Сашку, а кричала мать того мальчика.
– Время?
– Еще часа дня не было. Мы туда мигом побежали. А Сашку я сразу и не увидела. Подошла ближе, Андрей мне наперерез: «Сонь, – говорит, – там Сашка. Не подходи». Я очень испугалась. Помню, что не плакала. Просто не верила. Меня не пустили туда. Эта сумасшедшая мамаша, которая все время своего ребенка теряла, быстренько увела меня на стоянку, все время что-то говорила, говорила…
Соня остановилась, чтобы перевести дух.
– Когда приехала полиция, я пошла к ним. Они тоже меня не пустили, но сказали, что это Саша. Его Андрей опознал, потом и остальные подтвердили. Андрей вообще много тогда для меня сделал. Разговаривал с полицией, отвечал на вопросы. Нас с Катей тоже допросили, но я очень плохо помню, что именно говорила. Но что-то говорила, наверное. Потом Андрей вызвал такси, и нам разрешили уехать. Когда я вернулась домой, то мне сразу позвонила Сашкина мать. Она меня и так не любила, а тут вообще вонять начала. Оскорбляла, обзывала. На экране она такая спокойная, свои детские передачки ведет так радостно, с такой любовью. Тьфу! Слышали бы вы ее крики. Нет, я понимаю, что она была не в себе, но почему-то все это вылилось на меня.
– В чем же она вас обвинила?
– В смерти сына, разумеется, – тихо сказала Соня. – Все припомнила. И то, что он из дома ушел. Почему? Из-за меня, конечно. А ведь на самом деле из-за нее. И на эту базу он тоже ехать не хотел, но пришлось. Кто настоял? Ну я же, а кто еще? А я вообще с ее сыном была только потому, что его мать знаменитость, а он богатенький сынок. Называла меня деревенщиной, проституткой…
– Но ведь это не так, правда? – спросил Крячко.
– Не так, – твердо сказала Соня. – Во-первых, я не знала, кто Сашкины родители, когда мы познакомились. Мы учились в одном вузе, только на разных факультетах. Он хотел быть графическим дизайнером, а я – экономистом. Познакомились на какой-то вписке на первом курсе, стали общаться. Я тогда жила в общежитии, кстати, и совсем не хотела оттуда уходить. Просто повезло с людьми, наверное. Мы с Сашкой не планировали съезжаться. Когда я узнала, что его мать знаменита, то вообще хотела с ним порвать. На фига мне такой мезальянс? А потом поняла, что влюбилась по уши. Но я по жизни реалист, поэтому не особенно пристально всматривалась в наше общее будущее. Иногда, если в голове выстраивался какой-то план, где мы будем с Сашкой вместе и завтра, и через месяц, и через год, я гнала такие мысли. Почему-то казалось, что нужно просто быть рядом с ним, держаться за руки, пить кофе по утрам или вино под сериал, работать, болтать и засыпать в одной постели, а дальше будь что будет. Но человек ведь такая смешная божья тварь! Строим планы, берем кредиты, клянемся в верности, а когда прилетает по лбу, то такие сразу: «Кто бы мог подумать?!»
– Вот это точно, – вставил Крячко.
– Этот год начался очень страшно, – продолжила Соня. – Сначала умер Сашкин отец, а теперь и самого Сашки нет. А знаете, что он вот умер, а его проблемы остались со мной? Я объясню. Вот эта самая квартира, в которой я живу, мне не принадлежит. Я не имею к ней никакого отношения и не плачу за нее ни копейки. Ее сняла для Сашки его мамаша, она же и заплатила за нее до конца декабря.
– И мама Саши не просила вас съехать?
– Нет, не просила. Даже не понимаю почему.
– Наверное, она все же не такая уж и стерва, – заметил Крячко. – А ведь могла бы вас выкинуть в одно мгновение на улицу.
– Просто деньги ей уже не вернут, а заменить меня некем, – объяснила Соня. – Так что через пару месяцев я снова вернусь в общагу.
– А что вам мешает уйти сейчас?
– Нужно побыть одной, а в общежитии проходу не дадут. Гордости во мне не осталось. Может, просто я все еще здесь потому, что это наш с Сашкой дом? Не так уж и много времени мы провели вместе, но все-таки были счастливые моменты.
Соня взвесила пакет в руке.
– Я отдам ей эти чертовы посылки. Посмотрю ей в глаза. Мы же ни разу не виделись. Больше мне ей отдать нечего, потому что Сашиных вещей у меня осталось очень мало. Только немного одежды, и все. А его телефон так и не нашли.
Об этом Крячко уже было известно. На месте обнаружения трупа не нашли ни телефона Мальцева, ни того блокнота, с которым он не расставался. Обыскали всю территорию, обшарили часть реки, прилегающую к базе отдыха, но результата ноль.
Крячко решил, что теперь-то уж Соня точно попросит его уйти, но нет – Соня пошла не в сторону дома, а к торговому центру через дорогу. Крячко покорно следовал за ней, пока она собирала в тележку продукты, одновременно рассказывая ему что-то из своей жизни с Мальцевым.
– Он сам решил сбежать из особняка. В какой-то момент пришел в общежитие и показал ключи от квартиры. В тот же вечер мы перетащили туда мои вещи.
Соня сняла с полки бутылку красного вина и опустила ее в тележку. Подумала и взяла еще одну бутылку.
– Он не хотел ехать с нами на ту базу. В каком-то смысле это было всем на руку. Я объясню, чтобы вы не подумали, что он был мне не нужен. Просто была у Сашки такая дурацкая черта: он мог исчезнуть и никому ничего не сказать. Подобное случалось и раньше. Например, собираемся в кино. Андрей и Катя покупают билеты на четверых, ждут нас в кинотеатре. Договариваемся, само собой, заранее. Но в последний момент Сашка пропадает. Не отвечает на звонки, никак не проявляется. И я иду в кино с друзьями без него, а потом прихожу домой, а он там уже. «Извини, – говорит. – Не получилось». Или как-то договорились встретиться после института, чтобы вместе пойти домой, а он не пришел. Ждала его полтора часа, но история повторилась – абонент недоступен. Потом он объяснял, что иногда испытывает непреодолимое желание побыть в одиночестве. Говорил, что не контролирует это. Спасибо хоть, что объяснил. Мы уже привыкли к этому, но, конечно, всегда волновались, если его долго не было. Так и случилось с базой отдыха. Он собирался ехать туда с нами, но в последний момент заявил, что не поедет. Я ему: «Все оплачено, ты что?» А он отвечает: «Дай мне время. Может, и соберусь». Я тогда решила, что это его очередной заскок, и тут уже ничего не поделаешь. Обиделась даже. Да надоело потому что! Мы поехали втроем: я, Катя, Андрей. Но только заселились, как он позвонил мне, сказал, что передумал. Еще и извинился, чего с ним раньше не было. Обещал появиться на другой день. Так оно и вышло, прикатил на электричке.
