А еще такой вот выход — говорил о том, что он, Бон Хва и эта Су Хи — вместе. Что вызывало вопросы со стороны Соен. Вопросы, которых Бон Хва закономерно опасался. И прямо сейчас он не смог придумать ничего лучше, чем сделать лицо кирпичом и все отрицать, ничего не замечать. Не был, не привлекался, не имел, характер стойкий, нордический. Не женат.
— О чем? — к ним тут же подскакивает Минсе: — как о чем! Ты что, со старшеклассницей встречаешься⁈ И давно это у вас⁈ Она такая прикольная! Стрижка под мальчика, это же скандально! А если она в мальчика переоденется, то и вовсе не отличить никак! Скажи, а вы с ней — так это и делаете, да⁈ Она переодевается в мальчика, а ты — натягиваешь женское платье? И потом она такая, басом «а ну иди сюда моя девочка», а ты такой «мой господин, нет, не надо, я буду верна своему жениху», а потом — сдаешься в ее крепких объятьях и… ай, Соен! Ты чего дерешься⁈
— Минми! — Соен складывает руки на груди и разве что пар из ноздрей не выдыхает: — а ну — прекрати немедленно! Что за неприличные вопросы⁈ Что за неприличные предположения⁈
— Да ты же сама хотела узнать! — оправдывается Минсе: — Юджин! Скажи ей!
— Это Пак Су Хи. Она второгодка. Старшеклассница получается. — тихо говорит Юджин и поправляет очки: — Бон Хва признался ей в любви две недели назад. Говорят, что его за это сильно побили мальчишки из сорок четвертой. Потому что один старшеклассник уже был в нее влюблен и не мог стерпеть такого. Побили его сильно, вот он две недели и сидел дома… синяки наверное залечивал. Было больно наверное?
— Что⁈ А ты почему мне ничего не сказала⁈ — взвивается Минсе: — Бон Хва увел девушку у старшеклассника⁈ Вот же… хитрый лис! От тебя, Бон Хва, я такого меньше всего ожидала!
— Это неправда! — говорит Бон Хва и озирается. Почему-то он чувствует себя очень неловко. И если бы не Старший — то он давно бы уже отрицал любую причастность к Су Хи и вообще к чему бы то ни было. Но Старший предупредил его, чтобы тот — не смел врать своим близким. Потому что вранье все равно вскроется, и потом будет неловко. Отрицать что он и Су Хи связаны… он не может. Указание, вернее — приказание госпожи Мэй — связало их. Самым простым способом (пожалуй, единственным) для того, чтобы влезть не в свои дела, было — сделать их своими. Персональными. Личными. Сделать так, чтобы никто не смог сказать «какое твое дело». Это было еще до того, как Су Хи — переродилась на той скале, и он не стал ей говорить как дела обстоят на самом деле. Да и сейчас… сейчас было очень неподходящее для этого время. А рассказать своим друзьям в школе как на самом деле обстоят дела, что на самом деле он не испытывает таких чувств к Су Хи, что это просто для выполнения поручения Студсовета — он никак не мог. Потому, что если об этом узнают Лоллипоп, то узнают все. Вся школа. Ему нравились девочки из Лоллипоп, все трое — рассудительная и немного властная Соен, веселая и непосредственная Минсе, молчаливая, но надежная Юджин. Однако… эта троица держала секреты так, как промокашка — струю воды из-под крана. То есть никак. Хочешь, чтобы вся школа узнала все на завтрашний день — расскажи все Минсе. Хочешь чтобы вся школа узнала прямо сегодня — расскажи все Минсе и добавь что это «секретно» и что «никому не рассказывай».
Так что он не имел права рассказывать им о своих истинных чувствах к Су Хи, вернее об их отсутствии. Что он на самом деле чувствовал? Ну… за последние две недели он даже стал ее немного уважать. Потому что она — выдерживала уже три минуты соревнования взглядами со старым ганстером. Никогда не жаловалась во время тренировок, даже если ей было больно или тяжело. Всегда приходила вовремя и никогда — не жалела себя. Старый Ван в шутку говорил, что ему таких вот людей не хватает и что для нее — всегда есть место в его компании. Так что Бон Хва — стал чувствовать к ней уважение. Она очень сильно изменилась, выпрямила спину, стала двигаться совсем по-другому, подстриглась и даже нанесла на лицо легкий макияж… и он конечно не мог отрицать, что Су Хи стала — довольно привлекательной внешне. Как говорил Старший — она себя намерено уродовала, чтобы не привлекать излишнего внимания, потому что если бы она была привлекательной в школе… то всякое могло бы случится. Несмотря на весь свой гнев, Бон Хва не мог не признать, что по крайней мере эти твари из клуба — не насиловали ее. Издевались — да. Изнасиловать — нет. Какую-то часть в этом несомненно сыграло и то, что она — постоянно горбилась, ходила в мятой и грязной одежде и прятала лицо за волосами. Однако… Бон Хва понимал, что если бы эти в клубе были бы законченными тварями — их бы это не остановило. Старший на это предположил, что сексуального насилия не было потому, что заводилой в группе была именно Куоко, а Гванхи — был ее парнем. Уж чего-чего, а секса между Су Хи и Гванхи она никак не могла допустить. Даже если этот секс будет связан с изнасилованием. Позволить своему парню получать удовольствие на стороне? Чтобы он потом каждый раз сравнивал ее и эту? Ну уж нет. А раз Королю не позволено, то и пешкам — тем более. Вот если бы компания была только мужской, то это обязательно бы случилось. Почти сразу же. Парни друг друга только подзадоривают в таких делах.
Независимо от причин — он мог только порадоваться за Су Хи. Но рассказать об этом он никому не мог. Потому что было рано говорить о победе, или о том, что поручение госпожи Мэй выполнено. Это было только начало — так говорил Старший. Потому что изменения в Су Хи, то, что она восстала как Феникс из пепла — неминуемо вызовут реакцию у группы Куоко. Его и Су Хи не было в школе две недели, он — восстанавливался, залечивал себе синяки и ссадины, она — тренировалась. Но и враги тоже — восстанавливались. Если бы он пришел в школу на следующий день и сразу же жестко подавил Гванхи — он бы закрепил урок. Но сейчас, когда прошло две недели, урок уже успел выветриться из его головы и он наверняка убедил себя в том, что это была случайность и что все вернется на круги своя. А уж Куоко, которой не было на месте происшествия — и вовсе не вынесла никаких уроков. И это — не говоря уже о том, что новый образ Су Хи — обязательно привлечет и других хищников. Одни почувствуют угрозу своему собственному положению в обществе, другие — увидят лакомый кусочек, полагая, что он — беззащитен. Третьи… третьим будет просто любопытно.
Война только началась. Можно выиграть сражение и они — выиграли одно сражение. Однако выиграть сражение и выиграть войну — совсем не одно и то же. Ганнибал Барка может подтвердить, он бы блистательным военачальником и побеждал почти всегда и везде. Он выигрывал сражения. Но проиграл войну. Они не могли позволить себе проиграть войну, а потому и он — не мог рассказать Соен что же на самом деле он испытывает к Су Хи.
Но ему все равно было жутко неудобно! Потому, что Соен ему нравилась… и ему не хотелось ей врать.
— Неправда? — прищуривается Соен: — а что же тогда — правда? И что именно — неправда? Потому что вся школа видела, как ты ей руку подавал! И что это за мрачный пережиток прошлого за рулем машины был? Или эта машина — ее машина? А этот здоровяк — ее отец?
— Не, не может быть. Тогда бы физиономия у Бон Хва такой довольной не была бы. — подмечает Минсе: — он же лыбился как будто в лотерею выиграл. Если бы в машине папка этой старшеклассницы был — он был бы как шелковый, подтянут и вежлив, не расслаблялся бы. Ты видела амбала за рулем? При таком отце не расслабишься.
— Действительно. — говорит Чон Ён, который раскладывает свои учебные принадлежности на парте. Некоторое время все ждут, что он скажет еще, но он — замолкает. Бон Хва оглядывается и находит взглядом Ёджона, который прячет от него взгляд. Теперь, после всего, что произошло — он начал понимать, о чем именно говорил Старший. Ёждон и правда не виноват ни в чем. Да, немного сдал назад в тот раз, смалодушничал, а что бы не смалодушничал в тот момент? Он и сам проявил себя не лучшим образом, тогда, в средней школе. За младшую школу ему не было стыдно, это его там травили, но в средней… он точно так же как и все — отвернулся в сторону. Сделал вид, что ничего не замечает. Нужно бы подойти и пригласить Ёджона в компанию. По крайней мере дать ему понять, что он — не один. Потому что за последнее время он окончательно отдалился не только от них, но и от всего класса. Компании и группы в классе уже сформировались и влезть куда-то еще он уже не мог, а их компания — отторгла его. И теперь он сидел все время совсем один, ни с кем, не разговаривая… еще немного и его начнут задирать. Уже появились признаки пренебрежительного отношения…
