Свиридов вдруг изо всей силы ударил кулаком по поднесенной ко рту Бочонком рюмке. Она краями ударила его по брызнувшим кровью губам и врезалась в передние зубы. Бочонок поперхнулся и упал. Ударился головой об пол и потерял сознание. Лысый вскочил и взмахнул ножом. Олег, инстинктивно защищаясь, выбросил вперед руку и попал пальцами ему в глаза. Взвыв, Лысый попятился и, закрывая глаза руками, выронил нож. Свиридов, подхватив табурет, с размаху ударил его. Табурет углом сиденья попал Лысому в живот. Олег, подняв табурет, обрушил его на голову пришедшего в себя и начавшего подниматься Бочонка. Из рассеченной кожи на макушке пошла кровь. Олег, бросив табурет, подхватил ружье.

– Сто баксов, значит, на похороны дали? – спокойно спросил он. – Щедрые вы люди. Но ведь не вы тогда были. Кто в машине был? – приставив ствол пятизарядки к животу Лысого, спросил он. Тот, вздрогнув, открыл глаза.

– Да иди ты, сука, – промычал он, – я тебя…

Приглушенно ударил выстрел. Лысый сложился пополам. Олег, обойдя стол, остановился над Бочонком, лежащим лицом в луже собственной крови. Протянув руку, взял рюмку с водкой и плеснул ее на голову Бочонку.

Трепыхнувшись, Бочонок открыл глаза. И замер. Его окровавленное лицо мгновенно побледнело.

– Ты хочешь жить, – уверенно сказал Свиридов. – И я не буду убивать тебя и даже не сдам в милицию. Назови мне тех, кто был на джипе.

– Я не знаю, – дрожащим голосом ответил тот. – Честное слово…

– Как ты изменился, – усмехнулся Свиридов. – Впрочем, и я сейчас другой. Мне нужно знать, кто был в джипе, когда меня сбросили с трассы. И кто мне вливал в рот водку.

Бочонок повернул голову и выплюнул вместе с кровью зубы.

– Значит, не скажешь? – спросил Олег и приставил ружье к горлу Бочонка.

– Скажу, – торопливо проговорил тот. – Убери ствол, я тебе все скажу.

Свиридов отвел ствол в сторону. Бочонок резким ударом отбил ствол дальше и ногой ударил Олега между ног. Вскрикнув, Свиридов присел. Но увидев, что Бочонок начинает вставать, со стоном схватил его за горло и, повалившись вперед, подмял под себя. Бочонок, ухватив кисти душивших его рук, пытался оторвать их от горла. Но чувство страха, ненависти и боли как бы удвоило силы Свиридова. Он сдавливал пальцы на сильной шее отвратительного ему человека. Вытаращив глаза, тот дернулся и на мгновение как бы оторвал руки Олега. Но тут же обмяк и разжал пальцы, его руки упали на пол.

– Значит, сто баксов на похороны? – тихо спросил он и, взяв бутылку, сделал несколько глотков. Сел. – Сто баксов на похороны, – прошептал он. – Ладно. – Кивнув, поднялся. – Спасибо вам. – Он посмотрел на убитых. – Вы меня как бы переделали. Я теперь не тот Олег Свиридов, какому в морду можно плевать.

Открыл окно, выключил свет, посмотрел на улицу. Вздохнув, закрыл окно, взял за ноги тело Бочонка, потащил его к двери во двор. Потом вернулся за Лысым. Вытащил его во двор и подволок к валявшемуся в начале огорода у наваленного навоза Бочонку. Вернувшись во двор, пришел с лопатой.

– Где же Бочонок? – посмотрев на часы, спросил Рубин. – Адвокат звонил и сказал, что среди задержанных в Кочетовке нет ни Лысого, ни Бочонка. И среди убитых тоже. Куда же они подевались? – Он недоуменно посмотрел на Корнея.

– Может, решили, что всем кранты, и сдернули из области?

– Нет. Лысый, а уж Бочонок тем более, на это не пойдет. Наверное, они где-то там спрятались и, дождавшись, пока уедут менты, все-таки сделали Свиридова. Лысый – дурак, – усмехнулся он. – Да и Бочонок далеко от него не ушел. У Бочонка мания величия. Он когда чувствует, что может убить человека, начинает разводить философию. Мол, если бы ты делал вот так, а не так, был бы жив, и так далее. Я раз видел это – и все, больше с ним никогда на дела не ходил. Пришел убивать – бей. А потом говори мертвому все, что хочешь.

– Но мертвому говорить неинтересно, – усмехнулся Корней. – Ты уже не будешь чувствовать себя суперменом. Именно поэтому я вообще ничего не говорю.

– Надо посылать кого-то в Кочетовку, – решил Рубин. – И узнать, что со Свиридовым. Убирать его нужно в любом случае.

– Я поеду, – кивнул Корней.

– Сейчас ты крепко вмазал, – сказал Рубин, – да и парни все пьяные. Завтра с утра поедешь.

Протерев выжатой тряпкой тщательно вымытый пол, Олег положил ее в ведро и отнес на веранду. Вернувшись, осмотрел комнаты. Сел к столу, достал сто долларов, долго, как будто видел впервые, рассматривал их. Затем встал, нашел свой паспорт, положил в него доллары. Достал чемодан и начал складывать в него вещи.

«Надо и спальню вымыть», – уложив чемодан, решил он. Взял швабру и, накрутив на нее мокрую тряпку, пошел в спальню. Начал мыть. Скинув швабру с тряпкой под кровать, услышал, как там что-то загремело. Нагнулся и вытащил «ТТ». Повертев пистолет в руках, осторожно положил на кровать. Вымыл полы и, отжав тряпку, вытер их. Взял «ТТ» и внимательно его осмотрел. Нажал маленькую кнопку. Из рукоятки вылетела обойма. Выщелкнул патроны. Пять. Потом передернул затвор. Выскочил еще один патрон. Олег, довольно улыбаясь, кивнул. Защелкнул патрон в обойму и вставил ее в рукоятку. Придерживая ударный курок большим пальцем, указательным нажал на спуск. Курок мягко спустился.

– Значит, один патрон в стволе, – пробормотал он.

Олег впервые в жизни держал в руках пистолет. Он завернул его в тряпку и положил в чемодан. Потом подошел к шкафу, достал из ящика охотничий нож в чехле. Достал и пересчитал деньги.

– Хватит, – кивнул он и вложил их в паспорт. Задумался. Потом достал из чемодана пистолет, сунул его под рубашку за пояс. Вышел из дома.

– Молчат сволочи! – недовольно бросил майор милиции в расстегнутой милицейской рубашке. – Ни один ничего не говорит. Мы их и дубинками угощали – бесполезно.

– Правильно делают, – усмехнулся сидевший за столом подполковник. – А что мы им предъявить можем? Труп в туалете? Они пошлют на хрен, и все. Нож был в теле, отпечатков нет. Кто его зарезал? Им можно предъявить незаконное хранение оружия и сопротивление работникам милиции. Учитывая то, что один ранен, еще и покушение на жизнь сотрудника милиции. Но этого мало. Кто в него стрелял? У кого пистолет, из которого пуля выпущена? А тот гад убит. А мы, скажут, стреляли в воздух, чтоб напугать. Приехали отдыхать – и вдруг стрельба. А у нас пистолеты были. Времена неспокойные, вот и вооружились. И кому в них стрелять было? Цыганок и Листопад. Они в розыске. К тому же Цыганка Свиридов убил. Тот хотел старшего лейтенанта по черепу рукояткой двинуть. Так что ничего им не докажешь. А если начнут говорить, мало того, что потом с ними в лагере рассчитаются, под статью об организованной вооруженной группе попадут. Банда. А это уже срок до двадцати, да и пожизненное получить можно. А так они каждый по себе. Получат от силы по восемь годков и в зону. Там, конечно, сейчас тяжко. Почти все туберкулезом болеют, но глядишь, и подфартит. Хозяин, на кого работали, греть будет. Так что хрен они чего скажут. Ведь все это сделано по чьему-то заказу. Скорее всего те, с джипа, – верные слуги мафиозного босса, крупного хищника. Какого черта сразу не поверили Свиридову? – раздраженно спросил он. – Такой след потеряли! Ведь вроде ниточку поймали, и на тебе!.. – Не договорив, снова махнул рукой. – Белков этот, он прикрывал тех, с джипа. А увидел милиционеров и подумал, что за ним приехали. Вот и пострелял своих собутыльников. Ведь знал, что свидетели объявились, и… – Затянувшись, замолчал.

– Ничего, – буркнул майор. – Щербака возьмем, он все выложит.

– Щербак уже предан земле где-нибудь, – усмехнулся подполковник. – Как еще Орлову не прибили? Ведь номер она нам назвала. Но, видать, знают, что из-за Щербака. А его уже кончили, точно говорю.

– В Мичуринске убита медсестра, – заглянув в кабинет, сообщил молодой мужчина в штатском, – которую до этого пытались изнасиловать или изнасиловали.

– Сколько же людей еще пострадает, – буркнул подполковник. – Почему сразу Свиридову не поверили? – снова спросил он с досадой.