— Ребята, у меня рукоятка меча стучит в инвентаре! — сказала я.

— Значит, вторая часть меча находится здесь, — довольная сказала Бастет. — Надо ее найти!

Мы быстро разошлись по комнатам лаборатории и начали судорожно искать. Когда я уже почти отчаялась, услышала голос Эрдана.

— Я нашел что-то! — крикнул он.

Мы все побежали на его голос и зашли в маленькую комнату. Там, в стеклянной колбе, лежала вторая часть меча, шевелясь и постукивая по стеклу. Эрдан, не раздумывая, видя наше смятение, разбил колбу, взял осторожно лезвие меча и передал его мне.

— Я не смогу соединить их здесь. Наверное, понадобится умение Дохляка, он же кузнец, — сказала я смущенно.

— Сможешь. Меч Палус может соединить только тот, кто вложил в него частицу себя. Да, да, он создавался именно так. Все Боги, демоны, нечисть и другие отдали по частице себя, и на свет появился меч, который может убить даже Бога. Его сделали для того, чтобы он был каждому судьей, независимо от того, Бог ты или демон. Его передавали из рук в руки, правящие Боги. И в твоих руках он тоже бывал не раз, Астарта, — сказала Бастет.

Я достала из инвентаря рукоятку меча и соединила обе части вместе; маленький свет вспыхнул в месте разлома, и меч стал целым. Я тут же убрала его в инвентарь, заметив, как остальные смотрели на него с вожделением.

— Да, и это тоже правильно: владеть мечом мечтает каждый. Искушение велико, — добавила Бастет.

И очень вовремя я нашла меч, так как мы услышали жуткий грохот. Думаю, пока мы болтали, Древний обыскивал каждый миллиметр лаборатории, спускаясь сверху вниз, изучая каждый этаж. И вот, наконец, он добрался до последнего, на котором мы находились.

— Все встаньте за мной, — сказала я, вытащив меч Палус.

Из угла показалась кровожадная морда Древнего.

— О, кого я тут нашел? — сказал он и, увидев у меня в руках меч, сделал несколько шагов назад. — Астарта таки!

— В точку, урод! — ответила я. — Не подскажешь, куда все-таки делись все ученые? И почему ты еще здесь?

— Я сказал правду, — яростно крикнул он. — Они оставили меня и сломали мою капсулу. Я не могу долго находиться ни в одном из миров, только два часа и тут же возвращаюсь обратно в лабораторию. Я тут заперт печатями Богов и даже при открытом люке не могу выйти — печати меня не выпускают! — жалобно простонал Древний, сделав шаг в нашу сторону. Ага, хитрец, на жалость меня хочет взять!

— А не потому ли они тебя покинули и сломали капсулу, что ты их постоянно съедал, и они устали бороться с тобой? Ты сошел с ума, и это твоя вечная тюрьма! — подытожила я наш разговор.

— Неееет! — закричал Древний и кинулся на меня.

Меч Палус сверкнул в моих руках, и я сделала шаг вперед. В тот момент, когда Древний бросился на нас, я направила острие меча в его сторону. В следующий миг, острое лезвие прорезало воздух и вонзилось в его грудь. Рев ярости и боли наполнил лабораторию, и Древний замер, неподвижно свалившись на пол. Мы все застыли, не в силах поверить, что это наконец-то закончилось.

Древний мгновенно изменил свой облик, вернувшись к прежнему виду. Мы подождали минут десять, чтобы убедиться, что тело не движется. Если бы меч не подействовал, он бы уже ожил благодаря своей бессмертной силе — вечность. Бастет поведала нам, каково жить с таким даром, поскольку не раз наблюдала, как кентавр в пещере возрождался после убийства — будь то пленник, сбежавший и напавший на него, или дикий, голодный тигр. Со временем кентавр неизменно поднимался на ноги. Мы же с ребятами знали лишь, что наши убитые тела растворяются и через десять минут возрождаются в заранее отмеченной точке.

— Я так понял, артефактов тут ноль. Этот урод все уничтожил, и моя миссия, увы, провалилась, — заключил Генерал, грустно поглядывая на меня.

— Не грусти, зато есть что вспомнить! — сказал Монти, похлопав его по плечу.

— Мы нашли меч Палус, это уже немало, — добавила я, убирая меч обратно в инвентарь. — Этот артефакт поможет нам в будущем.

— И избавились от опасности в лице Древнего, — заметил Эрдан. — Теперь мы можем двигаться дальше.

— Да, у нас впереди еще много дел, — поддержал Богдан. — Лаборатория может быть разрушена, но наше путешествие продолжается.

Мы обменялись взглядами, наполненными решимостью. Пусть артефакты были уничтожены, но мы нашли то, что действительно важно.

Глава 20

«Диктатура маленьких людей страшна тем, что если ты чуть больше, тебе тогда в этой жизни места нет! Или становись как все…» (Соломон Ягодкин)

Мы вышли из лаборатории и направились к нашему батискафу, каждый был погружен в свои мысли. Когда я увидела Алину, она сидела и о чем-то болтала с сестрой Монти.

— Алина, сорри, но с Джованни встретитесь на базе.

Мы рассказали девчонкам, что случилось с нами в лаборатории, и начали подготовку к всплытию. Пора домой. Дохляк провел необходимые маневры, и мы начали подниматься на поверхность. Когда добрались до уровня, где находился Геннадиум, я постучала по иллюминатору, и он тут же подплыл к нему. Я жестом показала, что пора всплывать, и он последовал за нами.

Мы добрались до берега ближе к вечеру. Я вылезла из батискафа на пирс, спустилась с него и пошла к морю. Войдя по пояс в воду, я начала звать ящера. Почувствовав его у своих ног, я замерла. Может быть, сердце чувствовало, что он не тронет меня, но разум подсказывал другое.

— Геночка, не бойся, выходи. Ты не подводная рыбка, ты жил на земле. Не бойся, я с тобой, — сказала я нежно.

Я медленно пошла к берегу, ящер сразу вытащил свою голову и огляделся. Он боялся почему-то выходить. Думаю, он слишком долго был один, одичал и много веков не был на суше, он волновался. И тут я увидела над его головой появился профиль. До этого у него было просто написано «ящер».

— Такое имя у него было элегантное, а ты Генкой назвала, — крикнула Бастет.

— Не поняла, — ответила я.

Она подошла ближе и сказала:

— Ну взяв его с собой, ты дала ему роль. Алгоритм сразу вписал его в этот мир. Ты же Богиня и порой твои мысли материализуются, хоть и не так как у настоящих Богов. Ну как с Машей, помнишь, когда Посейдон прописал ей новую роль? Она стала бестелесной и появился другой профиль и новые возможности, которые подобрались в соответствии с ее новой ролью. Ну и с учетом того, что мы сейчас узнали, что мы все клоны и просто так тут, без прописки шастать нельзя, все логично. Тьфу на них всех!

Бастет была до сих пор расстроена тем фактом, что мы в настоящем мире. И есть где-то лаборатория, в которой хранятся все данные о нас, и какой-то механизм, который автоматически реагирует на дисбаланс и встраивает все в мир согласно протоколу. Она весь подъем наверх в батискафе говорила об этом, поэтому ее настроение мне было понятно.

— До этого его роль была тупо плавать и охранять, — продолжила размышлять Бастет, как будто она уже находится в этой лаборатории, — Охранять лабораторию и жрать зевак, поэтому профиль был пустым. В развитии не было необходимости, чудище было максимально развито для своих задач. Но теперь его пробирка подключилась к системе, и он не вечный, а клон. Ты, взяв его с собой, определила ему новую роль в этом мире, и алгоритмы перестроились. Плюс, ты его назвала Геночкой. И вот идет к нам не Геннадиум, а Гена. Тьфу, такое имя угробить.

— Да ладно тебе, Бастет, — сказала я, глядя на осторожно приближающегося ящера. — Он же все равно наш, каким бы именем его ни называли.

— Но ведь это важно, — продолжала Бастет, не унимаясь. — Имя накладывает отпечаток на его роль и развитие. Ладно, теперь все равно не изменить.

«Геннадий / Василиск / Воин / уровень*»

— А почему его уровень не определен? Нет класса и профессии, — с интересом разглядывая Гену, спросила я.