— Все сложно, но я иду к этому…

Его блаженный взгляд меня немного рассмешил, но я сдержалась. Я поняла, что он готов говорить больше, и продолжила добивать свою версию:

— Думаю, когда произошел разлад в вашей общине, вы какое-то время ждали приглашения в общество Туле. Но вас не звали, и это расстроило вас. Вы работали не покладая рук, ног и головы, чтобы доказать свою значимость.

— Надеялись, что стерпится — слюбится? Хи-хи, — злобно ухмыльнулся Богдан.

Лари сидел с гордо поднятой головой и едва заметно кивал, сам не осознавая, что подтверждает мои слова. Я чувствовала, как его переполняют эмоции. Наконец-то его тернистый путь станет известен всем. Он гордился собой, ведь скрывать свое настоящее «я» все эти годы было тяжело. Сейчас он думал, что настал его час показать всем, какой он профессионал, которого никто не мог раскрыть.

— Ваша реакция, когда мы встретились впервые, меня удивила, — продолжила я, решив подбодрить его и заставить говорить: — Вы то плакали, то кричали, потом вообще упали на колени. Я все думала, откуда эта преувеличенная боль. Как говорят на Земле: по Станиславскому — НЕ-ВЕ-РЮ! Плохой вы актер, если честно.

— А я тогда даже проникся, — сказал Богдан. — Жалко было дедулю, по которому «плачет психушка».

— Ага, согласен с Богданом. Я тоже подумал, что он умалишенный, — добавил Монти.

Я кивнула и продолжила:

— Но он не умалишенный, ребята, он просто больной! Его игра была фальшивой, как и он сам. Вы сгладили мои первые впечатления, потому что я считала вас другом Ясного и отложила свои сомнения. Но осадок остался.

Лари сделал недовольную гримасу, и я продолжила:

— Во всем, что вы тогда говорили, были несостыковки. Столько восхищения в ваших глазах, когда вы рассказывали об обществе! И столько злости, когда смотрели на меня.

— Там была не злость, а зависть и ненависть. Теперь я это вижу, а тогда не понял, — добавил Ясный.

Я кивнула, переосмысливая свои ощущения при первой встрече с Лари. Ясный был прав. Я сделала небольшую паузу, позволив Лари насладиться своим мнимым превосходством, прежде чем снова перейти в атаку, глядя на него с презрением.

— Но, увы! Вы как были, так и остались ненужной единицей для них. Вы — пустое место! Посредственность! Точка!

Лари вдруг не выдержал и бросился на стекло.

— Да я самый выдающийся ученый в обществе! — закричал он, брызгая слюной. — Я лучший метафизик с классом некроманта! А они игнорировали меня! Я сначала просил, потом умолял! Но им не нравился мой нечеткий ум. Они говорили, что я с нарушениями. А я на сто процентов цемен, самый чистый!

Вот оно, то, что мне было нужно. Моя догадка подтвердилась.

— Да, да, именно этим вы все время восхищались и тем самым показали мне, что несмотря на ваше якобы плохое отношение к ним, вы фанатик. Я постоянно чувствовала, что вы не тот, за кого себя выдаете. И я не могла избавиться от этой мысли, даже когда вы нам помогали.

— Да что ты можешь понять! — крикнул он яростно. — Думаешь, сложила два плюс два и получилось четыре?

— Ошибка, которую вы совершили, не идет ни в какое сравнение с тем, как ошиблись ваши родители, зачав вас.

В этот момент Лари начал биться головой о стекло.

— А он действительно ненормальный, — сказал вдруг Эрдан.

— Тише, тише, — проговорила Маша, глядя с раздражением на Лари. — Жизнь тяжела, но она еще тяжелее, если ты глуп.

Лари остановился и злобно посмотрел на нее. Поняв, что его спектакль никого не трогает, он решил высказаться.

— Я был оскорблен тем, — сказал он, — что они хотят принять к себе чужака, а меня даже не допустили до первой ступени! — в этот момент он злобно посмотрел на меня. — Я ненавижу тебя, дрянь. Ты не можешь быть с ними, ты никто! А раса цемен должна быть чистой и без примесей уродцев!

Я ухмыльнулась, потому что он сказал именно то, что мне было нужно.

— Мне кажется, он перешел все границы дозволенного, — сказала вдруг Маша и нажала на кнопку на панели возле стекла. Лари ударило током, он подпрыгнул и задергался, как ошпаренный. Потом взял себя в руки, успокоился и смиренно сел в позу лотоса, выражая нам всем свой протест, закрыв глаза. «Рано ты успокоился, — подумала я. — Я еще не закончила, и впереди тебя ждет заключительная часть».

— Как всегда вы правы! — сказала я спокойным и дружелюбным тоном, заметив, что один глаз Лари приоткрылся. — Без примесей уродцев, значит… — рассуждала я. — Может, именно из-за этого вас общество не принимает? Кровушка-то у вас плохая, возможно, было смешивание среди родственников?

Теперь оба его глаза сверлили меня злобным взглядом. Значит, я на верном пути.

— Помните, — я обратилась к Ясному, — он говорил, что они ушли в горы и не участвовали в войне, жили смиренно. Потом было разделение, и большая часть людей ушла в общество Туле. Оставшиеся были опустошены и, думаю, малочисленны. Так и произошли погрешности.

— Ведьма… — тихо сказал Лари.

— Ага, факт! Обожаю, когда она это делает! — сказал Монти.

Я улыбнулась ему, и он ответил широкой улыбкой, показывая все зубы, вероятно, вспомнив, как я его разоблачала.

— Ладно, дедуля, сиди и не гавкай, — сказала грозно Маша нашему узнику и посмотрела на нас. — Я видела его один раз там, в обществе. Его за шкирку оттуда выкинули. Ну что, дедуля, допрыгался?

— Предатель, — ответил ей Лари, стиснув зубы.

Теперь часть моей теории подтвердилась, и я перешла к заключительному этапу, чтобы поделиться, как возник мой план.

— Когда ребята высказали свои опасения, что, разрушив эту лабораторию, они смогут построить новую, — продолжила я, — я задумалась о том, что все наши действия и тяжелая работа будут бессмысленны. Надо найти другой выход! Можно же найти лабораторию и тайно установить там свое оборудование: камеры, микрофоны? И наблюдать за ними, контролировать их действия, знать о планах и иметь на руках огромные козыри.

Лари широко открыл глаза и побагровел.

— Держать на коротком поводке — это верное решение, — добавил Эрдан.

— В итоге я стала прокручивать в голове план по захвату лаборатории без разрушений и открытия информации о ней. Но у меня остались два пункта, которые нужно было закрыть, прежде чем осуществить план. Первый — предатель ли Лари? Второй — как скрыть действия реального плана, на всякий случай.

— Тва-р… аааааааааа, — закричал Лари, так как Богдан не дал ему завершить оскорбление, нажав на кнопку подачи тока. Лари тряхануло, и он грозно посмотрел на Богдана.

— И поэтому я разделила нашу команду на две группы. Первая — разведывательная-атакующая, вторая — актерская, «Бродвей», — сказала я.

Я посмотрела на Платона, и он продолжил рассказ:

— Я из атакующих, как я понял. Спасибо! Я увидел созданный чат для нашей группы: Бастет, Платон, Иван и Дохляк. Там было сообщение: «Для вас есть секретное дело в городе, а сейчас сделайте вид, что обижены. После сообщу ваши задачи». Потом Дина объявила, что нас отправляют домой ковыряться в библиотеке. Мне было нетрудно сыграть обиженного, так как я реально обиделся, — сказал Платон.

— Тоже мне актеры, — недовольно проворчал Лари.

— Они из атакующих, а вот мы «Бродвей»! — с ухмылкой сказал Богдан. — И вы же повелись?

— У них было несколько задач, — продолжила я. — Первая — дополнить команду Петровичем и Яковом, вторая — проверить мою догадку о том, в чьем сознании находится лаборатория, третья — найти способ извлечь ее, четвертая — выяснить, где она физически расположена, и пятая — тайно захватить.

— Это хорошо, что ты вспомнила тот журнал из психбольницы, — сказал Иван, — когда искала нас с Платоном.

— Именно, но не сразу, — продолжила я. — Когда Ясный описывал сознание чокнутого, у которого была дверь в лабораторию, мне показалось это знакомым. Позже я вспомнила, что там был еще один пациент-шизофреник, которого я сразу отмела, так как он давно лежит один в палате. Тогда я искала двоих. Но информация всплыла вовремя.