В этой истории главный герой в поездке на автомобиле в ночи встречается с непознанным. В кромешной темноте непонятно, что это, добро или зло? А может и вовсе более древнее, что не является ни тем, ни другим? Но что тогда может быть древнее добра или зла?

Через некоторое время главный герой познакомится с одержимым человеком, встреча с которым у него лишь укрепит уверенность в том, что у этого мира очень много секретов.

Происходящие события каким-то образом связаны с его будущим. Страх и любопытство рождают много вопросов, но надо ли искать ответы, и если да, то где? Неужели опять в ночи? А если там нет ответов, но есть нечто иное? И будет ли нечто вновь благосклонным при новой встрече?

Небылица нашептана потусторонними силами, подыграна творчеством рок-группы «Агата Кристи».

Впрочем, почему небылица?

Обложка оформлена автором. Иллюстрация к обложке создана с помощью нейросети Midjourney по запросу автора.

1

При наборе высоты в салоне самолета стояла тишина. Изредка кто-то покашливал. Кто-то ворочался в кресле, устраиваясь поудобнее. После приветственного бурчания пилота, прозвучавшего в салоне из динамиков, пассажиры еще веселились, еще слышались нервные смешки и напускная бравада. Но теперь, когда железная птица рвалась в ночное небо, основная масса пассажиров вдавливалась в свои кресла, испуганными взглядами всматриваясь в свои сжатые бледные кулаки. Многие этими самыми кулаками с удовольствием сей же час вцепились бы в поручень или шест, но подобные конструкции в самолете не предусмотрены.

Иногда стюардесса пробегала среди кресел в нос самолет. Спустя несколько секунд спешила обратно в хвост. Хотя кто-то уже спал. Это были обладатели стальных нервов, таких единицы. Впрочем, в салоне присутствовали и люди, казалось бы, и вовсе лишенные нервов.

– Сядь нормально – мельком шикнула мама Серёже, нарушая тишину, и повергая чуть ли не в панику сидящих рядом пассажиров. Им-то кажется, что если маленький мальчик Сережа, восьми лет отроду, в этом ночном полете так дальше и будет крутиться на своем месте, самолет точно не выдержит этих невероятных перегрузок и обязательно рухнет.

Почему-то в любом самолете всегда собирается странно одинаковая компания пассажиров, не замечали? При входе в салон самолета на посадку можно почти без ошибок определить, кто есть кто. Оптимисты – те, кто считает, что самолет не упадет, ибо жизнь прекрасна. Сидят, улыбаются, обсуждают завтрашний день. Таких людей, как правило, мало.

Пессимисты – те, кто уверен, что самолет уже был обречен на катастрофу сразу после покупки этим человеком авиабилета. Почему-то эти люди считают необходимым озвучивать свою идею всем остальным пассажирам. При этом они тоже улыбаются, но такими улыбками, что хочется немедленно потребовать у стюардессы большую порцию крепкого алкоголя. Слава Богу, таких персонажей еще меньше.

Реалисты – люди, адекватно оценивающие ситуацию и понимающие, что при аварийной ситуации они ничего не смогут сделать. Так чего паниковать? Вот от их улыбок разве что чаю крепкого захочется. Ну, может, чайного гриба, если настроение совсем плохое. Но при этом они не обсуждают завтрашний день. Таких пассажиров большинство. Главное оружие реалиста – это суеверие. Именно эта группа людей, молча, про себя, при наборе самолетом делают то, чем они все-таки могут помочь пилоту самолета. Они молятся.

Молятся они Богу, чтобы их путешествие прошло успешно. Чтобы пилот максимально сконцентрировался и проявил все свое мастерство. Молятся, чтобы этот день в календаре Боженьки не был обведен красным фломастером. И уж тем более траурной черной рамкой.

Боженька, услышав их молитвы, немедленно бросает все свои дела и спешит к ним, просящим, чтобы проверить техническое состояние самолета, смотрит, нет ли опасных воздушных ям или урагана на пути следования.

Когда же самолет высоту набирает и от персонала поступает сигнал, разрешающий отстегнуть ремни безопасности и свободно передвигаться по салону, чуть ли не все пассажиры забывают свои страхи. После этого сигнала сам Боженька, облегченно выдохнув и перекрестившись, возвращается к себе и продолжает заниматься брошенными ранее делами.

Абсолютно все пассажиры достают книги, смотрят фильмы на гаджетах, толкаются локтями с соседями сбоку и коленями с соседями спереди, стоят в очереди в туалет, кушают, спят, шумят, снова стоят в очереди в туалет.

Но наступает время посадки и вновь звучит сигнал пристегнуть ремни безопасности. Пассажиры занимают свои места. Конечно же, пара-тройка пассажиров продолжает праздно слоняться по салону, пробуждая в личностях стюардесс темные стороны.

Впрочем, остальные, как и прежде, в отсутствие поручней сжимая кулаки, в тишине, наступившей в салоне, начинают молиться. Боженька, услышав просьбы, вновь бросив все свои дела, опять спешит перепроверить техническое состояние самолета, давление в шасси и у пилотов, смотрит прогноз погоды на ближайший час, разгоняет тучи и заделывает все воздушные ямы до самого принимающего аэропорта. В самом аэропорту проверяет уровень холестерина у диспетчера и чувство юмора у обслуживающего персонала взлетно-посадочной полосы. На всякий случай гремит громом, разгоняя птиц на пути самолета и вызывая покалывание в груди у пассажиров, услышавших этот самый гром.

Но когда самолет приземлится, большинство тех самых пассажиров, недавно мечтающих обняться с поручнем, молящихся или видевших себя уже в гробу, будут праздно улыбаться встречающим их родственникам или знакомым. Так и забудут многие поблагодарить Боженьку за его помощь. Многие и молятся только тогда, когда им грозит что-то страшное.

Однако сейчас маме Серёжи, как и любой маме, воспитывающей чадо в возрасте постоянного верчения, фобии других пассажиров при взлете и посадке самолета были чужды. Русские мамы в самолетах самые бесстрашные, они не боятся даже перепуганных взглядов перепуганных пассажиров.

Она открыла дамскую сумочку и стала что-то в ней искать. Серёжа, пристегнутый ремнем безопасности, по мере свободы затянутого ремня, рассчитанного скорее на упитанного взрослого мужчину, с момента самой посадки не унимался и теперь пытался заглянуть в иллюминатор, упираясь ногами в свою родительницу. Мама вновь на секунду отвлеклась и попыталась усадить его:

– Да сядь ты. Успокойся. На конфету. Чтобы не тошнило.

Самолет, выходя на заданный курс, то наклонялся, то выравнивался, отчего ребенок видел то ночное небо, то землю, покрытую паутиной фонарей. Хоть Серёжу и не тошнило, он всегда слушался маму. Особенно, когда та давала ему что-то вкусное.

– А там машина едет – восхищено заявил ребенок маме, не слушавшей его и продолжающей что-то искать в своей сумке. Конфета большую часть жизни провела в фантике. Она ненадолго увидела салон самолета, но тут же исчезла во рту ребенка. Серёжа был прав, там, внизу, одинокий серый автомобиль светом фар разрезал тьму августовской ночи и весьма резво ехал прочь по скудно освещаемой дороге.

В свою очередь водитель автомобиля не обращал никакого внимания ни на самолет, улетающий куда-то в небо по своим делам, ни на испуганных в нем пассажиров, в кои-то веки решивших помолиться. Даже если бы он остановился на обочине и вышел из автомобиля, вглядываясь в черное небо, наверняка бы не увидел фонари самолета. Тот был слишком быстр.

Когда по левой стороне дороги показалась топливная заправка, автомобиль подал сигнал, повернул налево, подъехал к заправочной колонке и замолк.

Секунд через пять дверь открылась, и из машины появился молодой человек в слегка помятых джинсах и белой футболке. Он огляделся в поиске заправщика, но никто к нему не шел. Вокруг была тишина. На улице после дневной жары было еще тепло, хотя уже чувствовалась ночная свежесть. Впрочем, запах бензина свежесть воздуха изрядно перебивал, отчего водитель скривил лицо.