— Давайте, тащите картузы и бомбы из крюйт-камеры! — закричал коммодор Макклюни и бросился к орудию, наводчиков и офицеров артиллеристов в живых не осталось.

Матросы поспешили в трюм. И дёрнули за ручку крюйт-камеры. А она открыта. Бах, бах, бах. Выстрелили винтовки. Бабах. И только столб воды и обломков.

Последним ко дну пустили «Саскуэханна». Все восемь кораблей и корабликов выстроились в линию и устроили суперфрегату кроссинг-Т. Минут двадцать монстр продержался, а потом стал заваливаться на борт.

Всё. Нет больше послов у президента Милларда Филлмора.

Пировали, веселились, подсчитали, прослезились и полезли за платком. Нужно в Японию срочно двигать и договор подписывать, а тут корабли покоцаны. И допустить, чтобы японцы увидели их в таком состоянии нельзя. Это наглы бились с американцами, а чего тогда у русских некоторые корабли побиты.

И тут Сашка вспомнил, что Перри по рассказам Ивана в Пхеньяне перед тем как прибыть в Эдо после Рюкю обследовал какие-то острова по пути и объявил даже их собственностью США, но Россия и Англия возмутились. Ну, это ладно, лимонникам всегда нужно возмущаться, но Россия якобы заявила, что это её острова.

Сашка позвал Ирби и других опытных капитанов и спросил завуалированно про острова, которые тут Англия и Россия оспаривают. И ведь нашлись знатоки. Перри, оказалось из объяснений гуру, отплыл в направлении безлюдных островов Бонин (позже переименуют в острова Огасавара).

Как объяснил знаток истории флота Унковский, одним из заданий адмиралтейства Фёдору Петровичу Литке во время его кругосветного плавания двадцать пять лет назад было «осмотреть то место, в коем на некоторых картах недавно начали обозначать острова под именем 'Бонин-сима». Предполагалось, что «Сенявин» осмотрит эти места по дороге на Каролины, но Литке предпочёл уделить этому время на обратном пути. Он и открыл уже давным-давно открытые острова в 1827 году, однако на полгода позже англичанина Фредерика Уильяма Бичи, который их описал подробно и даже пообщался с десятком жителей: хорватом, англичанином и несколькими гавайцами.

— Туда и поплывём, — предложил капитанам на совете контр-адмирал Болоховский, — подлатаемся там, перекрасим корабли и названия новые напишем. А оттуда уже строго на север к столице страны Ямато — Эдо. Ну, а потом домой на Хоккайдо, зимовать и ждать объявления войны.

Глава 25

Событие шестьдесят восьмое

Есть два искусства, которые могут возвести человека на высшую ступень почёта: одно — искусство хорошего полководца, другое — искусство хорошего оратора.

Марк Туллий Цицерон

Токийский залив встретил российскую эскадру приличной волной. И ветер был почти встречный, поэтому Сашка по совету более опытных товарищей решил в залив не входить, а как и коммодор Перри устроить японцам показательные выступления. В залив зашёл только «Восток» пробрался на полном ходу миль на десять и стал демонстративно измерять глубины. Позанимавшись этим пару часов, шхуна подошла к Эдо ещё на милю и опять стала составлять карту глубин. Когда солнце, невидимое из-за туч, начало клониться к горизонту «Восток» на полных парах дёрнул к выходу из залива.

Оба раза за измерением глубин наблюдали несколько джонок и рыбацкие лодки, но никто приблизиться к очередному «чёрному кораблю» (курофуне) не посмел, из далекого далека наблюдали. Так-то шхуна «Восток» чёрной почти и не была. Корпус был покрашен белой краской и эту раскраску на островах подновили, и прокопчённые паруса тоже заменили на свежий резервный комплект. Можно и белым кораблём назвать, вот только из труб чёрный дым валит.

На следующий день в залив миль на пятнадцать зашли уже два парохода, к «Востоку» добавилась «Гретта». На ней и Сашка решил на разведку сходить. Зря только время потеряли. Японцы силами теперь уже трёх джонок наблюдали за русскими кораблями, но подплыть и поинтересоваться, чего гайдзинам надо, не решались. Видимо Перри их напугал преизрядно.

Пришлось плюнуть на гидрографию и подхватив пароходами на буксир парусные корабли всей восьмёркой войти в Токийский залив. Миль через десять джонки снова появились, и было их уже семь штук, а на носу у них виднелись небольшие пушки, всё как на Хоккайдо. Останавливаться и обмениваться приветствиями не стали, подняли на гюйсах Андреевские флаги и эскадра на пяти примерно узлах поползла дальше к Эдо, в виду которого и бросила якоря часа в три пополудни.

Лодки и большие, и малые, крутились вокруг кораблей, но по-прежнему не подходили близко. И только когда солнце, вылезшее недавно из начавших расходиться облаков, коснулось горизонта, к «Авроре» пристала большая джонка. Капитан-лейтенант фон Кох, как он потом объяснил, мимикой отправил послов на «Гретту», к которой те и подошли через пятнадцать минут. Японец во всём чёрном вскарабкался по штормтрапу, передал с поклоном пакет и поспешил назад. И джонка галсами стала удаляться в сторону Эдо.

В каюте капитана уже при свете лампы Сашка рассмотрел конверт. Бумага, конечно, белая, такую в Туле и не достать. Кучу денег стоит. Внутри конверта на тончайшей бумаге такого же белого цвета было на трёх языках, китайском, французском и английском написано, что иностранцам дозволяется находиться только в фактории острова Дэдзима (Нагасаки). Отправляйтесь, дорогие гости, туда и туда же вскоре отправится чиновник, назначенный Советом старейшин (родзю).

Утром вокруг кораблей продолжали виться лодочки и опять в двух примерно кабельтовых маячили джонки с пушками.

— Пауль, а возьми из 68-фунтовой пушки бабахни вон в тот пятачок между джонками. Сможешь? — осмотрев противников в подзорную трубу, предложил капитану Ирби Сашка.

Действительно. Семь джонок разделились как бы на два отряда. Четыре с оной стороны и три с другой, а посредине метров пятьдесят — шестьдесят открытого пространства. Специально оставили комендорам поупражняться в меткости.

— Попробуем. Близко сильно. Попробуем.

Артиллеристы не подвели, бомба ударилась о воду и взорвалась там, где Виктор Германович и задумал. Получилось эпически. Две ближайшие лодки даже водой окатило, а паруса разорвало осколками. Может и убило кого даже. Но в ответ с лодок стрелять не стали и наоборот быстренько слиняли, а в обед появился очередной парламентёр на длинной лодке с крышей из шёлка.

Чиновник при катане встал на нос лодки и долго что-то кричал. Японский язык и без того рыкающий, а тут ещё видимо и по факту самурай грозный рычал.

Макбретни объяснил товарищу на китайском, что мы мол, послы императора России и прибыли для заключения договора о мире, дружбе и торговле. Хотим передать послание сегуну и императору. В лодке нашёлся переводчик, который опять послал гайдзинов… в Нагасаки.

— Всё. Не получилось по-хорошему. Передай, товарищу, что если завтра высокопоставленный чиновник не приедет за договором, а через три дня он подписанный сёгуном, императором и Советом старейших не будет доставлен вот сюда, то мы высаживаем десант и захватываем столицу. А чтобы не вздумали юлить, скажи, что мы знаем, что старый сёгун умер, а новый его сын уже приступил к своим обязанностям. И ещё скажи, что каждый час по берегу будет выпускаться бомба. После семьдесят второй бомбы мы высаживаем десант. Первая бомба будет отправлена через час вон по тем строениям в порту, пусть уберут оттуда людей.

Японец на лодке выслушал перевод, сделал злобное лицо ещё злобней и уплыл.

Да, 80-фунтовая бомба, это совсем не то, что бомба из орудия калибром 11 дюймов или 280 мм, но Перри стрелял холостыми и потому сравнивать японцам было не с чем. Бабахнуло хорошо. Дом чиновника или как уж там должность этого товарища, заведующего портом, называется, разлетелся в клочья. Мазилы чёртовы. Сашка же им сказал по деревянному строению рядом с ним жахнуть. Но чёрт его знает, возможно, и лучше даже получилось, так как вечером прибыл чиновник уже другой и представился хатамото (Хранитель знамени) Тода Удзиеси. Он принял договор и письмо императора Николая и пообещал дать ответ через три месяца.