Через пару часов гостеприимный порт Кальяо покинули и три корабля под английским флагом. Этим тоже не близко идти, аж до Ванкувера.

Сашка стоял у фальшборта на корме почти и вглядывался в синеву моря. Здесь в отличие от ревущих и неистовых было роскошное голубое небо и не менее голубое море, покрытое лёгкой зыбью. Вглядывался не потому, что был самым дальнозорким, в вороньем гнезде сидел вперёдсмотрящий штатный с орлиным зрением и смотрел не вперёд, а назад, туда же куда и адмирал. И точка выше и зрение лучше, плюс данная Сашкой на время «посмотреть» подзорная труба — лучшая, которую удалось добыть за деньги. И небольшая, и лёгкая и 12-ти кратная.

Стоял Виктор Германович потому, что сомневаться начал, а ну как не клюнут проклятые «владычицы морей» на закинутую на них наживку. Догадаются?

— Дым на горизонте! — проорали с небес.

— Ну, вот, Александр Сергеевич, а вы о людях плохо подумали. В трусости их обвинили, — старший офицер фрегата «Диана» лейтенант Иван Иванович Бутаков, как-то уж больно покровительственно улыбнулся целому адмиралу. Ну, правильно — штатская штафирка, а у него сызмальства вся одежда в соли. Насквозь просолился.

— Убавьте паруса, а то убежим и от волка, и от медведя.

Бутаков ушёл, а Сашка зашёл в кубрик к калмыкам.

— Вы бы вышли на палубу, а то с темноты глаза щуриться будут, а да вы и так узкоглазые, — решил подбодрить насупленных калмыков Виктор Германович.

— Нормально всё, Александр Сергеевич. Просто ответственность на ребят давит. Молодые необстрелянные почти.

— Нам бы только час продержаться, а там помощь подоспеет. Под ядра не лезьте. Бдите. Видите же, куда у них орудия нацелены, которые на вас, по тем и палите. Ладно, ребята, ни пуха вам ни пера. Счастливой охоты, пойду кирасу одену. Зря что ли тащил через половину мира. Взбодритесь. Воевать и готовились. Всю жизнь готовились.

Первым шел пароход разбрызгивая колёсами солёную воду, которая тут же в небольшие радуги превращалась. Красиво. За пароходиком примерно в четырёх пяти кабельтовых следовал «Пик», а потом с приличным отставанием 52-пушечный фрегат «Президент». Как бы ни на милю отстал. Ну хотя, если этот юркий парусно-паровой шлюп «Вираго» заставит «Диану» остановиться или просто сбавить ход, то большие братья в течении нескольких минут подойдут, тупые русские даже не успеют боевую тревогу сыграть.

Время, как всегда пред боем, растянулось.

Бабах. Поломав весь Сашкин план с применением «уточниц» и калмыцких снайперов, первым выстрелило 24-фунтовое орудие с бака «Вираго».

— Не отвечать. Пусть подойдёт поближе, — остановил Виктор Германович порыв капитана «Дианы».

Никуда с парового шлюпа не попали. Ядро плюхнулось в воду, серьёзно позади и правее.

Бабах. То же самое орудие минут через пять опять окуталось дымом. Ну, видимо качнуло кораблик на волне, так как ядро ещё дальше от богини в воду упало. Расстояние, между тем, прилично уже сократилось, до английского кораблика осталось с полмили. В подзорную трубу уже отчётливо были видны люди на палубе, суетящиеся вокруг всё того же носового небольшого орудия.

Бабах. И третий блин получился у британцев комом. То ли опять прицел сбился, то ли чудеса на стороне богини, но куда делось ядро никто не понял. Тебеньков аж приплясывал рядом с Сашкой, так ему хотелось бабахнуть. Переминался с ноги на ногу. Отходил на пару шагов, тут же возвращался. Между тем, идущая теперь только на кливере, мидель-кливере и бом-кливере «Диана» продолжала сбавлять скорость и тем самым приближалась к пароходу.

Бабах. Бам! Попали в медные листы обшивки наконец с «Вираго». Лист явно оторван. Но вроде ничего не кричат и не бегают матросы по палубе. Теперь между кораблями пистолетный выстрел. Два кабельтовых. Всё, тянуть нельзя, не до опытов с «уточницами».

— Давайте из больших калибров бомбами поприветствуем наших английских друзей.

А вот интересно, если они всё это сейчас перетопят, то с кем потом «Аврора» будет воевать и с чем придёт адмирал Прайс к Петропавловску.

— Огонь!

Добрый день, уважаемые читатели.

Кто по какой-то причине забыл нажать на сердечко — самое время.

Ну, а если книга нравится, то и награды приветствуются.

Глава 10

Событие двадцать пятое

Когда тебе плохо — прислушайся к природе. Тишина мира успокаивает лучше, чем миллионы ненужных слов.

Конфуций

Река Славянка, которую местные, да и пришлые, за одиннадцать лет отсутствия здесь русских успели переименовать в Рашен-ривер бежит к океану с северо-востока, даже скорее просто с востока последние несколько десятков километров. Бежит по живописной долине, заросшей огромными секвойями, часть из которых вырубили русские, корабли на продажу строили, а часть уже пришлые янки на пиломатериал, для продажи. Именно из этих досок построены были и Сан-Франциско, и Сакраменто, и Вальехо. Все городки и города здесь построены из досок, на которые распилили стометровые секвойи.

Дальше в районе лесопилки Форествилл, теперь не действующей, а это верстах в сорока от океана, Славянка резко на девяносто градусов разворачивается и бежит уже с северо-запада, с гор, но точно по такой же заросшей секвойями долине живописной.

Леонтий Васильевич ещё осенью организовал силами подростков и калмыков пройтись по этой сорокакилометровой долине и все проплешины засадить семенами из шишечек гигантских деревьев. Вскоре должно быть и всходы появятся.

Что там за поворотом, никто и не знал, в общем. Города и дороги южнее. Там обитают индейцы, и они не особенно рады незваным гостям. Но в последнее время отношения с племенем кашая наладилось, подействовали и подарки, и довольно щедрая оплата их труда, и не деньгами какими-то, а продуктами и инструментами, а главное — раздача Браун Бессов английских. Ну, и совсем сблизили индейцев с новыми поселенцами совместные походы против янки, заметно обогатившие племя кашая.

Так что Фролову довольно легко удалось договориться с главным вождём — Медведем и другими вождями о том, что те выделят десятку калмыков проводника и разрешат проследовать вдоль Славянки или Рашен-ривер до верховьев, изучая её и нанося на карты. Проводниками Медведь отправил Лёшку и ещё одного молчаливого индейца с пятном ожога на лице и шрамом во всю щёку. Боевой, видимо, дядька. Звали его Калан какой-то там, но Аюк — главный у первопроходцев, переименовал мужика в Кольку. Не зверь же — человек.

Вышли, как погода наладилась, в середине апреля. До лесопилки прошли за два дня. Не спешили никуда. Намечали возможные места для будущих поселений, ясно же, что Джунгарское ханство будет расширяться, все знают, что со следующим кораблём из России прибудут двадцать пять семей выкупленных князем Болоховским крестьян крепостных. Здесь и волю получат и отличные места для жизни. Леонтий Васильевич уже сейчас готовится. С городка Вальехо жители сбежали все, а кто долго думал, тех предупредили, что житья всё одно тут не будет, сожжём. И от индейцев получили предупреждение и письменное, и устное, а потом и от мексиканских бандитов. В результате город вымер, тогда туда приехали посланные Фроловым калмыки с крестьянами и китайцами и всё что осталось, что не сгорело, разобрали по брёвнышкам и досочкам и перевезли на организованный склад в Севастополе — самом дальнем от океана поселении. Когда мимо проезжали, не участвующий в этом мероприятии Аюк оценил масштабы запасов. Там на три таких ранчи, как Севастополь или Ивовый ручей хватит.

На лесопилке железные-то все части растащили, ну, индейцы в основном, а вот штабеля брёвен и сараи, и даже домики рабочих лесопилки и лесорубов стоят не тронутые. Медведь хотел их сжечь, но Леонтий Васильевич, как бы выкупил их, за три бочонка пороха и три фунта свинца. Даром почти. В России столько красного дерева можно было продать за десятки тысяч рублей. (В США секвойя наиболее известна под названием «красное дерево» (Redwood)).