Штайншнайдер находит в гебрейских рукописях следующие обозначания для арабского языка: Arbi, Hagri, Ischmali и Kader. Понятия Hager и Ismael указывают на арамейских жителей степей, которые родственны с иудеями, не признающиеся ими как равноправные. Слово Kauder означает в идише «бедно» и имели бы тогда, вероятно, в равной степени слегка негативное значение, как Ismael и Hagar. Слово Arbi означает в гебрейском то же самое, что и «темно» (по-арабски «harbun»—запад—ВП). Этим является наименее негативным словом и, вероятно, точно на основании этого слова укоренилось понятие, которое для негебрейского «арабского» и закрепило понятие «арабский».

Дальше приходит Штайншнайдер к следующим важным утверждениям:

* Арабский как язык обозначается со времен Маймонида как дегенерирующий гебрейский, но признается его но его богатство является общепризнанным.

* Мордехай Кимхи жалуется, что большинство молодых иудеев говорит только на Эдоми и пренебрегает арабским, греческим и иегудистским (Jehudisch).

* Данные о гонорарах (Honorare) нельзя найти в гебрейских рукописях, в то время как копировальщики гебрейских рукописей официально квотировали полученную зарплату (получали в официально оформленом виде).

* Наиболее важные арабские тексты кладут в основу только гебрейские переводы еще в средневековье, это имеет место также для Аристотеля и Аверия (Averroes).

* Штайншнайдер цитирует Деренбура, который написал, что нужно остерегаться того, чтобы «приписывать иудейские научные успехи средневековья арабам».

* Егуда Романо (Jehuda Romano) в XIV столетие информирует иудейских друзей, что можно находить науку также среди христиан. Этот факт для его иудейских друзей полнотью неизвестен, так как те были убеждены, что наукой занимаются только иудеи.

* Лев Иосиф находит в позднее средневековье в христианских университетах методы талмудических дисциплин.

* Штайншнайдер упоминает немецкую обработку легенды об Артуре[106]^[106] гебрейскими буквами.

* По сути иудеи прежде всего заинтересовывали были в обработке Аристотеля Аверросом; в медицине каноном Авиценны[107]^[107].

* Географически в наибольшей степени переводы производились в точках контакта арабской и романской культуры, следовательно, на севере Испании, Провансе и Сицилии.

* В Провансе при папском правлении был специальный налог для тех иудеев, дети которых ни науке, ни торговле не обучались.

Уже только в самом факте, что так называемые арабские тексты в средневековье вообще существуют только в гебрейском переводе, является отчетливым указанием на то, что арабская культура, если вообще существовала как самостоятельная, очевидно, уже утратила в средневековье интерес к самой себе. Этот отказ рациональной науки и философии даже обоснован: великий исламский просветитель учитель религии Аль-Газали[108]^[108] (1111) отверг философию и науку, так как они приводили, как он подразумевал, к задаче веры в происхождение мира и творца[109]^[109]. Ислам ориентировался, очевидно, примерно с XIV столетия на это фундаменталистское представление и привел мусульман в пеняющее само на себя несовершеннолетие.

Мусульманская «историческая наука» также страдала при этом отказе от рациональности. История появляется внезапно еще именно только как анекдот[110]^[110]. Сколь мало обоснованной такой формой является мусульманская историография, могут иллюстрировать два «источника». Речь идет при этом о таком важном деле, как арабизация сирийской и иракской администрации. О введении арабского в канцеляриях (Diwanen) существуют две версии.

Первая от Ибн Абдус Аль Гагсияри относится к Ираку: В Куфе и Басре писалось в ближайшее время после арабизации по-арабски и по-персидски (в Сирии по-арабски и по-гречески). Тогда прибыл Салих Ибн Абд Ар-Рахман, который владел персидским и арабским, впечатляющий своих начальников компетенцией и переводил персидское письмо на арабский. Затем персидские авторы увольнялись. (Hoffman, 75)

Версия Эль-Беладори (Аб-Беладори) утверждает:

В Сирии писалось по-гречески до Абд аль-Малика, который в 81 году упорядочивал преобразование. Основание было таким, что один из греческих писцов облегчился в бочку с чернилами. Затем поручается Сулейману Ибн Са'ду изменить канцелярию. Он получает за это годовой сбор поземельного налога района Иордана, именно 180 000 динаров. (Hoffmann, 75)

В то время, как сирийская версия малодостоверна и обосновывает такое глубокое изменение как переход от греческого языка на арабский из-за столь смешного преступления, то иракская выглядит более достоверно. Выделяющимся здесь является то, что нам встречается Салих Абд Ар-Рахман. Оказывается, мы находим вторую часть его имени также на самой старой исламской надписи Испании, а первую часть, «Салих», именно в Магрибе, с дополнением «иудей». Затем все это указывает, что имела место, с одной стороны, фактически интернационализация восточной культуры, которая могла быть установлена примерно в IX столетие (о.э., в тексте после Христа), и, с другой стороны, является проконстатированным разрыв исторической непрерывности, который мог бы датироваться примерно XIII столетием.

Если спросить теперь востоковедение, с которого времени вновь имел место рациональный академический интерес к мусульманской истории, то будет указан 1890 год (!). Но это не в университете Каира или Стамбула—в Берлине и Вене крещеный иудей Игнац Гольдцигер основывает средневековую ориенталистику. Кантор пишет «It was mainly German Jewish scholars with some help from Englishmen and Frenchmen, who inaugurated the modern scientific study of medieval Islam». («Это были преимущественно немецкие иудейские исследователи с некоторой помощью от англичан и французов, которые начали современное научное изучение средневекового ислама»)(125 Кантор). Эти немецкие иудеи строят эйфорийное изображение средневекового мусульманско-иудейского симбиоза. Это эйфорийное, но дезориентирующее изображение могло бы тогда решающим образом быть поддержано сионизмом.

Глава 12

«Арабская» математика

Традиционная историческая наука исходит из того, что запад обязан арабам математикой и десятичной системой. Хотя арабские цифры, собственно, должны быть индийскими цифрами, тем не менее, является неоспоримым, что европейцы обязаны арабам за базис математики. Благодаря введению арабской десятичной системы с ее простыми цифрами и, прежде всего, нулем как пробелом, могла прекратиться сложная система римских чисел. Но фактически обстоятельства дела были сложнее.

Замешательство начинается уже с того, что то, что мы считаем римской системой счисления, в действительности окажется египетскими иероглифами. Уже там мы найдем особый штриховой знак как римское число и особые символы для 10, 100, 1000; следовательно, идею, которая лежит в основе всей римской системы. (Рисунок 4; Фаульманн/«Buch» S. 35) + (Фаульманн/«Gesch». S. 240)

Как известно, набор цифр, который сейчас используется в арабских странах, не совпадает с тем, который используется всем остальным миром и называется при этом арабским. Существуют несколько версий арабских цифр (дать рисунок со стр. 6), из которых европейцами используестя нечто, похожее на западноарабский (магрибский) набор, а арабами—на восточноарабский (так называемый нески). История возникновения этих двух наборов является малоисследованным вопросом. Каген в книге «Ислам» («Der Islam», Frankfurt, 1968), пишет:

«Это примечательно, что «арабские» цифры (речь идет об арабском наборе арабских цифр—ВП) в управлении и торговле начинают употребляться впервые лишь в XIX столетии. Семьи специализированных торговцев были заинтересованы в том, чтобы (этой системы) строго придерживаться, и, кроме того, десятеричная система плохо подходила к монетной и денежной сущности (Muenz- und Geld-wesen) исламской экономики».