Хочу спросить, что его вдохновляет на создание песен, есть ли причина их мифологической направленности, может, он слишком проникся тем, что публика часто называет его современным Орфеем?

Я хочу спросить, трудно ли быть талантливым, находиться постоянно под пристальным вниманием. Мне сложно понять, как в жизни под микроскопом может найтись место для творчества.

Продумываю каждый интересующий меня вопрос, пытаясь решить, что бы хотела узнать больше всего.

Я не успеваю ничего сказать, потому что возвращается администратор, забирает у меня папку и протягивает руку с идеальным маникюром.

– Удостоверение личности.

Несколько секунд я лишь разглядываю ее блестящие черные ногти. Как с такими ногтями можно что-то делать? Вытаскиваю из сумочки карточку, кладу на ее ладонь и указываю большим пальцем на Эйдена.

– Можешь сделать так, чтобы он не увидел имя?

Ее темные глаза смотрят с прищуром.

– Почему?

– Не хочу, чтобы он знал мое имя.

Эйден смеется, звуки отражаются от бетонных стен и становятся громче.

Администратор хмурится, оглядывает мое удостоверение личности.

– Мы не совершаем противозаконные действия.

В помещении появляется Джио – крепкий мужчина с заплетенной в косичку бородой и цепочкой поперек носа. В руках у него трафареты и прозрачные распылители. Он заходит в одну из кабинок, оттуда доносится легкий шум – мне не очень понятно, что он делает.

– Тут нет ничего противозаконного, Дженна. – Эйден поводит плечом. Мне не нравится интонации, с которыми он произносит ее имя. – Это просто небольшая игра.

Тело охватывает будто штормовой волной. Он шевелит губами и чешет подбородок, а у меня перехватывает дыхание. Никогда в жизни я не испытывала такого сильного желания прикоснуться к другому человеку. Или чтобы он прикоснулся ко мне. Чем дольше мы находимся в этом помещении, тем сильнее становится желание.

Оно сдавливает грудную клетку, превращается в непреодолимую потребность, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не броситься ему на шею.

Понять, что из этого получится, не представляется возможным, прежде чем шанс появляется, Джио выкрикивает его имя, приглашая зайти в кабинку. Через несколько минут раздается прежнее приглушенное жужжание, и я сжимаю зубы.

Администратор поглядывает на меня, переписывая данные с карточки, отчего я начинаю ерзать на стуле – взгляд ее нервирует.

– Что бы то ни было, – произносит она тихо, словно только для меня, – хорошим это не закончится.

Убирая карточку в сумочку, я ощущаю внезапное беспокойство, оно уничтожает все радостные ожидания от сегодняшнего вечера. В ее словах есть доля истины, просто я не хочу это признавать.

Сажусь обратно на скамейку, прислоняюсь к окну и жду.

Достаю из кармана телефон и стараюсь, чтобы разочарование не отразилось на лице: от моих «подруг» по-прежнему ни сообщений, ни звонков.

А чего я ожидала? После школы мы не общаемся, в одном номере во время поездки я живу с ними вынужденно. Тем не менее неплохо бы все же побеспокоиться. Вдруг со мной что-то случилось, что они скажут тогда сопровождающим и полиции?

Делаю снимок картины над столом цвета махагони и отправляю девушке брата, не подумав, спит ли она.

Вздрагиваю, вижу появившееся уведомление – ее ответ. Значит, не спит. Похоже, после поездки мне предстоит неприятный разговор с Бойдом.

Фиона: Он тебя убьет.

Ухмыляюсь, выхожу из приложения и начинаю просматривать странички знакомых в социальных сетях. У людей, живущих в городе, подконтрольном преступным группировкам, мало что происходит в жизни.

Поднимаю взгляд и вижу над ширмой темные волосы Эйдена. Жужжание продолжается, оно зловещим эхом проникает мне в уши. Пишу хэштег с его именем и начинаю просматривать тысячи фотографий впервые за этот год.

Ощущаю укол ревности, когда вижу его с Сильви Майклс, она красивая: темные волосы, загорелая кожа и миндалевидные глаза. Выглядит как королева рядом с ним на красной дорожке. Моя самооценка трепещет в созданной ей же самой клетке.

Почему же он выбрал меня на ночь? Впрочем, это неважно, ночь почти закончилась.

Передо мной нескончаемый поток фотографий: он позирует на сцене с черной электрогитарой, идет в толпе или держит микрофон, стоя перед залом. Яркий свет лазерного шоу создает блики, делает очертания размытыми, иногда он всего лишь силуэт.

Я настолько поглощена занятием, что не слышу приближающихся шагов. Тень падает на руки, я вскакиваю, едва не выронив телефон.

– Господи. – Я прерывисто выдыхаю. Блокирую экран, переступив с ноги на ногу. – Нельзя так подкрадываться.

Эйден усмехается:

– Ты очень скрытная, тебе не говорили?

Молчу, и он вытягивает руку в сторону:

– Твоя очередь.

Скольжу взглядом по открытым участкам на руках.

– Что ты сделал?

Он переворачивает левую руку ладонью вверх и показывает черный пластырь, прилепленный к подушечке большого пальца.

– Око за око. Покажу только после того, как покажешь свою.

Не знаю, настолько ли мне интересна новая татуировка, ведь он весь покрыт ими, однако согласно киваю и позволяю проводить меня к кабинке.

Вхожу и жду инструкций. Джио сидит спиной ко мне и возится с предметами на маленькой пластиковой тележке. В крохотной баночке черные чернила, рядом тату-машинка. Не могу отвести от него взгляд, пока забираюсь в мягкое кресло, поджав под себя ноги.

– Недавно что-нибудь ела? – Джио поворачивается ко мне лицом.

– Да, примерно полчаса назад.

Он довольно кивает и берет трафарет с тележки.

– Где делаем?

Хватаюсь за колени, выдыхаю, пытаясь выгнать страх хотя бы из легких.

– На бедре, наверное.

Эйден издает сдавленный звук, и я поворачиваюсь, посмотреть, где он стоит.

– Ты не должен смотреть.

Брови его взлетают вверх.

– Почему нет, черт возьми?

– Это… слишком. Мы едва знакомы.

Он смотрит поверх перегородки. Губы поджаты, ноздри раздуваются. Желваки на челюсти дергаются, я вижу, что он собирается спорить, но мой пристальный взгляд заставляет с недовольным ворчанием отойти.

– Ладно, но все равно я буду рядом, одну тебя там не оставлю.

– Как хочешь. – Машу ему рукой. – Но смотреть не смей.

Горло внезапно распухает и становится сухим, пытаюсь заставить себя сглотнуть, но внутренности восстают.

Тело сопротивляется намеренному причинению ему вреда, сигналы из глубины сознания пытаются зазвучать громче.

Бойд однажды сказал мне:

– Татуировки – это, по сути, цветные шрамы. Тебе не надоело, что тебя все и так узнают?

Я тогда спросила, нельзя ли мне получить разрешение сделать татуировку на семнадцатилетние.

Слишком откровенно, да? Возможно, брат во многом прав.

Джио надевает пару перчаток, берет в руку трафарет и приподнимает бровь. Я смотрю перед собой и моргаю, потом понимаю, что он ждет меня.

Привстаю и неловко стягиваю спортивные штаны до колен, стараясь не смотреть на мастера, уже начавшего движение вперед.

Кружевные стринги, надетые по велению Мелли, не спасают от холода стола, но я стискиваю зубы и устраиваюсь на нем голой задницей. Хорошо, что толстовка Эйдена достаточно длинная и закрывает шрам на животе.

Мастер трет участок кожи спиртовой салфеткой и наносит трафарет. Я шиплю, когда бумага касается кожи. Но он отстраняется и указывает на фиолетовые чернила.

– Так нравится?

Мой разум немного затуманен, но я киваю, оглядывая картинку. Она выше, чем я полагала, почти в складке ближе к паху, но выглядит классно.

Меня охватывает волнительное предвкушение, Джио велит мне лечь и расслабиться.

Я делаю это очень быстро, поглядывая на спину Эйдена. Его темные волосы торчат в стороны – идеально растрепаны, и мне хочется запустить в них пальцы. Потянуть за пряди, как он сам делает постоянно, и проверить, получится ли избавиться от своих страхов.