– Ничего личного, – сухо ответила Торжа. – Но просто ты тут не самого высокого ранга.

– Да, не могу тягаться с каким-то первобытным убийцей, который запретил пускать посетителей, – Эбре перешел на икнейский, которым они оба владели, на тот случай, если кто-то подслушивал. – Как глупо с мой стороны. Конечно.

Позади них послышались легкие шаги. Директор и командир звездного флота повернулись и увидели аборигена, ожидающего, что на него обратят внимание.

– Лаун Сет, – представила Торжа. – Кровопускатель и мужчина, который заботится об Анже лиу. Директор ни Кахв, Звездный Контроль.

Дарианец его проигнорировал.

– Я услышал, что ты здесь, Торжа, – выговорил он. – Если хочешь ее увидеть, я готов это разрешить.

Торжа двинулась вперед и Эбре попытался последовать за ней, но кровопускатель встал между ними, его глаза смотрели холодно и властно.

– Только она, – бросил он.

Эбре колебался, затем пожал плечами и отошел.

– Очевидно, вы, командир звездного флота, выше меня по рангу. Пожалуйста, идите! Я подожду здесь, – и добавил на икнейском: – А когда вернешься, пожалуйста, не забудь объяснить мне, зачем я сюда приехал.

Лаун Сет повел Торжу, жестом указывая куда идти. На полдороге он обернулся и посмотрел на Эбре.

– Анжа – не одна из вас, – тихо произнес Лаун Сет. – Она больше похожа на мой народ, чем на ваш. Будет лучше, если Азеа просто оставит ее в покое, пока она поправляется. Мой народ знает, что делать.

«Правда?» – задумался Эбре, но вслух ничего не сказал.

Кровопускатель повел Торжу по усиленно охраняемому коридору, в отдельную палату в конце. Пока они шли, он объяснил ситуацию.

– Анжа выживет, и я очень рад этому. Такие вещи иногда случаются: или наркотики почему-то оказываются испорченными, или допущена ошибка в смешивании. Обычно это означает смерть. В ее случае мы смогли найти компенсирующее лечение. Но полного выздоровления долго ждать придется. Сюда! – он указал на дверь. – Она спрашивала о тебе. Именно поэтому ты здесь. Но я должен напомнить, что ее сознание истощено, как и тело. Скрой свое напряжение, если можешь.

– Это так заметно? – резко повернулась к нему Торжа.

Лаун Сет рассмеялся и, казалось, собирался ответить с насмешкой, но в конце просто сказал:

– Да. Пожалуйста заходи.

Девочка лежала на простой больничной кровати и едва дышала. Когда Торжа открыла дверь, свет из коридора осветил палату, разгоняя темень. Дверь снова закрылась и она оказалась во мгле: окно было настроено на восемьдесят пять процентов затемнения, и того малого количества света, которое проходило сквозь него, с трудом хватало для человеческого зрения.

– Мои глаза сверхчувствительны, – объяснила девочка, словно Торжа произнесла свои замечания вслух. – Лаун Сет говорит, что это нормально при сложившихся обстоятельствах.

Анжа говорила шепотом, тем не менее казалось, что физическая слабость не является причиной этого.

– А как ты слышишь? – мягко спросила Торжа.

Девочка улыбнулась.

– То же самое, – она пошевелилась, словно собиралась сесть, но сил не было, и это заставило ее снова рухнуть на подушки. – Но ведь вы пришли говорить не об этом.

– Ты это знаешь?

– Вы имеете в виду: читаю ли я ваши мысли? И да, и нет. Я не… как бы поточнее выразиться?.. не запускаю в вас зонд для получения информации. Но ваши поверхностные мысли, ваше эмоциональное беспокойство очевидно – меня научили воспринимать это с такой же легкостью, как дышать. Подумайте о книге – ведь можно понять ее суть, просто посмотрев на обложку, даже не открывая. – Она замолчала. – Простите, если…

– Я знакома с книгами.

– Лишь немногие их знают.

– Но те, кто изучает психологию браксинцев, должны это знать.

Девочка была заинтригована.

– Вы – транскультуралист?

Торжа кивнула.

– И это имеет какое-то отношение к тому, почему вы здесь?

– Это касается Бракси.

Торжа взяла стул, пододвинула к кровати и села. Веки девочки обгорели на солнце, и все время оставались прикрытыми, но глаза под ними еле заметно двигались.

«Да, очень много сил надо приложить, чтобы убить такую девочку!» – подумала Торжа.

– Признаю: я довольно сильно сомневалась перед тем, как позволила тебе вести переговоры с браксинцем, – осторожно сказала она.

– Ну тогда я признаю, что удивилась, когда вы мне позволили это, – веки Анжи задрожали и темные глаза открылись, внимательно рассматривая, изучая гостью. – Почему вы все-таки позволили?

– Не уверена, что смогу тебе ответить. Я доверяю шестому чувству – обычно оно у меня надежное. Я хорошо умею оценивать людей, а ты вызвала у меня доверие. Да и выбор был небольшой, – уныло призналась Торжа, затем наклонилась вперед и мягко добавила: – Анжа лиу, ты знаешь, чего ты добилась?

И снова ясный, пронзительный взгляд выстрелил из-под обожженных век.

– Расскажите мне.

– Ты – кровопускательница. – Торжа посмотрела на левую руку девочки – над запястьем навсегда остался темный порез. Рука Анжи напряглась в бессознательной реакции на осмотр. – Ты – человеческий кровопускатель. Не шпион, который обесчестил хьярке, сражаясь против местных, а та, кого дарианцы сами подняли до своего статуса. Причины не имеют значения – остается факт. Люди стали более уважаемы в глазах дарианцев. Миновал не только кризис, но и ситуация заметно улучшилась. Два века дипломатических усилий – и ты позоришь всех нас за один день. Анжа лиу… – она внезапно понизила голос. – Почему ты охотилась на браксинца?

– Для собственного удовольствия, – резко ответила девочка.

– Таким ответом твои враги могли бы гордиться.

– «Чтобы охотиться на барксинца, нужно думать, как браксинец». Вы знаете, кто это сказал?

– Дармел лиу Туконе.

– Мой отец. Моя семья долго служит Империи. Если бы не… очевидное… то я бы продолжила это.

«Сейчас, – подумала Торжа. – Скажи это».

– Ты все еще можешь это сделать, – произнесла вслух.

– Вы понимаете, что говорите? – поразилась девочка.

– Думаю, да. – Торжа улыбнулась, ей стало смешно.

– Я даже не могу стать гражданкой Империи, не то что служить в войсках. Мне запрещено получать даже самую низшую форму допуска Службы Безопасности.

– Я это знаю.

– Тогда как…

– Позволь мне кое-что рассказать тебе о правителях Империи. Сам император – человек практичный и не терпит бюрократической ерунды. Если военные скажут, что ты нам нужна, то он тебя поддержит. Эбре ценит мое мнение и будет действовать соответственно; Звездный Контроль тебя также поддержит.

– Всего две стороны.

– Совет Правосудия ты никогда не заполучишь. Они не могут отменить свое решение относительно тебя, потому что таким образом их работа ставится под сомнение. Что касается Объединенного Совета Наций, то у директора Звездного Контроля есть почетное место в Палате Людей, через которую он может выступить от твоего имени и также следить за работой Совета и вовремя принимать нужные меры.

– А ни Кахв будет яростно сражаться от моего имени?

– Сомневаюсь. Но Эбре уже выбрал преемника.

– Вас? – догадалась Анжа и ее глаза распахнулись.

Торжа утвердительно наклонила голову.

– Новость еще не сообщалась. Я предпочитаю, чтобы она пока держалась в тайне.

– Я понимаю. Это означает, что трое из пяти глав ветвей власти Империи будут женщинами…

– Две женщины и тисан-производитель, но результат один и тот же – равновесие пятьдесят на пятьдесят также ненавистно браксинцам, как женское большинство. Для нас это простой вопрос, и совсем не относится к полу – но для них это будет означать переход от мужской империи к женской. Как только прозвучит официальное объявление, заново начнутся военные действия и станет проявляться символическая жестокость. Как и всегда в таких случаях.

Торжа наклонилась поближе к девочке.

– Я хочу ввести тебя в Звездный Контроль.

– Вам придется вступить в настоящую схватку! – Предвосхищение удовольствия ярко вспыхнуло в темных, чужих глазах Анжи.