– С удовольствием.

– Это ребенок из Института Усовершенствования Эстрасенсорной Эволюции Человека, одного из самых престижных и определенно самого могущественного из Центров Генетики. Если откровенно, то она принадлежит Институту. Иенститут был основан фанатиками-учеными в 10027 году, основываясь на предположении, что телепатическая способность станет следующим естественным шагом в человеческой эволюции. Их целью было – и до сих пор является – соединение экстрасенсорной и генетической наук для выявления кодов, что делают телепатию возможной, и введение их в расу в целом, и в то же время развитие обучающей программы, которая позволит людям адаптироваться к таким способностям с наименьшим потрясением. Это их единственная цель, и все остальные заботы – включая, как я понимаю, верность Империи – подчинены главной. Первый функциональный телепат был подготовлен в 11287 году, этот титул подразумевает сознательный контроль над широким диапазоном экстрасенсорных навыков. На сегодняшний день имеются: шесть зондов, двадцать три функциональных телепата и семьдесят коммуникантов. Все остальные – это обычные экстрасенсы, которых научили каким-то образом практически применять их способности, как правило, в ответ на один из «активаторов». Таких десять тысяч двадцать семь человек.

– Всего?

– Очевидно, Институт сертифицирует человека, как «экстрасенса», только когда он или она реагируют на нефизические стимуляторы со стопроцентной надежностью – не считая точности. Как я понимаю, это жесткие требования. Не говоря уже о том, что в мире, где находиться Институт, маячат около ста тысяч соискателей: они мечтают, чтобы их талант внезапно всплыл на поверхность и был замечен. Или что-то в этом роде, – Эбре заглянул в свои записи. – В настоящее время экстрасенсорная генетика сосредоточилась на обнаружении так называемых «последствий спусковых механизмов», вторичных генетических кодов, активизирующих контролируемые последствия.

– Как насчет Анжы лиу, – намекнула Торжа.

– Родители – азеанцы. Погоди, все это у тебя есть, да? – Торжа кивнула в ответ. – Рейтинг потенциальных телепатических способностей – 9,99 – это означает, что, по прогнозам, сила у нее будет максимальной – такой, какую только можно себе представить. Анжа лиу прошла половину базового обучения на функционального телепата, но у нее нет потенциала зонда – что бы это ни значило. На сегодняшний день, как мне сообщает диерктор ли Пазуа, девочка работает эффективнее, чем все остальные в Институте, за исключением трех человек. Кстати, ее готовил человек, которого я отправил на Бракси, поэтому помощи с той стороны ожидать не приходится. Данные по ее подготовке не могут быть представлены «лицам по стороны». Ли Пазуа отправил мне стандартный психофайл. Не сомневаюсь, что он – отредактированный. Там есть замечание: у девочки навязчивая идея – ненависть ко всему браксинскому и потенциальная зеймофобия. И, конечно, в прошлом – период истерической слепоты.

– Который закончился менее тридцати дней назад. Как такое возможно?

– Цитирую: «Психосоматическое сенсорное нарушение среди телепатов может рассматриваться, как симптом глубокого психологического нарушения, но его нельзя приравнивать к явной сенсорной неспособности. Телепат вполне способен чувствовать мир через ощущения его/ее учителей, и на самом деле часто так и делает». Это письмо с объяснениями ли Пазуа, – пояснил Эбре. – Далее он объясняет, почему с девочкой произошло подобное, каким образом они пытались с справиться с ситуацией и почему следует всячески способствовать внезапному и необъяснимому излечению Анжи.

– Понятно.

– Это тебе поможет?

– Не исключено. Что-то еще?

– О девочке? Просто предупреждение. Перед всеми телепатами ставится Высшая Цель. Если говорить на простом азеанском, то они запрограммированы служить цели психогенетики каким-то образом, используя преимущества своей личной силы и слабости.

– А у девочки какая Высшая Цель?

– Институт не открывает подобных вещей; это подорвет конфиденциальность их подготовки, как заявляет ли Пазуа. В случае человека, которого мы отправили на Бракси, они запрограммировали его служить Империи… но я очень удивлюсь, если они не добавили парочку приказов в своих интересах. Будь осторожна! Здесь может быть много вариантов.

– Это я понимаю.

– А если она на самом деле пытается вычислить браксинца… – директор провел рукой по лбу. – Хаша, мне это не нравится! Займись этим делом, если можешь.

– Я и собираюсь, – кивнула Торжа.

– Тебе нужно о многом подумать, поэтому я тебя отпускаю. Звони регулярно.

– Хорошо! – Она всегда звонила регулярно.

А теперь пришло время для браксинской логики.

Утренний свет играл над городом Калейшем. Дети на улицах сражались игрушечными адами и играли в ритмичные игры с мячами и веревками, нараспев горланя стишки, где перечислялись самые уязвимые части организма. На улице было очень мало взрослых: прошлым вечером проводилась хьярке и большинство ходило на стадион. Теперь, вымотанные волнением, взрослые в полудреме разлеглись на кроватях, прислушиваясь, как дети выкрикивают названия артерий, из которых льется кровь, с обычной детской непосредственностью.

Кровопускатель не спал. Он двигался осторожно и грузно, что говорило об усталости после прошлой ночи. Тогда он прошептал человеческой девочке время и место и теперь шел на эту встречу. Если голоса детей и вызывали у Лауна Сета какие-то воспоминания о собственном детстве, то это никак не отражалось на его лице, скорее отчужденном и даже испуганном.

В Круге и в самом деле был браксинец. Лаун Сет знал это. Какое святостатство! Необходимо что-то делать!

Лаун Сет прошел через холл гостиницы, отмахнувшись от поклонников, что пытались окружить его, и поднялся в номер, названный девочке. Если другие и заметили что-то, его это не волновало. На Дари случались и гораздо худшие преступления, чем разговоры с человеческими детьми – и одно из них как раз свершилось.

Когда Лаун Сет вошел, девочка взглянула ему прямо в лицо и протянула щупальца мысли, чтобы прочесть рисунок его эмоций. Во время подготовки прошлым вечером они разделили сознание и теперь ей было легко читать его мысли.

– Ты не поверил мне вначале, – убежденно сказала Анжа. – Но теперь веришь.

Ярость, что зрела в его груди, закипела и вырвалась наружу.

– Ни один кровопускатель не станет отказываться от ритуала Участия —независимо оттого, кто еще в нем участвовал! – вскричал он.

Лаун Сет с болью вспомнил нарушенный Круг – разорванный там, где через него прошел чужой, и как бесценная сила жизни текла через зияюшую прореху.

– Ни один кровопускатель не уйдет… Ни один не сможет уйти… – прошептал он.

И замолчал. Невозможно было выразить то, что накопилось внутри него, и Лаун Сет надеялся только, что Анжа считает это прямо с его сознания.

– Ни один кровопускатель не сможет пройти сквозь живой Круг, – наконец выдавил он.

– Сознание браксинца легко приспосабливается к кровопролитию, – тихо сказала девочка. – Но не сможет понять вашу душу. Он живет среди вас. Он убивает вас. Но он вас не понимает.

Лаун Сет глянул на нее, его лицо перекосило от ярости.

– Он умрет, – процедил он сквозь зубы.

– Именно это мне и нужно, – спокойно вымолвила Анжа.

– Мы поддержим тебя. Я еще не говорил с остальными. Я не смог. Но мне и не требуется. Кьяр… – он использовал дарианское слово, означающее «охотница», вместо ненавистного ему азеанского имени девочки. – Все и так знают, что произошло. Они не станут задавать лишних вопросов.

– Я не могла и надеяться на такое, – улыбнулась Анжа.

– Как он мог даже притворяться одним из нас и не знать? – Лаун Сет плотно закрыл глаза, пытаясь отогнать воспоминание. Его голос был полон муки. – Кьяр, если бы ты могла понять, что случилось…

– Я з н а ю, что случилось. Я же видела это твоими глазами. Глазами всех вас, – Она слегка дотронулась до его плеча, чтобы кровопускатель почувствовал, что она говорит искренно. – Я отомщу за вас! Обещаю!