Теперь (чтобы воспретиться на веки малые Ирландужных Древ и Лили О'Рангусей), касаемо генезиса Гаральда или Хамфри Шимпденового рабочего позорвища (мы сновна в дофамильном продроматическом периоде, разумеется как раз когда энос⁰ меловал нахолльные силки) и сбрасывая раз и на всё те теории из по-старее исторчников которые б связали его назад с такими стержневыми предками как Глюезы, Грэйви, Нордысты, Анкеры и Ухоплеты Сидлсгэма в Сотне Мужгуда или б провозгласили его о́тгрызком викингов что основал оружной взюд и поседлил себих в Херрике или Эрике, лучшая удостоверенная версия, Думлат¹, читай Прочтение Хофеда-бен-Едара², содержит что было так. Сказано бывало как то нам в начале случась что подкарманивающий Цинцинат сей величественный старый садовник сберегал дневной свет под своей секвойей одним знойным саббатным послуднем, Хэг Чиввичас Ив³, в допаденческом райском миру следуя своему плугу за корешоками в заднем саду его тачерни, старного прибрежного отеля, когда королечество возвещено было бегуном усподобясь остановить себя на столбовой дороге вдоль которой досужелюбивый лис метался преследуем, тоже пешим шагом, сворой кокер-спаниелих. Забвен до всего окромя своей вассала простой верности своему этнарху Хамфри или Гарольд мешкал не с тем чтоб запрягать и седлать, но выковылял жарколиц каким и был (его потный бандан навыпуск из пальто своего кармана) поспешая на предворки своего паблика в тропи, подпруге, солашарфе и шотландке, гольфах, портянках и бульдожьих ботах огнеохрашенных в киноварь горящим мергелем, позвякивая своими турникетными ключами и неся ввысь меж закрепленных копий охотничего пикника высокий шест на конечнике которого цветочный горшок прилажен был земным концом воодружай осторожно. На его величество, кто был, или частенько прикидывался, заметно дальнозорким с зелена молоду и все намеревался поинтересоваться что, по сути дела, вызвало вон ту насыпную дорогу быть столь изрытвенной, спрашивая заменно растолкованным быть что до того не были ли перемёт и искусные мёшки теперь более извлюбленной наживкой для лобстервли^3* 'честной прямоватый Харомфрилд отвечал на отнюдь не неуверенных тонах очень аналогично с бесстрашием на лбу: Науф, вош червичест, ё бил лишай лювив на фон жуклятых уховорток. Наш моряцкий король⁴, осушая булькáл очевидного адамэля, дяр как и гжорб, по сему, прекратив глотать, улыбнулся наисердечно под своими моржовыми усами и потакая тому вовсе не гнияльному юмору что Вильгельм Завоебальник по линии прялки унаследовал вместе с врожденным белочубом и некоторой короткопалостью от своей тёбки Софеи, повернулся к двоим из своих экскорта галлогласцев, Майклу, эфиродному лорду Лейкса и Оффали и юбилейному мэру Дрогеды, Елтуху (двое дробовиков быв Майкл М. Мэннинг, протосиндик Уодерфорда и одно Итальянское высочество по имени Джубилеи в соответствии с поздней версией цитируемой ученым схолархом Коневаном Канмахнойзом), в любом случае триптихная религиозная семья симфаллизируя пуритацию доктрины, бизнесс по обыкновениям и жердо́чек болиголистника где церклашковые скартофенники⁵ растут и заметил дилсидульственно: Чудокостки Святого Хуберта как у нашего красного брата с Порицании пошел б дым из ушей, знал б он что у нас за достоверного бейливика стоит там шлагбаумщик, который является по очереди шлагсъебщиком ни капли не реже чем уховёрчем! Ибо он знавачил Джома Пилла с его двором таким серым и его местычки у себя дома по утрам. (Доселе слышен тот булыжный коростный смехоч, как тавтявкает оживишенно, средь придорожного древа что леди Мохпатрик посадила, и все еще ощущается смешкучное молчание камнедетого неразборчивоя: Ятъ иль зап редели Борна.) Возникает вопрос это и есть ли факты его имяземства как свидетельствованно и сопохваленно в обоих или одноих побочных эндрюполмерфных повествованиях. Эти ль есть их фатумы чтитаем мы по сибеллинам меж фасом и его нефасом⁶. Никакого навоза на дороге? Так и быть ли Недо́мею нашим местом чем?⁷ Дра, Мулахчи⁸ наш королеемый хан? Мы вот еще пожалуй не так скоро и увидим? Пинк понксит этот помячитель ибо дытается альяценза где конце́петры со Сцентаврами останавливаются. Держи в уме, сын Хокмаха, если тому быть есть у тебя метег в твоей середности, этот чел- гора и на ветр пермен те' взойти. Отшвырнем мы-ка всю ошибочность, такую же тщедательскую как и вычурную, что был это не цам царь, а его неразлучные сестры, некоролируемые сомнамболтушки, Шуткаризада и Дыньязада, кто впоследствии, когда грабительники подстрелили социолампенов, спустились в мир в качестве развлекательниц и были поставлены на сцене Мадам Садлоу как Роза и Лили Мискингетка в панталиме⁹ те две питтки¹⁰ покровыплательсвуемые¹¹ Милиодорус и Галатеистка. Огромный факт возникает что после сей исторической даты все олографы доселе эксгумированные инициаленные Харомфри несут сиглу Х.Ц.Е. и пока был он голодлинным и то́лькощим и вечно добрым Дуком Амфри для худогладных чернодяев Лукализойда¹² и Шимберса его ж корешам было это равно зумеется приятным потрясением простого люда которое и дало ему как смысл тех нормативных литер кличку Ходит Челок Этот¹³. Импозантным целовсяким он всегда на самом деле и выглядел, постоянно такой же как и равен себе самому и внушительно весьма достоин любой и каждой всей такой универсализации, каждый раз непрерывно обозревал он, посреди горланий от перед Прими этих децл психичек! и Сними эту белу шляпу!, разноображенных Останови его Грог и Занеси это в Журнал и Гробыча в его (басогласых) Ботах, от доброго старта до счастливого финиша по-настоящему католическое скопище собралось сообща в том короля пирном доме из атласа глянцеподобно поверх огней рампы из голослиных вельдов и бычеследов единодушно чтоб рукаплодировать (инспирация всей его жизни и хиты их карьер). М-ра Валленштейна Вашингтона Семперкелли зелеве́чная¹⁴ труппа в представлении по высочайшему повелению специальным запросом с учтивым соизволением для богочертивых целей сие студень-нациятое представление проблемных страстей христовых тысячевекия, идущее веско со времен мироздания, Королевский Развод¹⁵, затем под приближение к вершине его кульминации, с амбициозными антрактными оркестровыми подборками из Мальчешской Девочки и Лили на всех кобыльственных высоковеленных вечерах из его виценосной ложи (его боссалона- потолочена имеется там публевок и менее выдающийся чем красношапочки Маккаби¹⁶ и Каллена¹⁷) где, истый Наполеон Н-й, наш миросцения непосредсвенный шуткопьес и кекельтокомедиант по собственному умудрению, этот пронародель все время сидел, имея полноту своего хаоса вкруг себя, с неизменным широтянутым платком охлаждая всю его шею, затылок и лопатки и в обшитом гардеробными панелями смокинге полностью запрокинутым из рубашки метко величаемым хвасточкин лист¹⁸, по всем пунктам далеко выкрахмаливая отпраченные гвоздодеры и мармором крытый высший комонд партерных стойл и ранний амфитеатр. Пьеса была таковой: смотри на лампы. Состав был таким: смотри под часами. Дамский круг: накидки можете не снимать. Яма, проммеры и партер, места только стоя. Завсегбухаи в глаза бросаясь возникаенны.

По-низменнее смысл там вчитан был в эти персонажи буквальный смысл которого приличие едва-ли может намекнуть. Распускаются вздорболтные слухи некоторыми остряками (шумоны Мохората¹ и есть в ночных сговоршках утра), что он страдал от мерзкой болезни. Астма, отмужестви его! На такое предложение один лишь самоуважающий ответ это заявить что есть утверждения которым не следовало б быть, и хотелось бы надеяться мочь добавить, не следовало б быть дозволяемым сделанными быть. Ни что его хулители, которые, дефективно теплокровная раса, по всей видимости представляют себе его как огромную белую гусеницу способную на любую и каждую гнустность в календарь заведенный для дискредитации семей Джука и Келликека, соштопали свое дело путем инсинуирования что, поочередно, лежал он одно время под смехотворным пятном докучных Уэльских фузилёров в народном парке. Хэй, хэй, хэй! Хок, хок, хок! Фаун и Флора на переложной любви этот маленький старый жок. Любому кто знал и любил христоподобность большого чистодушного гиганта Х.Ц. Ухоплета на протяжении всего его высочественного долгого вицекоромыслового существования, простой намек о нем как о сладощейке вынюхивающей неприятностей в какой-нибудь лохвушке звучит особенно нелепым. Истина, борода на пророке, вынуждает добавить что там говоримо уже имелось квондам² (тьфуит³! тьфуит!) несколько случаев доброго подразумевания, в это интердум⁴ верится, один квидам⁵ (если б его не существовало было бы необходимо квоньям⁶ его изобрести) стамбулясь эр-риядом с Дамбейлингом в дырявых кроссовках со своим поскверны́м списком кто остался топантично анонимным но (давайте воскрасим его Абдуллой Тухлососеарбским) был, это установлено, запощен в Мэллонзе^6* по просьбе дежурных вояк комитета бдительности и годы спустя, кричит там один еще более великий, Ibid, предхвалитель какой-то правоскверных, по-кажимости, над самыми такими что были сулхайфом пресыжены, запал замер твой⁷ (тьфиат⁸! тьфиат!) ожидая своей первого числа месяца съедобанной очереди за темм рубб пах каббачками аликуби⁹ за счет старого заведения для втри́доработника, Роши Хэддокс за Хокинсовой Стрит. Лоуи, ты белокурый лжец, Зоб сценил тебя на рыноющей площади и она что'сть эдит в дома спортует этих малькишек! И есть там кеб полон калбэша¹⁰ в самом деле в душке этого ества. Клевета, пусть это и лжит плоше некуда, так и не смогла уличить нашего доброго и настоящего и никак не ординарного Южанна Ухоплета, этого однорённого мужа, как назвал его один праведный автор, в каком-либо большем неприлии чем то, выдвинутое парой лесничих и хозрощих, кто не посмели отрицать, охренники сии, что они уже, чин Тед, чин Там, чинчин¹¹ Тэффид, употребили в тот день души своей пшеничную,– в поведении онджентилменским безобразом супротив парочки нежных служичек на опухолме порывистой лощины куда, ну или так два халатик и чепчика показывали, дамская натура во всей невинности имела спонтанно и примерно в тот же час вечера отослал их обеих, но чьи опубликованные комбинации вышелкных свидетельств являются, там где не подозрительно правдивы, видимым образом расходимыми, как крой и край, по несущественнолетним пунктам касаясь интимной природы этого, вперво́е проступленье при вылюбке леса или оленины что было по всеобщему признанию беспечным но, в самом диком случае, частичным разобнажением с такими смягчающими обстоятельствами (сад заплонен зелено где сокмен¹² разъезженит на девлянке) как аномальное лето Святого Суизина и, (Джессис Розашарон!) спелая оказия чтоб спровоцировать это.