Литмир - Электронная Библиотека

— Ты сражался с демоном? — спросил Кормак.

— Да. Он побежден, и внешние стены Тары не будут больше сгорать в ночь Самайна.

Кормак промолчал.

— Чем ты можешь доказать свои слова, юноша? — спросил один из Четырех Королей.

Не слова ни говоря, Финн посмотрел на окна в восточной стене Чертога. Темнота еще висела за ними, но слабый розовый отблеск уже окрашивал край небосвода.

— Рассвет, — тихо объявил друид Фиахт. — Ночь Самайна прошла.

Долгая минута прошла в полной тишине.

Кормак сын Арта встал со своей скамьи.

— Ночь Самайна прошла, — повторил он слова друида. — Стены Тары стоят. Поручение выполнено.

— А может, это вовсе и не он победил демона? — крикнул кто-то. — Я слышал, раньше, когда охотились на драконов, победитель всегда отрубал… — говорящий сник под взглядом Верховного Короля.

— Поручение выполнено, — повторил Кор-мак. — Ты, Финн сын Кумала, Вождь клана Байшкнэ, вправе требовать исполнения слова Верховного Короля Ирландии и подтверждения чести Дома Красной Ветви.

Король опустился на свою скамью, закаменел прямой, как меч, спиной.

Казалось, не только вся Тара, но весь мир замер в ожидании слов.

— Скажи, о Верховный Король, — медленно заговорил Финн. — Если я попрошу у тебя изгнания для клана МакМорна и смерти для его Вождей, используешь ли ты всю свою власть, всех подвластных тебе воинов и магов Ирландии, чтобы выполнить свое обещание?

— Да, — ответ Верховного Короля упал в тишину огромной залы, как удар колокола.

Финн медленно обернулся, отыскивая среди сидящих людей МакМорна. Он увидел их: мощного Голла с изуродованным магическим огнем лицом, стройного Арта, которого еще недавно прозывали Юным, Конана…

Взгляд Финна поймал взгляд их Вождя.

— Голл МакМорна, ты слышал слово Верховного Короля? — спросил он, и голос его был суров, но лишен оттенков злорадства.

— Я слышал, Финн МакБайшкнэ.

— Я не буду требовать изгнания для клана МакМорна, — если вы подчинитесь мне в том, что будет моей наградой за охрану Тары — чтобы это ни было.

Страшная борьба отразилась на лице Вождя сынов Морны — борьба между ненавистью к старым кровным врагам и ответственностью за своих людей.

— Да, — выдавил, наконец, Голл. — Да, Мак- Байшкнэ, мы подчинимся тебе в том, что ты попросишь у Верховного Короля.

— Я принимаю твое обещание, Голл МакМорна, — сказал Финн и, кивнув, повернулся к Королю.

— Так чего же ты хочешь? — спросил Кормак.

Сделав несколько шагов в сторону Королей, Финн опустился на одно колено.

— Верховный Король, я, Финн, требую от тебя…

Казалось, зал перестал дышать.

…реставрации Фианны со всеми ее правами — от права защищать Ирландию до права отбирать юношей в любом клане.

ГЛАВА 3

ПОСЛЕДНИЙ ПРЕДЕЛ

1

Лейнстер, окрестности замка ДонАлен,

начало осени года 1549 от падения Трои

Было еще совсем тепло, хотя осень уже коснулась деревьев, окрасив заросшие лесом холмы вокруг ДонАлена в золотистые тона. И ветра почти не было; лишь иногда слабое дуновение его чувствовалось с запада, с моря, и тогда старому Вождю казалось, что это сама Богиня в своей покойной и ласковой осенней ипостаси легонько трогает его волосы.

Кто скажет сейчас, седые они или все еще хранят драгоценный цвет белого золота?

Кто разглядит, светлой ли печалью или покойной радостью полна душа Владыки? Почти никто — лишь несколько старых друидов и воинов, родившихся, когда Вождь уже был в зените своей славы, — последние из тех, кто шел по Тропе Предела рядом с ним, а не вослед, — как соратники, а не как ученики его учеников. Но где они? Кто-то — в Таре, обучает молодого Верховного Короля; кто-то — при дворах Четырех Королей; кто-то — в своих замках, окруженный детьми и внуками, кто-то — у своих сокровенных святилищ.

Вождю было немного грустно сейчас: эта мягкая, светлая осень напомнила ему, что давно наступила и осень его жизни; и все же он радовался, понимая, что жил достойно, ни разу не оступившись на Тропе, и что к последнему своему Пределу подходит именно так, как должен подходить к нему Светлый.

Ему было немного грустно оставлять Ирландию, которую он страстно любил, и Фианну, которую возродил из пепла, — оставлять все это другим, молодым. И все же в этом покойном чувстве уходящего больше было радости: Ирландия процветала и была, возможно, прекрасна, как никогда; Фианна крепко стояла на ногах, слава о ее магах и воинах гремела по всей ойкумене, и ДонАлен — главный замок фениев — был прекрасен и неприступен.

Вождь отвлекся ненадолго от своих мыслей, провожая взглядом одно из бесчисленных стад Фианны, которое мальчишки и молодые воины гнали в сторону замка: солнце уже клонилось к западу.

Еще Вождю было грустно оттого, что почти все, кого он когда-то хорошо знал и любил, уже покинули этот мир, перейдя грань последнего предела. Но они — были, и они оставались в сердце старого Вождя, и потому думать о них было радостью.

Сейчас, на закате своей долгой жизни, он часто вспоминал их всех.

Ойсин сын Фьена, первый из бардов возрожденной Фианны и первый человек, вставший на Тропу Предела рядом с ним. Уже полвека прошло с тех пор, как Ойсин погиб в одной из схваток, защищая своего Вождя.

И другой Ойсин — сын самого Финна, пятнадцать лет назад уведший своих людей в сумасшедшее плавание к Островам Бессмертных и не вернувшийся.

И мать Ойсина — жена Вождя, прекрасная, как море, ласковая, как летний вечер, та, что всюду приносила с собой запах цветущих яблонь. Та, что предпочла жизнь с Финном бессмертию волшебных холмов, — точно так же, как многими десятилетиями раньше другая женщина холмов выбрала Кумала… И тоже уже ушедшая…

Финн подумал о своей матери — прекрасной женщине с зелеными глазами и копной рыжих волос, которую он видел лишь однажды, в детстве, встретив на вершине священного холма свадебный поезд великого бога Луга, — и лишь спустя многие годы понял, что это была именно она: отчасти просто чутьем, а отчасти — по туманным полунамекам жены.

…Он так отчетливо представил себе лицо матери, ее фигуру в ниспадающем широкими складками темно-зеленом платье, что поначалу даже не удивился тому, что видит детали, которые никак не мог помнить с детства. Брошь в виде золотого цветка яблони, полуохваченного снизу серебряным лунным серпом; узкий кинжал у бедра, драгоценные украшения в волосах… И лишь осознав, что видит заходящее солнце сквозь фигуру матери, он понял, что это уже не просто воспоминание, но — видение.

Муйрнэ дочь Морврана, названная сестра Луга Длинной Руки, высоко подняла голову, простерла вперед раскрытые ладони.

Дэйвнэ, мальчик мой, — услышал Вождь. — Пора!

И сразу за тем короткий порыв ветра с моря ударил в лицо Финна, принеся с собой запах соли и бесконечных водных пространств, всколыхнул полупрозрачную фигуру женщины. Видение исчезло; солнце коснулось холмов на западе, и весь пейзаж, открытый взору с того места, где сидел Финн, словно взорвался ослепительно-яркими красками: новорожденным золотом вспыхнули леса, живым багрянцем разлилась вдоль горизонта рваная полоса заката, и небо над ней высветилось синевой такой глубины, что показалось стеной сапфирового огня…

Вождь поднялся; вероятно, движение его получилось слишком резким, потому что из-за спины его перепуганной птицей вылетел сидевший неподалеку юный оруженосец, застыл перед лицом Финна.

Финн улыбнулся.

— Мальчик, беги в замок, к Коналу: срочно — белую стрелу совета по всему Острову!

— А что… — начал было мальчик, но замер под взглядом Вождя, потом с места сорвался вниз по склону, к замку.

Вождь улыбнулся ему вслед, взглянул на закат и неспеша побрел к ДонАлену.

2

Лейнстер, бухта у замка ДонАлен,

19
{"b":"918146","o":1}