Уже случился скандал по поводу продовольствия, которое было поставлено австрияками. Пока ещё не сильно громкое дело, но звоночек прозвенел, может, скоро придётся бить в колокол. Союзники всё же часть мяса прислали с червями. Понятно же, что и там, в стане императора Франца, есть ушлые дельцы, которые проворачивают свои делишки и играют на списанных продуктах. Но не с первой же поставкой так опростоволоситься. И что? Наши интенданты приняли-таки и подобное мясо. Мол, червей уберём, а солонину промоем. Ага! И она станет вдруг вкуснейшим блюдом. Хотя в Европе хватает всякого тухлого деликатеса, как сюрстрёмминг, видимо, они считают, что и русские пристрастятся к такой вот «высокой европейской кухне».

Это, конечно, не патриотично, может, и преступно так думать, но оплошности или целенаправленное вредительство австрийских властей пошли на пользу Военторгу, следовательно, и мне. Мне удалось буквально пару часов переговорить с Ложкарём, так он утверждал, что после обнаружения червей в мясе к нему и его людям стали-таки обращаться, и торговля пошла полным ходом. Чую, русские солдатики будут хорошо щипать итальянцев, чтобы иметь монету для покупки продуктов на приварок.

Оживилась и общественность Триеста, добавляя в административный хаос свою лепту. Прошли грабежи, в ходе которых случилось всего лишь с десяток жертв, и Совет города решил, что раз не убивают, можно начинать качать права. Я пока отговорился от элиты Триеста тем, что жду своё командование, отчасти это так и было. Но они пришли внаглую. Выпер всех за дверь. Всех, кроме одного.

Алчная я скотина. Некий торговец позвенел мешком с монетами перед моим лицом, а я и оставил его для приватной беседы. Впрочем, ну, что здесь такого? Кто поступает иначе?

— Мсье Сперанский? Я правильно понял, что у вас такая фамилия, — я пренебрежительно кивнул. — Вот, мсье. Это за то, что вы слушаете меня. Не сочтите за обиду, но у нас торговцев всё так, всё измеряется деньгами. Что поделать, мы люди без чести, коя наличествует у господ офицеров.

— Я попрошу без лишних слов, гоподин… А как вас зовут? — опомнился я, что даже не знаю имени того, с кем разговариваю.

И ведь сижу вразвалочку, даже пошло, как по нынешнему этикету, в револьвере вроде бы даже не сменил барабан. А что, если пришли меня убивать? Эта мысль заставила встать, сразу же вынуть из нагрудной кобуры револьвер и проверить наличие зарядов в барабане. Все шесть выстрелов наличествовали. Видимо, сразу после боя, ещё в порту, автоматически сменил разряженный барабан. Это хорошо, что появляются такие вот привычки, плохо, что я о перезарядке забыл. Видимо, устал.

— Я обидел вас? Прошу простить, простите меня, я неразумен, я… — засуетился торговец, начиная пятиться к двери.

Я улыбнулся, когда понял, как именно этот человек мог расценить мои действия, когда я стал проверять револьвер, да ещё делал это, визуально контролируя гостя. Он-то мог подумать, что я собираюсь вот здесь и сейчас его застрелить. Ну, а что? Что ещё можно ждать от этих русских? И вообще, кто они такие? Почему не сидят на своих льдинах с медведями, а приплыли сюда? Наверно, так в Триесте многие думают и скоро начнут так думать во многих других итальянских городах, где появятся русские штыки.

— Успокойтесь! Вам ничего не угрожает, — сказал я и вновь сел в кресло, но на этот раз таким образом, чтобы не запутаться в ногах, если придётся действовать.

Хотя зачем мне ноги? Я достал револьвер, и он красноречиво говорит, что всё возможно, и что угроза для гостя существует. Вышел такой вот браток из девяностых годов двадцатого века, когда бандюган в ресторане кладёт волыну на стол, чтобы официанты были расторопнее. А ещё мобилу… А что у меня будет вместо мобильного телефона? Табакерка. Да, мне Карп Мелентьевич прислал десяток казачков, которые принесли кое-что из трофеев в дар. Я принял. Почему и не принять золотую табакерку с шестью бриллиантами? Ну, и ещё там по мелочи.

— Прошу простить мою трусость, я… — притворно замямлил торговец.

Нет, не так уж он и испугался. Мало того, я видел блуждающие глаза у гостя, может, торговец даже искал чем меня огреть.

— Ещё одна ложь про трусость или про глупость, и я завершу этот разговор. У меня мало времени. Будьте любезны говорить по существу! — сказал я, заглядывая в мешочек со звонким металлом.

А вот тут я бы обиделся. Это было серебро. Точно меньше ста австрийских талеров с полногрудой бабой… Миль пардон, с бюстом Марии Терезии. Нет, ну точно там большие сиськи, ну, никак иначе не назвать. Эх, как там моя голуба Катенька? А, может, походный секс, ну тот, который во время похода, он же не измена? Церковь и та разрешает мясо есть в пост воину, если он воюет. А с сексом как? И ведь не подсказывает мне правильный ответ сущность поповца Сперанского. Но об этом можно размышлять наедине, а то посмотрит на моё похотливое выражение лица этот торговец, подумает, что можно больше деньги не платить, а расплатиться… Тьфу ты! Мерзость какая приходит на ум!

— Я Ромео Бочеллини, мсье. Торговец, у меня три корабля, и главным образом я сотрудничаю с венецианскими торговцами и производителями, — наконец, гость начал говорить по делу. — И у меня два вопроса и предложения к вам, мсье генерал.

— И? Я убедительно прошу изложить мне суть проблем быстро, — поторопил я Бочеллини, слишком он размеренно, даже медлительно, вёл разговор.

Проблемы, со слов торговца, у него было всего две и обе для меня прибыльные. Первая заключалась в том, что у нас в плену находится су-лейтенант республиканских войск Триеста, бывших уже войск, бывших республиканцев. Это некий Давиде Моранте, сын очень весомого венецианского торговца, который готов был бы выложить немалую сумму денег за то, чтобы его любимого Давидика не отправили на суровые русские севера. Ну, а Бочеллини хотел сам выкупить этого парня. Понятно было, что таким вот поступком мой гость хотел заполучить к себе в должники партнёра и тем самым решить какие-то коммерческие вопросы. Интересно, конечно, но вникать в эти дела не стоило, просто увлекусь, а у меня как бы война идёт.

— Мало, — отвечал я, когда купец озвучил цифру в пять сотен талеров, ну, или в эквиваленте в любой другой валюте, пусть и в турецких пиастрах.

Начался торг. Думаю, мой оппонент быстро понял, что не на того нарвался, кто будет думать о своей чести и не станет торговаться в деле, где на кону жизнь человека. Я из другого теста, и две тысячи талеров — это намного интереснее, чем пять сотен.

Второй проблемой стали корабли, которые были мной отобраны в качестве приза или трофея в порту. Среди прочих были и два судна, которые принадлежали Бочеллини. Продал их за ещё шесть тысяч. Может, и прогадал, они явно стоили больше. Но мне достаточно денег, а также того, что было на этих кораблях. А была там провизия и ткани.

На том и распрощались, а Ромео был отправлен не искать свою Джульету, а привести ко мне всех членов Совета города, или как там он назывался — магистрат. Была идея у меня, которую нужно ещё обсудить с Ушаковым.

И встреча с адмиралом не заставила себя ждать. Тем более, когда я просил о ней, направляясь в порт, как только туда стали причаливать русские корабли. Не все, порт Триеста просто не рассчитан был на то, чтобы огромный русский флот смог поместиться. Но, я в этом уверен, сам адмирал обязательно сойдёт на берег, чтобы оценить обстановку.

Вообще, брала гордость за державу. Я насчитал более сорока вымпелов, среди которых было немало тех, что можно определить, как линейные корабли. Команды разношёрстные, видимо, не только русские. Хотя большинство и были в белых матросских формах. Наверное, именно русские отличались другими цветами мундиров, не успели они ещё полностью переодеться в форму, которую ввёл император Павел.

— Вы генерал-майор Сперанский? — спросил меня… кто?

Морской офицер был явно выше меня в чинах, да и вёл себя так, как может позволить вести явно более значимый человек, пусть откровенного хамства и заносчивости я не встретил. Но всё же… Белая кость — морской офицер, а не то, что я… сухопутный. Хотя во флот чаще всего шли те, кто не мог позволить себе быть русским гвардейцем или же не имел перспектив в армии. Там всё дорого, а во флоте не нужно коня покупать или отдельное от уставного оружие, да и на пьянки мало денег уходит, если только ходить в частые морские походы.