Они снова все на меня уставились, даже Белок отвлёкся от решения каких-то своих архиважных вопросов. Смотрели и молчали, хотя у того, который Синь, то и дело подозрительно подрагивали губы.
– И… мы знакомы, вернее, с вашей стороны вы меня знаете по… по шоу Невест? – нехотя уточнила я. Не хотелось бы в это верить, да вот только других точек соприкосновения между мной и кисейцами не было. Не могло быть. С ними я пересеклась только единожды и ещё это имя… Парфен, не самое обычное, так что я вспомнила.
Они дружно, молча и на редкость серьёзно смотрели на меня.
– И… – следующий вопрос я проглотила, так и не произнеся вслух.
– Да, да, и он здесь, прямо перед тобой, – весело заговорил Желток.
***
Передо мной? Кто из них? Я испуганно всматривалась в лица, уделяя каждому всего по нескольку секунд, потому что была уверена, что сразу его узнаю – но ответ ни в глазах, ни в выражении лица ни у кого не появился. Кто он? Нет, не так просто. Нужно подумать. Первым делом я исключила из списка троицу, которая меня подобрала, но, секунду подумав, включила их обратно. Это мог быть любой из команды, по большому счёту, я ведь у водокачки не знала, в чём дело, так что не особо следила за выражением их лиц.
– Кто? – спросила я, потому что на лбу у этого самого Парфена написано ничего не было, а мне нужно было узнать. Почему? Потому что приглашение мне присылал, как оказалось, совсем не старый хрыч, возжелавший экзотики, а молодой и симпатичный кисеец. Значит, в чём-то я ошиблась. Ещё почему? Потому что любой девушке на моём месте было бы любопытно посмотреть на него. Разве не так?
– Так тебе и сказали, – присвистнул Желток. – Всё, садись на стульчик и сиди тихо. – Алой, следи за ней.
– Не сомневайся, – сквозь зубы процедил злой красавчик. Может, он? Иначе чего так злится? Я было открыла рот, чтобы спросить, но промолчала. Они прямо всем видом своим выражали, что только того и ждут, когда же я потеряю терпение и начну расспрашивать, когда начну просить и умолять рассказать, наконец, кто из них мой безвинно отвергнутый потенциальный кавалер.
И мне нужно было это знать!
Зачем? Вот хоть убейте меня, не могу объяснить. Нужно – и всё.
– Вы мне не скажете? – тихо спросила я.
– А зачем? – спросил самый дальний, из угла. Белок. Он, кстати, внешне очень сильно походил на Желтка. – Зачем тебе это знать?
Может, он? Я внимательно уставилась на него, кисеец в ответ ровно улыбнулся. Вряд ли… Кажется, теперь я буду подозревать каждого, кто скажет мне хоть слово или хотя бы взглянет в мою сторону. Хотя, с другой стороны, если изо всех сил не смотрит – это тоже подозрительно!
Нет, так нельзя. Нужно пока отвлечься, успокоиться и подумать.
– Может, извиниться хочу, – громко заявила я.
Фиолет снова отвернулся и уткнулся в свою карту, а Пепел снова полез в карман, выгребая оттуда какие-то сухие листья и крошечные белые корешки, высыпая мусор прямо на пол.
– Ну, так извиняйся, – сказал гибкий, и наклонился вбок так сильно, что это выглядело довольно странно. Мне бы такую гибкость.
– В смысле?
– Извиняться нужно перед всеми, – продолжил гибкий.
Алой пренебрежительно фыркнул, снова кривя лицо в недовольной гримасе. Ба, да это практически ненависть! Как он умудрялся при всем этом кривлянии оставаться симпатичным, большая загадка.
– Наша гостья не понимает, о чём вы. Насколько я помню, она отказалась учить правила общения кисейцев, – сообщил Фиолет, не отрываясь от карты.
– Точно! Помните, так и было. В тот день мы как раз у Парфена собирались, и ещё вся семья просила его, наконец, сделать что-нибудь, чтобы объявить хоть один потенциальный выбор, хотя бы одно намерение, потому что это уже становится неприличным, и тут эта передача, помните? Он ещё тогда ка-ак замрёт перед экраном, и еще Гагарь его звал на партию трека, а тот…
– Синь, короче, – поморщился похожий на Желтка игрок, удобно устроившись в углу.
– Короче да, она отказалась учить этикет. Так и сказала – валите к чёрту со своими грёбаными требованиями.
Кисейцы все как один замолчали, украдкой бросая на меня укоризненные взгляды. Ушедшая было краска невольного стыда вернулась и снова раскрасила мою физиономию. И хотя именно этих слов в моём ответе не было, но смысл им удалось передать довольно точно. Я попыталась восстановить тот самый момент и ту незабываемую обиду, которая меня охватила при виде тридцати семи требований, одно другого возмутительней. Никогда не забуду эту цифру – она запечатлелась в памяти навечно. Однако само воинственное настроение вспомнить удалось не сразу. Я сощурила глаза и задрала подбородок.
Собираются меня доставать? Не на ту напали!
Не хотят говорить? Ну и ладно!
Кукиш им, а не прилюдное извинение!
– Куда я могу сесть? – сухо спросила я. Алой тут же изобразил победоносную ухмылку.
– Куда угодно, – ответил игрок из угла. – Кстати, я – Белок, как ты уже должно быть поняла, и к тому же брат вот этого шалопая, – жест в сторону Желтка только подтвердил моё предположение об их близком родстве. – С остальными ты уже, можно считать, знакома, но на всякий случай перечисляю: Пепел, Пурпур, Зеленец, Алой, Фиолет и Синь. Можешь не запоминать, вряд ли тебе понадобится к нам обращаться.
Последнюю фразу я не поняла, хотя подозреваю, намёк был на мой надутый независимый вид.
Но я вроде уже говорила, что не на ту напали?
Я выбрала лавку у стены с той стороны, возле которой стояло больше кресел, развернутых спиной и уселась на краешек, сложив ногу на ногу, а руки скрестив на груди. И стала ждать.
Расчет был прост и идеален – рано или поздно они проболтаются.
Время шло…
Что и говорить, расчёт оказался из тех, что по совершенно необъяснимой причине себя не оправдывает. В общем, план провалился, причём с треском. Через несколько часов я уже не помнила, почему, собственно, решила, что они проболтаются.
Ничуть не бывало! Даже ни разу не запнулись на своих кличках. Как выяснилось позже, эти клички у них постоянные игровые, а не на раз, как я думала, поэтому они сжились с ними настолько, что часто и в обычной жизни обращались друг к другу по прозвищу, а не по имени.
Так, сидя на стуле и периодически распрямляя спину и вытягиваясь, я досиделась до времени, когда веки мои сомкнула дрёма, и я принялась активно зевать. По моим подсчетам давно уже наступила пора обедать, а ведь я даже не завтракала, не говоря уж о том, что толком не выспалась. И не похоже, что кисейцев волнует вопросы комфорта пленных. За прошедшее время они проделали колоссальную работу по планированию игровой тактики и захвату самых выгодных ресурсов, даже перехватили базу белой руды, которая отключилась неожиданно рано и только и ждала новых хозяев, а про обед так и не вспомнили.
О еде не думать! Лучше подведём итоги того, что мне удалось за это время о них узнать.
Их всего восемь в команде! Что удивительно, потому что даже нас двадцать пять, и как они собираются выиграть таким малочисленным составом, совершенно непонятно. Но собираются и весьма серьёзно настроены. И что самое поразительное, практически не сомневаются, что победят. Жуть.
Потом. Если среди них и есть Парфен, то его личность не подлежит идентификации. Ни взглядом, ни словом, ни единым жестом загадочный кисеец себя не выдал. И чем дальше, тем сильнее дребезжало и даже свербело внутри желание немедленно узнать, кто же он. Из серии сказок про синюю бороду – на тебе, дорогая, все сокровища мира, но не вздумай соваться в дальнюю комнату – и конечно, дорогая забудет обо всех сокровищах, вместе взятых и ни о чем кроме утоления любопытства думать не будет.
Та же история. Все женщины любопытны, как кошки, история по райское яблоко, предложенное змием, лишнее тому доказательства. С тех пор, смею заметить, к лучшему ничего не изменилось.
В общем, только когда в животе заурчало от голода, я с изумлением поняла, что всё это время тратила на что угодно, кроме основной своей цели – победы и денежного выигрыша, обеспечивающих возвращение на Землю. Нет, вместо этого я разглядывала кисейцев, сравнивала их между собой и пыталась решить, кого из них хотела бы видеть на месте Парфена. Мечтала, короче, о несбыточном, ведь очевидно, что если он и присылал мне приглашение, то всё в далеком прошлом и попыток продолжить знакомство он больше предпринимать не собирается. Короче, вот о чём я думала несколько часов. Это настолько изумляло, будто моя голова взяла и предала меня.
