– Черт возьми, принцесса. Ты меня убиваешь.

Я смотрю прямо перед собой. Куда угодно, но только не на него. Мне кажется, если я повернусь и взгляну на Кэша, то он все узнает. Узнает, что он снится мне. Узнает, что он забрался в мою голову и не думает ее покидать.

Но это не навсегда. У меня в приоритетах наша дружба, а не мои сумасшедшие мысли и сновидения.

– Если бы я думала о твоем убийстве, я бы давно воспользовалась информацией, о которой не знает никто, кроме меня. Например, наличие аллергии, опасной для твоей жизни.

Слышу приглушенный смех и уверена, что губы Кэша растягиваются в очаровательной, но губительной улыбке.

– Твоя жестокость меня привлекает гораздо больше, чем робость. Прибереги ее, когда я приду к тебе ночью.

Что? Я оглядываюсь через плечо и вижу, как его глаза озорно блестят.

– Ты не должен этого делать! Мы заключили сделку, и я выполнила условие.

– Я помню. А еще я помню, что мы играли. И я не задал свой последний вопрос, – произносит Кэш, и его улыбка замирает на его губах. – За тобой должок, Кимберли.

Я чуть не выпрыгиваю из кожи, когда он протягивает руку и подушечкой большого пальца проводит по моим волосам. Краем глаза я замечаю разбитые костяшки на его ладони. Кэш накручивает прядь моих волос на указательный палец и нагло смотрит на меня, будто ему все равно, что за нами наблюдает весь класс.

Я пытаюсь выдержать его пристальный взгляд, но у меня ничего не выходит. Я смотрю на его губы и тут же вспоминаю о поцелуе в том месте, о котором мне стыдно думать. Я уже молчу о том, что Кэш оставил несколько засосов на внутренней стороне бедра.

Почему я вчера допустила такую глупость?

– Задай свой вопрос прямо сейчас, и мы покончим с этим, – твердо говорю я.

– Ты точно хочешь, чтобы я спросил тебя о том, что произошло вчера между нами прямо сейчас? Мне плевать, если все услышат, как прошлой ночью я был у тебя между ног, и ты сделала мой член твердым, каким он никогда не был. Но моя принцесса не такая храбрая, какой хочет казаться, не так ли?

Мои щеки горят, как сумасшедшие.

– Ты не должен говорить такие слова на людях!

– О, Кимберли, – шепчет Кэш. – Тебе не нравится, что все слышат, как ты сделала меня твердым? Или тебе не нравится, что тебе понравилось об этом услышать?

Я ненавижу Кэша за то, что он говорит, и ненавижу себя за то, что покраснела. Это только подтверждает его возмутительное заявление. Мне нужно сохранять хладнокровие и никак не реагировать на него.

– Хорошо. Пусть все слышат, как ты меня хочешь. Но я не хочу тебя. Максимум, что я могу предложить тебе – стать друзьями, как раньше, – я благодарю себя за то, что мой голос звучит ровно и уверенно.

Кэш перестает ухмыляться, пригвоздив меня к месту своим жестким взглядом. Мое сердце стучит отбойным молотком. Нормальные люди не смотрят на других так, как Кэш смотрит на меня.

– Что ты подразумеваешь под «стать друзьями как раньше»? – спрашивает он, но я не успеваю ответить, поскольку в класс заходит преподаватель английского.

– Мистер Аматорио, займите свое место.

Кэш отпускает прядь волос, которую наматывал на палец, и та свободно падает мне на плечо. Кэш бесшумно выпрямляется в полный рост и садится позади меня. Я стараюсь уловить тему урока, как входная дверь в аудиторию раскрывается. Учитель замолкает, и я перевожу взгляд на выход из класса. Мои глаза округляются от увиденного.

На пороге застывает Джек Блаунт. Точнее тот, который имеет с ним что-то общее. Я с трудом узнаю Джека из-за ужасающих следов от побоев: на правой стороне лица опухшие багровые гематомы, на левой рассеченная бровь и разбитая губа.

– Мистер Блаунт, – ошарашенно произносит преподаватель. – Что с вами?

– Ничего смертельного, – натянуто отвечает Джек и прищуривается, когда смотрит куда-то позади меня.

Я оборачиваюсь, чтобы проследить за его взглядом. Весь класс, разинув рты, неотрывно наблюдает за Джеком. Только Кэш остается полностью беспристрастным. Однако в его глазах мелькает проблеск удовольствия от увиденного.

Я опускаю взгляд на разбитые костяшки на его пальцах. Конечно, раны можно списать на драку в ночном клубе, за которую Кэша задержали на прошлой неделе. Но повреждения на коже достаточно свежие, лишь в некоторых местах покрытые корочкой.

– Мисс Эванс, я понимаю, что Шекспир для вас проигрывает с Кэшем Аматорио, но возвращайтесь к теме урока, – за моей спиной раздается укоризненный голос преподавателя.

Повернувшись, я делаю вид, что слушаю учителя. В этот момент Джек не без труда устраивается за свободной партой в соседнем ряду, пока мои мысли мечутся между собой.

Этого не может быть. Кэш не такой жестокий. Зачем ему понадобилось избивать Джека?

Мне кажется, что урок длится миллион минут. Наконец раздается долгожданный звонок. Вместе с остальными учениками я окружаю Джека, чтобы выяснить подробности вопиющего инцидента.

– Вчера вечером я возвращался после ресторана, и на меня напало трое отморозков, – с трудом сглотнув, отвечает Джек. Видимо, его состояние не позволяет ему разговаривать безболезненно.

– О, Боже, какой ужас! – восклицает Кайли. – Ты обратился в полицию?

– Их нереально найти. Все происходило в темном проулке, и я не видел их лиц.

– Уверен? – небрежно спрашивает Кэш.

– Ничего не было видно, – повторяет Джек.

Кэш проходит мимо него с высоко поднятой головой и надменно сжатой челюстью. Его губы искажает злорадная улыбка, и я недоверчиво свожу брови. Что его веселит?

Кэш выходит из аудитории, и вскоре его примеру следуют остальные ученики. Я дожидаюсь, когда мы с Джеком остаемся один на один:

– Не возражаешь, если я задам тебе пару вопросов?

Джек с опаской таращится на выход из класса, словно за дверью притаился его самый худший кошмар. После этого он смотрит на меня и прерывисто вздыхает. Его глаза полны боли, и я впервые вижу его таким несчастным. Он приоткрывает рот, но тут же поджимает разбитые губы. И так несколько раз, пока не произносит:

– Прости, Кимберли, но мне нужно идти.

У него уходит много сил, чтобы выдавить из себя извиняющуюся улыбку, а затем уйти, оставляя меня наедине с моими вопросами.

***

Оставшийся учебный день я не могу найти Кэша. Может быть, он не имеет отношения к избиению Джека. Но я должна попытаться выяснить правду. Поэтому после занятий решаю отправиться на тренировку школьной футбольной команды, чтобы поговорить с Кэшем.

– Наконец-то конец всех мучений! Я думала, что не доживу до последнего урока, – вздыхает Кайли, когда я выхожу из класса вместе с ней и Грейс.

– Для тебя каждый урок – пытка, – бормочет Грейс и переключает внимание на меня. – Мы отправляемся после школы по магазинам. Ты с нами?

– Спасибо за приглашение, но я "пас". Мне нужно в спортзал.

– Только не говори мне, что ты из тех идиоток, которые бегают за футболистами, – Грейс закатывает глаза.

Я качаю головой.

– Я должна кое-что спросить у твоего брата.

– У Кэша? – кажется, челюсть Грейс рискует упасть на пол. – Ты же знаешь, что он полный придурок? И когда я говорю "полный придурок", я имею виду нечто большее, чем высокомерная задница или дерзкий говнюк.

– Ты говоришь о нем, будто он не твой брат, а враг.

– Так и есть, – Грейс наклоняется ко мне и тихо добавляет. – Я видела, как он смотрел на тебя на уроке английского. Кэш нехороший человек, Кимми. Во всяком случае по отношению к девушкам. Он любит морочить голову, чтобы потом растоптать сердце.

– Не волнуйся, я не собираюсь становиться очередной девушкой в его списке, – возражаю я, на что Грейс невесело усмехается.

– Потом не жалуйся, что я тебя не предупреждала, – она откидывает за спину свои прямые белые волосы и уходит вдвоем с Кайли.

Я задумчиво смотрю им вслед и спустя мгновение направляюсь по длинному коридору навстречу хлынувшей толпе учеников академии.

В моей прошлой частной школе для девочек был единственный спортзал. Он находился внутри здания, но в «Дирфилде» все гораздо масштабнее и претенциознее. Для тренировок и матчей футбольной команды возведен гигантский стадион. Он расположен примерно в десяти минутах ходьбы от главного корпуса.