– Так его уже больше не существует: еще в девяностых годах этот институт расформировали. Факультеты по другим вузам разбросали.
Надо же как интересно! Институт закрыли, и вроде бы все концы в воду? Нет, так дело не пойдет!
– Допустим, – сказала я, – но в архиве того города должна быть информация обо всех выпускниках закрывшегося института.
– Но папа, как ты понимаешь, теперь туда поехать не может. Он ведь дал подписку о невыезде. Но если это так необходимо, то я туда сама съезжу.
Я подумала, если подделывают диплом о высшем образовании, то справку из архива тем более можно подделать или купить. Пока аргументов в защиту Борщинского не прибавилось.
– Света, ты сказала, что вы недавно квартиру новую купили. Где, если не секрет?
– Да, мы взяли ипотечный кредит на двадцать лет и купили трехкомнатную квартиру в одном из «близнецов» на площади Дружбы. Хочу заметить, что нам дали социальную ипотеку со льготными процентами. Наша семья считается многодетной, к тому же мы сдали городу неприватизированную малогабаритную квартиру. Если папу уволят, то мы лишимся основного источника доходов. Я уж не говорю про то, что его могут посадить. Мне страшно представить, что мы тогда делать будем. На мою и мамину зарплату кредит не вернешь, потому что мама в музыкальной школе работает, а я – в одной коммерческой фирме, но ситуация там нестабильная. Пока дела идут нормально, но все может быть... Еще у меня есть две младшие сестренки, они в школе учатся. Лена – в десятом классе, а Оля – в восьмом.
– Значит, говоришь, ипотечный кредит взяли?
– Да, – подтвердила Света. – Сейчас многие так делают. Очень выгодно, если есть социальные льготы и стабильная работа.
– Да? Я никогда тонкостями ипотеки не интересовалась.
– Ну, разумеется, тебя ведь жилищный вопрос не волнует, – поддела меня Борщинская. – У тебя такой дом огромный! Неужели вы с дедушкой вдвоем здесь живете?
– Да, – сказала я, мило улыбнувшись, а потом предалась размышлениям.
Наверняка Светлана сказала правду про то, что квартиру они купили, взяв ипотечный кредит. Эти сведения очень легко проверить, хотя бы через нашу бухгалтерию, где об этом непременно должны знать. Только вот «откат» ее папочка все равно мог взять. Одно не исключает другое, наоборот, даже предполагает. Уж так у нас повелось, что грязные дела дают чистую прибыль. Значительную часть своего семейного бюджета Борщинские вынуждены ежемесячно вносить в банк в счет погашения кредита, а ведь на текущие расходы многодетной семье деньги тоже нужны, и не маленькие, чтобы соответствовать статусу жильцов элитного дома. И они наверняка соответствуют. Света одета дорого. Уверена: у нее костюм от Kenzo, а сумка, кажется, Furla, я видела такую в «Модном пассаже». Это дед Ариша в последних тенденциях моды не силен, вот и сказал, что в Светлане нет светского лоска. Лоск есть. Но есть ли искренность? Вдруг она сказки мне тут рассказывает? Честность – это что-то вроде игры в жмурки. Можно правду быстро найти, а можно и не обнаружить ее вовсе...
Устав от затянувшейся паузы, Борщинская снова стала защищать отца:
– Казакова, ну, пойми ты, мой папа – честнейший, порядочный человек! Он – профессионал, поэтому сразу понял, что вся эта затея с покупкой импортного оборудования через никому не известную, к тому же не местную фирму просто абсурд. Но его никто не слушал, никто! Кудринцев настаивал на своем, а все остальные не хотели портить с генеральным директором отношения. Если бы отец был более напористым, он бы не допустил этого, но папа не смог. Силы были неравными, один против всех, ни одного союзника, ни одного. Вот и сейчас его все стали топить. Одна надежда на тебя, Полина. Заводской юрисконсульт должен быть беспристрастным. К тому же мы с тобой когда-то дружили...
Насчет того, что мы когда-то дружили, Светка, конечно, переборщила. Мы просто учились в одной школе. А вот насчет того, что юрист должен стоять на страже закона и быть беспристрастным, она была права. Негоже, если Борщинского несправедливо обвинят в серьезном преступлении и он получит срок. А вдруг главный механик действительно виноват? Я должна была докопаться до истины.
– Света, как-то странно, что Виталий Кириллович за свою многолетнюю трудовую деятельность не нашел на заводе ни с кем общего языка. Да что там не обзавелся единомышленниками! Он еще и конфликтовал кое с кем, – я постепенно вводила разговор в нужное русло.
– Конфликтовал? – Моя собеседница нахмурилась. – Не может этого быть! У папы такой мягкий характер, и в этом все его проблемы.
– Ну ты, Света, наверное, не все знаешь. Я слышала, что у него был серьезный конфликт с менеджером отдела снабжения.
– С Толей Зайцевым? – Борщинская слегка покраснела.
– Света, оказывается, тебе известно об этом!
– Нет, Полина, ты все неправильно поняла. Дело в том, что я знаю Толю Зайцева и уверяю тебя – у них никаких конфликтов по работе не было.
– А не по работе? На личной почве, например, а? – Я подумала, что Зайцев мог узнать про «откат» и потребовать свою долю.
– Понимаешь, я встречалась с Толей. А папа... он очень ревностно к этому относился. В общем, Зайцев не нравился отцу, он не хотел видеть его рядом со мной.
– Почему?
– Ну, у него вроде на заводе с кем-то служебный роман до меня был, – сказала Света, и я вспомнила Леркины рассказы о том, что Анатолий был настоящим бабником, только вот на Гулькину не запал. – Я не хочу об этом говорить, да и вся эта история не имеет никакого отношения к должностному преступлению, в котором обвиняют отца.
– Тем не менее Зайцев уволился. Хотелось бы знать, почему?
– Он уехал в Москву на заработки. У него там двоюродный брат уже два года живет, вот Толик к нему и подался. Он там хочет денег подзаработать и вернуться обратно в Горовск, – не слишком уверенно сказала Света.
– Он, наверное, тебе звонит оттуда каждый день?
– Сначала так и было, а потом Анатолий стал постепенно скатываться в язык смайликов и эсэмэсок, – Борщинская грустно улыбнулась. – Наверное, отец был прав, Зайцев не относился ко мне серьезно... Ну что, я на все твои вопросы ответила? Все сомнения разрешила?
Я пожала плечами, потому что не знала, кому верить – Валерии или Светлане. На каждый аргумент Гулькиной нашелся контраргумент Борщинской. Лерка, конечно, трепло, но зачем ей меня обманывать? Зато у Светки есть на то основания. Она любой ценой хочет оправдать своего отца. Как же дела обстояли на самом деле? Кто был инициатором расширения производства за счет выпуска сэндвич-панелей – Кудринцев или Борщинский? Диплом у Виталия Кирилловича поддельный или утерян при неизвестных обстоятельствах? Борщинские купили квартиру по социальной ипотеке или на «откат», полученный главным механиком за удачно провернутую сделку? Зайцев, работавший с поставщиком злосчастного оборудования, уволился из-за конфликта с Виталием Кирилловичем или потому что нашел работу в Москве?
Меня разобрал прямо-таки жгучий интерес к тому, как же все было на самом деле? А потому надо было срочно искать альтернативный источник информации.
– Значит, так, Света, повторяю: я должна лично все проверить, и если подтвердится, что твой отец стал жертвой оговора, то я постараюсь его вытащить.
– Спасибо, я знала, что могу на тебя рассчитывать. Я сегодня же скажу папе, что он уже не один. Это его подбодрит. Знаешь, многие заводчане уверены в том, что это он во всем виноват, и смотрят на него как на врага. Каждому не будешь объяснять, кто на самом деле за всем этим стоит. Кто-то распустил грязные слухи по всему заводу. А после похорон Дубцова на нас обрушился шквал гневных звонков. Папу откровенно обвиняют в его убийстве. У отца едва сердечный приступ не случился, давление вообще зашкаливает, а он все равно на работу ходит... Правда, его грозятся со дня на день уволить. Он только на тебя и надеется, – сказала Борщинская, взяла сумку и достала свою визитную карточку. – Вот, здесь есть номер моего мобильного телефона. Это так, на всякий случай.
