– С какой биографией? – не понял Михаил. – А… – вспомнил он. – Ты же сидел.
– Я про себя правду и то не всю знаю, – ухмыльнулся Бабич. – Но одно знаю точно: я не дурак и не клиент психушки. Поэтому давай к вопросу о Чечне больше не возвращаться.
– Тебе говорить легко! – закричал Михаил. – Твой сын дома! В вытрезвителе был! Ну так что?…
– Заткнись! – угрожающе посоветовал Бабич. И указательным пальцем шлепнул себя по кончику носа.
– Он, – уже зло продолжил Михаил, – в армию не пойдет. Откупишь. – И, ловя широко открытым ртом воздух, присел.
– Я же просил! – Ухватив его волосы на макушке, Борис вскинул лицо Михаила. – Не вякай о Сережке. – Он ударил приятеля по уху и, отпустив, стремительно вошел в комнату. Михаил со стоном завалился на бок. Через несколько минут на крыльцо вышел Бабич. Придерживая ремень спортивной сумки, быстро спустился вниз по ступенькам крыльца и, не обращая внимания на мычавшего Михаила, аккуратно прикрыл за собой калитку.
* * *
– Как она? – кивнув на дверь, тихо спросил вошедший в прихожую четырехкомнатной квартиры Виктор.
– Плачет, – шепнула невысокая пожилая женщина. – Все время телевизор смотрит. Вдруг, говорит, про Юру что-нибудь скажут. Ведь все-таки находят солдат. Вон вчера говорили о какой-то девочке. Ее…
– Перестань, мама, – нахмурился Виктор. – Я же просил не давать ей смотреть репортажи из Чечни. Там показывают не только освобожденных. Вспоминают и тех, кого эти сволочи расстреливают. – Вздохнув, закурил. – Ничего не было? – взглянул он на мать. – Может, требование какое? Ведь чеченцы ради выкупа обычно держат тех…
– Нет, – всхлипнула мать.
– Перестань, – обняв ее за подрагивающие плечи, попросил он. – Все будет хорошо. Я обязательно верну Юрку.
– Зачем ты отпустил его в армию?! – услышали они отчаянный крик Татьяны. – Это ты виноват!
– Танюша! – Всплеснув руками, свекровь вошла в комнату. – Да разве так можно? Ведь Витя души в Юрке не чает. Он же ради него…
– Зачем он его в армию отдал?!
Сжав кулаки, Виктор вышел.
– Привет, Иров, – поздоровался с ним пожилой мужчина в строгом костюме.
– Здравствуйте, Валентин Семенович.
– Я слышал, – сочувственно начал пожилой, – что…
– Да! – резко прервал его Иров. – Только не надо избитых фраз: «Как же так…», «Не волнуйся…» и тому подобного. Не надо! – Мотнув головой, он быстро пошел вниз по лестнице.
– Витя, – выглянув из квартиры, окликнула его мать, – ты куда?
– В военкомат, – не останавливаясь, ответил он.
– Да черт бы вас всех побрал! – Грохнув кулаком по двери, Михаил выскочил из кабинета. – Мне на хрен вы не упали! Гниды!.. Мой сын там! Ясно?! – Он ударил кулаком пытавшегося удержать его молодого мужчину в джинсах. Тот упал. Михаил, услышав сзади топот ног, развернулся и увидел двоих в камуфляже. – Вы бы в Чечню ехали! – бросаясь вперед, заорал Михаил.
– Мы только оттуда, – буркнул первый.
Увернувшись от удара Михаила, он легко завел его руку за спину и коротко подсек ноги сзади. Второй ткнул его носком в подколенную связку. Михаил опустился на колени и вскрикнул от боли в плече.
– Твое счастье, – услышал он тихий голос, – что сын в Чечне. Иначе бы… – Не договорив, державший его за руку поднял Михаила и подтолкнул к выходу.
В открытую рослым блондином дверь вошел Виктор. Выматерившись, Михаил, чтобы удержаться на ногах, сделал вперед несколько быстрых шагов. Обернувшись, хотел что-то сказать, но, снова выматерившись, махнул рукой и выскочил на улицу.
– Пацан его пропал, – отвечая на вопросительный взгляд Виктора, сказала молодая женщина. – Он уже несколько раз приезжал. Моему племяннику тоже в армию идти. Сестра с мужем испереживались оба.
– Раньше, если кто в армии не служил, – ворчливо проговорил сидевший на лавке пожилой мужчина в темно-синем пиджаке с орденскими колодками, – тот мужиком не считался. Армия раньше гордостью была. А теперь тамочки такое творится!.. Хотя сейчас на Кавказе молодцы солдатики и генералы – бьют супостатов.
– Я ничего не думала, – опустив голову, тихо проговорила стоявшая у входа в отделение Антонина. – Просто обрадовалась, когда тебя увидела. И знаешь, – вскинув голову, обожгла стоявшего перед ней Бабича взглядом наполненных болью и отчаянием глаз, – не знаю почему, но иногда думала, что ты…
– Тонь, – поморщился Борис, – с Сашкой все будет нормально. Это я тебе точно говорю. – Сунув ей в руку пакет, не прощаясь, быстро пошел по лестнице вниз.
– Я верю тебе! – услышал он.
– Пижон, – прошептал Борис, – на кой хрен пошел? Хотел прояснить! Дубоголовый фраеришка из пивной.
Выйдя из здания больницы, он остановился, прикурил и пошел к воротам больничного комплекса. На улице стоял темно-красный «Москвич». За рулем сидел Алексей и читал газету. Борис открыл дверцу и сел. Аккуратно сложив газету, Алексей посмотрел на него.
– Зря ходил, – понял он. – Не надо было.
– Поехали ко мне, – буркнул Борис, – надо младшему игру «Футбол» купить. У него есть, но сломал. Может, еще что-нибудь. Так что сначала в Липецк, в магазин пофартовей. Давненько я пацанов не баловал.
– Твой старший, – заводя машину, сказал Алексей, – говорят, в вытрезвителе был. Рановато он…
– Разберусь! – недовольно бросил Бабич. – Он и домой уже пару раз навеселе приходил. Тут еще с армией этой… Верка хлопочет – вроде как хочет отмазать. По-моему, лучше бы шел. А то… – Не договорив, махнул рукой. – У тебя телефон Колькин есть, – вздохнул он, – ты позвони, пусть встретят. Я сегодня вечером в Москву поеду.
– Ладно, – кивнул Алексей. – Билет возьмешь, зайдешь, скажешь. Я вечером и позвоню.
– Эй! – Отверстие люка загородил плечами и лысой головой смуглый бородатый мужчина. – Гяуры, жрите! – Он с коротким смешком бросил вниз завязанный холщовый мешок и задвинул крышку люка.
Локтев подполз по накрытым выцветшим ковром полатям, взял мешок, развязал тесемки и достал две лепешки и обмотанный старой телогрейкой помятый солдатский термос с чаем.
– Давай поедим, – угрюмо проговорил он, – иначе ноги протянем. Нас все-таки хоть пару раз в день, но кормят. Я раньше у одного из этих гребаных полевых командиров был. Думал, кранты. Пару недель меня держали. Все трясли, может ли кто за меня заплатить. Когда поняли, что хрен чего с меня поймают, чуть не пришибли. Хорошо еще Ахмет, – он кивнул вверх, – хозяин, купил. А так бы…
– Жжет, – потирая руками шею, буркнул Николай.
– Первые дни и мне казалось, что ошейник все еще на шее, – согласился Сергей. – Потом вроде как ничего. Ты молодец, зубы сжимаешь, а молчишь. Я думал, сорвешься. Но молодец, держишься. Здесь у нас задача одна – выжить. Знаешь, если освободят меня, то как только чуть оклемаюсь, в самую «горячую точку» пойду. И бить буду гадов!.. – Он скрипнул зубами.
– Ты же сам недавно говорил, – перебил Николай, – что хрен нас…
– Говорить – одно. Если так думать, то ради чего все это терпеть? Все-таки где-то там, – Локтев стукнул себя по груди, – надежда есть на то, что освободят нас. Тогда с ними и посчитаюсь.
* * *
Вскрикнув, черноволосая девушка упала.
– Соглашайся, – усмехнулся в густую длинную бороду смуглолицый рослый мужчина в камуфляже, – а то разрешу своим джигитам с тобой поиграть. Думаешь, мы забыли, как твой братец с Гантамировым за русских собак воевал? Помним. Так что…
– Лучше убей! – Она с ненавистью посмотрела на него.
Он, гортанно рассмеявшись, поправил ремень короткого автомата.
– Даю три дня, потом плохо будет. – Он быстро пошел к стоявшей рядом с колодцем белой «Ниве». Девушка плюнула ему вслед.
– Малика, – плача, проговорила пожилая чеченка, – ведь убьют нас! Почему, за что?…
– Лучше смерть, – поднимаясь, ответила Малика, – чем быть рабой у него. Им сейчас по шариату многоженство разрешено.