– Говорят, он ранен был, – ответила Малика. – И вроде бы на лечение куда-то уехал.

– Зря мы ее отпустили, – сказал Илья. – И Денис еще поперся. Нарвутся…

– Тогда будем думать, как и что делать, – проворчал Бабич. – А сидеть и смотреть в небо нет ни времени, ни желания. – Перевернувшись на спину, он добавил: – Я покемарю. Через сорок минут толкнешь меня и отдохнешь сам.

Он закрыл глаза. Илья в бинокль начал рассматривать подходы к скале, на которой они лежали.

– Надень. – Малика протянула Денису зеленую ленточку с вышитыми на ней арабскими буквами.

Денис обвязал ею голову.

– Так?

Малика поправила ленточку.

– Ты из отряда Бараева, – серьезно проговорила она. – У него есть специальный отряд из славян. Они переодеваются в форму российских солдат и расстреливают население. Или совершают что-то в этом роде. Настраивают жителей против федералов.

– Хорошенькая роль! – буркнул Калмыков. – А если здесь есть кто-нибудь из его отряда? Тогда как?

– Будем надеяться, что повезет.

Малика поправила наброшенный на плечо ремень снайперской винтовки, взятой Денисом у убитого боевика; у самого Дениса был автомат астраханского наемника, а за поясом сзади торчала рукоятка ТТ.

– Если за ремень, – сказала Малика, – то пистолет нужно носить спереди, справа. Сзади оружие не носят.

Денис засунул пистолет за пояс впереди.

– В разговор не вступай, – продолжила инструкцию Малика, – даже если будут говорить по-русски. Ты мой боевик.

– А разве женщина имеет право…

– Я чеченка, – напомнила она. – Ты – славянин.

– Понятно! – Денис улыбнулся.

Отстав от нее на два шага, он пошел следом. Малика вдруг лукаво улыбнулась.

Они вышли к первым домам станицы.

– Здесь русские живут, – не поворачиваясь, тихо сказала она.

– Я это понял, – шепнул Денис.

Почти все дома были без дверей. Вместо стекол, как это было в доме Ислана, на окна были натянуты куски полиэтиленовой пленки.

Он уловил взгляд справа и, покосившись, увидел худого, явно славянского происхождения пожилого мужчину в накинутом на голые плечи старом кителе.

– Сволота! – услышал Денис его дрожащий от ненависти голос. – Наши придут, тебя на первом суку вздернут, гадина!

Он заметил, что во всех домах поспешно закрывали проемы окон изнутри.

– Видать, тяжко русским у вас в раю мусульманском, – процедил он.

– Не только русским, – ответила Малика. – Но русским хуже всех.

– Малика! – услышали они мужской голос.

Денис мысленно обложил себя матом. Рассматривая дома русских жителей станицы, он ослабил внимание и не заметил вышедших из третьего справа от них небольшого, крытого соломой дома троих бородачей.

Она что-то сказала по-чеченски. Двое бородачей пристально смотрели на Дениса. Первый, кивнув на него, о чем-то спросил ее. Она ответила. Он услышал:

– Бараев.

Чеченец сразу потерял к Денису всякий интерес. Двое других насмешливо и, как показалось Денису, с презрением некоторое время рассматривали его.

«Не жалуют борцы за чистоту ислама своих славянских помощников», – мысленно усмехнулся Калмыков.

Он увидел, как Малика, засмеявшись, поправила на плече ремень винтовки, пошла дальше, и двинулся за ней.

И тут из дома, из которого вышли трое, раздался душераздирающий женский крик.

Судорожно глотнув, Денис, не замедлив шага и внешне никак не отреагировав на это, продолжал идти за Маликой.

Крик раздался снова. Глухо лопнул выстрел.

– Женщина сына прятала, – замедлив шаг, дав возможность Денису догнать ее, проговорила Малика. – Она русская. Муж чеченец. Он умер. А сына она на войну не отдавала. Он в горах был. Пришел, за ним и явились. Ему пятнадцать лет.

– Пацанов на войну тащат, – зло буркнул Денис. – Духи…

– В четырнадцать лет мальчик в Чечне уже мужчина.

– А почему ты не замужем? – вдруг спросил Денис.

– Вот дом, – ушла она от ответа. – Зайдем. Ничего не проси, даже воды.

– И не стал бы, – процедил Калмыков. – Яду накапают… духи!

– Я тоже чеченка, – остановившись, повернулась к нему Малика. – Не надо так говорить обо всех. Я пять лет училась в России и знаю, что не все русские прекрасные люди. – Вздохнув, повернулась и пошла к калитке большого дома.

Поморщившись, Денис пошел за ней.

Почувствовав легкое прикосновение, Борис, еще не открыв глаз, перекатился через спину и вскинул руку с пистолетом.

– Трое, – услышал он шепот Ильи. – Снайпер, пулеметчик и автоматчик. Нет, – тут же поправился он, – вон еще четверо!

Борис, не поднимаясь, развернулся и подполз к краю скалы. Осторожно выглянул из-за камня. Увидел неторопливо идущих по направлению к ним троих, а чуть сзади еще четверых бородачей.

– Начнем, – взявшись рукой за покрывавшую пулемет пленку с каменной крошкой, шепнул Богатырь.

– Они не за нами, – уверенно проговорил Борис. – Открыто идут.

– Ну и что? – оскалился Илья. – Мы их сейчас и сделаем. Пока не ждут.

– Ты забыл, – сказал Бабич, – Малика с Денисом там.

Илья приглушенно выматерился.

Боевики, свернув левее, обогнули скалу и, провожаемые взглядами русских, спустились к реке. Пошли вправо по берегу.

– Куда это они? – проворчал Богатырь.

– Черт их знает! – Бабич потерял интерес к боевикам. – Покемарь. – Устраиваясь перед камнем, он взял бинокль у Ильи.

– Пожрать бы, – перевернувшись на спину, вздохнул Илья. – В животе что-то здорово сосет. Так и кони двинем. Если увижу кухню, – мрачно пообещал он, – пойду в атаку. Хоть нажрусь перед смертью.

– Посмотри на тех, – услышал он напряженный голос Бабича, – на реке. Еще идут?

Илья, развернувшись, пополз влево. Приподнявшись, тут же упал.

– Возвращаются, – шепнул он.

– Ведут кого-то, – проговорил Бабич. – Точно, – кивнул он. – Боевики ведут нескольких чеченцев, молодых мужиков. Ого! – услышал Илья. – У них руки колючкой связаны. А еще двух славян и бабу, тоже славянку. Охраны возле них четверо. С автоматами.

Мужчин с закрученными колючей проволокой руками и женщину в разорванном на груди платье провели к реке.

Борис переполз к Илье.

Прошедшие раньше стояли там. Пленников выстроили на кромке скалистого берега. Боевики отошли. Один из них что-то коротко проговорил, и сразу раздались автоматные очереди.

Крикнуть успела только женщина, до конца придерживавшая порванное на груди платье.

– Духи! – прорычал Илья. – Ну сучары! – Он бросился к пулемету.

– Еще одно движение, – услышал он звенящий от злости приглушенный голос Бабича, – пристрелю!

В спину ему упирался пистолет.

– Сделаем дело, – не отводя ствола от мгновенно вспотевшей спины Богатыря, продолжил Бабич, – гуляй как хочешь. И запомни – больше повторять не стану! Ты уже второй раз это делаешь. Третьего предупреждения не будет.

– В натуре шлепнул бы? – спросил Илья, когда Борис убрал пистолет в кобуру.

– Наблюдай, – ушел от ответа Бабич.

– Шлепнул бы! – усмехнулся Богатырь. – Я понимаю, что ты прав, – подползая к камням, проговорил он, – но как увижу…

– Они еще не ушли.

Илья затих и, тяжело вздохнув, подполз к замаскированному пулемету. Борис наблюдал за берегом.

– А говорят, они мусульман хоронят, – пробормотал он, увидев, как боевики толпой возвращаются в станицу. – Впрочем, эти, наверное, по их мнению, продались гяурам. Вот псы, совсем в башке ничего нет! На Россию полезли, Кавказ отделять. Это нужно быть дубоголовым, чтоб до такого додуматься. Наши ради Афгана сколько парней положили, чтоб не отдавать стратегически важное место. А то помощь какую-то свободолюбивому афганскому народу придумали… Этот свободолюбивый нам в спину стрелял. И Бен-Ладен там был, террорист мирового масштаба. Штаты за него бабки отстегивают. А у нас… – Недовольно поморщившись, махнул рукой.

– Чего ты? – услышал он голос Ильи.