– Зачем? – поморщился обыскивающий дом второй. – Стариков убивать…

– Сейчас он враг, а у врага нет возраста. Враг хорош, когда он мертв. Собаке собачья смерть. Тем более об этом никто не узнает.

– Тут старуха и две девочки, – сказал вышедший из комнаты третий.

– Вы что, – первый зло посмотрел на них, – боитесь руки кровью запачкать?

– Нет, – Лечи покачал головой, – на это я не пойду. Я доставил вам три машины, как вы просили. Кстати, ничего не взял с вас за доставку. Хотя, – он улыбнулся, – вы всем оплачиваете услуги подобного рода.

– Конечно, – кивнул стоявший у окна Шервани, – ты получишь много денег. Практически ты ничем не рискуешь, всю операцию проведут наши люди. Тебе надо доставить груз в Россию и…

– Нет, – твердо заявил Лечи.

– Задерживается, – посмотрел в темнеющее окно Борис. Сидевший на кресле Калмыков зевнул.

– И что? – спросил Денис. – Он вполне может приехать утром. В темное время в Грозном очень небезопасно. Насчет того, что он нас может сдать боевикам, сомневаюсь. Хотя бы потому, что ему это совершенно ни к чему. На этом заработать он не сможет. Сейчас Лечи просто торгаш, а сдав нас, будет пособником ваххабитов. На это он не пойдет.

– Хотел бы и я так думать, – проворчал Борис.

– Нет, – возразил Басаев. – Он исчезнет, и все. Казнь не нужна. Шпионом или предателем его не выставить. Он исчезнет. Нам пригодятся его связи в Грузии и Азербайджане. На квартиру к нему пошли людей, – он взглянул на крепкого боевика, – кого-нибудь из желающих заработать. И пора собирать шляющихся по городу солдат удачи в отряды. Федералы на подходе к Грозному, и надо начинать воевать.

– Почему вы сразу не послали их на войну? – спросил Шервани.

– Те, кто умеет воевать, – ответил Шамиль, – уже дерутся. Здесь собрались те, кто думал, что ему дадут оружие и он будет получать сто долларов в день. Многие из них и оружия в руках не держали. Они нужны, чтобы первыми принять огонь на себя на подступах к городу. А уж потом федералов встретят настоящие воины. Этот сброд не годится ни на что, но нажимать на курок их научили. Сдаваться им нельзя – русские их просто расстреляют. А если нет, в лагерях им будет очень плохо! – развеселился Басаев-старший. – Так что хочешь не хочешь, а им придется драться.

– Как она? – чуть слышно спросил заглянувший в темную комнату Борис.

– Спит, – тоже шепотом отозвалась Малика. – Спрашивала про дядю Борю. – Я, говорит, тогда играла, а он ушел. А сейчас спать буду, и он снова уйдет. Еле успокоили.

– Вы особо на ночлег не располагайтесь, – вздохнул Бабич. – Нет Лечи. Как бы…

– Он не приехал? – встревоженно перебила его Малика.

– В том-то и дело. Так что вы спите вполглаза.

– Может, утром? – недовольно спросил вышедший из машины длинноволосый боевик.

– Велели сейчас, – тоже недовольно ответил коренастый русобородый мужчина с автоматом.

– Здесь рядом Бурлака с парнями завалили, – пробормотал третий. Остановившись, прикурил. – Мы с Бурлаком в Хохляндии классно загуляли. Потом он в Крым двинул. А я, чертило, по бухе писанулся на эту Чечню. Армия бомбами закидает, и привет. А в горы, как чечены твердят, ну ее на хрен, партизанщину. Только теперь…

– Хорош ныть! – резко перебил его коренастый. – Какая квартира? – Включив фонарик, он посветил на листок. – В общем, так. Берем более-менее путные вещи. Бабки отдавать придется. Остальное наше. Пошли! – Он вошел в подъезд. И в это время через три дома на противоположной стороне улицы раздался мощный взрыв. Наймиты выскочили из подъезда.

– Гони! – заорал кто-то. «Уазик» газанул. Он уже сворачивал направо, когда по нему ударила ракета. Катящееся по улице колесо и груда дымящегося металла напоминали о машине, в которой сидели трое подонков, предавших вместе с родиной себя.

– В темпе! – крикнул Борис. – Вниз! В темпе! – В его голосе явно слышался страх, который он и не пытался скрыть. Денис с автоматом, прижимая к себе испуганно затихшую Машу, рванулся к двери. Наспех одевшиеся девушки выскочили следом. За окнами, выбив стекла, грохнул второй взрыв. Бабич пригнувшись, прыгнул к выходу. Выскочив из квартиры, бросился по лестнице вниз. Из квартир опрометью выскакивали полуодетые люди. Они успели услышать грохот следующего взрыва. Стены дома покрылись трещинами. На бегущих сверху посыпалась пыль.

– Мама! – пронзительно закричал ребенок.

– К стене! – громко закричал Денис. – Все к стене!

Бегущие вниз по лестнице, подчиняясь его уверенному голосу, подались вправо. И сделали это вовремя. Верхние пролеты лестницы с треском стали рушиться. Детские, женские и мужские голоса смешались в один пронзительный вопль ужаса. Стоявшие на ступеньках, поддаваясь мгновенной вспышке паники, рванулись вниз.

– Стоять! – услышали они властный крик Дениса. – На площадке смерть! Лестница смягчает удар! Стоять!

Передние остановились. На их счастье, бегущие следом остановились тоже. На площадку посыпались осколки камня и бетона. Со стен падала штукатурка.

Кто-то чихнул от пыли, это послужило толчком застывшим в ожидании чего-то ужасного людям. Все рванулись вперед. Пожилую женщину с сумкой в руках сбили. Ее пронзительный крик как бы подстегнул остальных.

– Назад! – раздались два одновременно прозвучавших женских голоса снизу, и грохнули винтовочные выстрелы. На лестнице началась давка. Передние пытались остановиться, сзади на них напирали желающие покинуть дом.

– В бога мать! – поняв, что сейчас кого-нибудь раздавят, и опасаясь в первую очередь за себя, взвыл Борис и полоснул из автомата вверх. – Лежать!

Все повалились. Раздались крики придавленных.

– Ты что делаешь?! – закричал Денис.

– По-твоему, пусть нас давят? – зло отозвался Борис. И тут раздался грохот рядом. В пролет девятиэтажного дома стали обваливаться стены, изгибаясь, рвались перила. Стены рушились внутри квартир, и только мелкие обломки падали на лестницу. Паника охватила всех. Денис, прижимая к себе крепко обхватившую его за шею, пронзительно кричавшую Машу, повернулся спиной к провалившейся внутрь стене. Закрывая лицо девочки, подался вперед. Бабич в каком-то немыслимом прыжке сумел спрыгнуть на площадку ниже, прежде чем пролет лестницы начал проваливаться. Денис рванулся наверх и впрыгнул в покосившийся дверной проем. Услышал два близких взрыва. Упав, загородил собой Машу. В квартире что-то горело. Денис бросился к окну. Отсвет горевшего напротив большого здания позволил ему увидеть, что находится он на третьем этаже.

– Сейчас, Машенька, – успокаивая девочку, прошептал он. На улице раздавались выстрелы. Все, кто мог, стреляли по самолетам. Понимая бесполезность этой стрельбы, стреляли из любого оружия. Трещали автоматы, гулко били карабины, сухо лопались винтовочные выстрелы. Стреляли даже из пистолетов. Светящимися пунктирными линиями темноту неба прошивали трассирующие очереди из пулеметов. Потолок затрещал, и вниз осыпалась штукатурка.

– Сейчас! – Поставив навзрыд плачущую девочку на ноги, Денис сорвал плотную штору и разрезал ее на широкие полосы. Связав их между собой, один конец крепко привязал к трубе батареи. – Держись за меня! – Он поднял Машу. – Крепко держись. Я спускаться буду. Только крепко-прекрепко держись, – повторил он.

Маша обхватила его шею руками.

– Подними конец! – крикнул подбежавший Борис. – Я вас спущу. В темпе!

Денис вытащил опущенный конец длинной ленты. Закрепил тугим узлом у себя на ремне и, обхватив девочку левой рукой, правой взялся за ленту и осторожно перелез через подоконник. Борис, ухватившись за другой конец, натянул его.

– Готов! – бросил Денис.

Борис стал медленно подходить к окну. Денис с девочкой осторожно опускался.

– Порядок! – коснувшись ногами асфальта, крикнул он.

Бабич спустился тоже.