– Черт с ними, – буркнул Борис. – Нам-то как отсюда свинтить?

– В каком ты звании? – неожиданно, видимо, вспомнив слова Дениса, спросил чеченец.

– Что? – Борис бросил взгляд на Калмыкова.

– Какое у тебя звание? – Лечи повторил вопрос.

– Полковник, – буркнул Бабич и увидел улыбку Дениса. – А почему ты нам помогаешь?

– Я уже говорил.

– Так, – вступил в разговор Денис, – что делать будем? По-моему, наши дела здесь закончились, – посмотрел он на Бориса. Вздохнув, тот опустил голову.

– Богатыря вспомнил, – признался он. – Но на войне как на войне. Илья погиб по-мужски, в бою. Знаешь, – взглянул он на Дениса, – я какую-то вину ощущаю. Ведь я замутил это, да еще…

– Давай прекратим, – перебил Денис. – Все мы знали, куда идем. Вроде на словах все просто, но каждый понимал, что это не так. А Илья погиб не зря. Мы все-таки сколько-то духов положили. Хотя бы одного нашего солдата да спасли. Здесь мы не потому, что нас Иров купил. Никто из нас и не верил, что мы найдем парней. Просто у каждого что-то случилось, вот мы вроде и нашли выход.

– Насчет меня ты прав, – немного подумав, согласился Бабич. – Меня здорово тряхануло. Ну ладно, надо думать, как из города валить.

– Я предлагал вчера, – напомнил чеченец, – но вы…

– Да, – сказал Денис, – без женщин и девочки мы никуда не уйдем…

– Сейчас это сделать будет труднее, чем вчера, – пожал плечами Лечи, – потому что…

– Ты довезешь нас до адреса, – перебил его Бабич, – который я назову, а там посмотрим.

– Я не поеду сегодня. – Лечи покачал головой. – Сегодня у меня важная деловая встреча. К тому же я не хочу быть повешенным за помощь федеральной разведке, но помогу вам.

– Почему? – усмехнулся Борис. – Ты только что сказал, что не хочешь быть повешенным…

– Поэтому я и не повезу вас сегодня. У них, я говорю о боевиках, есть и умные. Они связали воедино взрыв на рынке, случай…

– Давай укоротим информацию об умственных способностях духов, – перебил его Бабич. – Надо забрать девочку, женщин и уйти из Грозного. Мы свое отгостили, пора и честь знать. Увидеть ад и вернуться, – неожиданно пробормотал Борис. – Чудное название.

– Что? – спросил Денис.

– Да так, – отмахнулся Бабич. – Когда тронемся? – обратился он к чеченцу.

– Завтра с утра.

– Где Малика? – строго спросил у Марият седобородый старик.

– Не знаю, она мне не сказала.

– Где Малика? – повторил вопрос старик.

– Она ушла к знакомому Исламбека, – чуть слышно ответила Марият. – Зачем, я не знаю. – Подняв голову, посмотрела старику в глаза.

– Почему она взяла винтовку? Она воюет с русскими?

– Нет, Малика не…

– Вчера на площади убит Исламбек, – негромко проговорил старик. – Его не дали опозорить. Застрелили. Одной пулей. – Он вышел.

Марият вздохнула, вытащила свою винтовку из-под кровати, прижала приклад к плечу и, прищурив левый глаз, прицелилась куда-то в окно.

Локтев открыл затуманенные болью глаза. Над ним стояли трое боевиков.

– Значит, прапорщик-десантник? – с улыбкой спросил один.

– Да иди ты, сука! – нашел в себе силы улыбнуться Сергей. – Если думаешь, я сейчас скулить начну и о пощаде молить, хрен угадал! – Вздохнув, закрыл глаза.

– Ты хоть представляешь, что с тобой будет?

– А как же, – не открывая глаз, тихо отозвался прапорщик. – Нам показывали ваши деяния. С пленными вы разговаривать умеете. С чего начнете? – Он открыл глаза. – Пальцы дробить или…

– Я вижу, ты действительно много знаешь, – улыбнулся боевик. – Мы тебя не разочаруем.

Двое других рассмеялись. Схватив Локтева за руки, поволокли его к выходу. Подняли на ноги и привязали руки колючей проволокой к кресту, наспех сколоченному из разных по величине досок.

– Как вашего Бога! – Первый боевик достал из кармана гвозди.

Рабы молча смотрели на чеченца, забивавшего в ладонь прапорщика ржавый гвоздь. Смотрели унижаемые тяжкой работой, постоянными побоями и ежеминутной угрозой смерти люди. Каждый из них мог быть следующим. Но кроме постоянного страха, в них жила надежда. Все были гражданами, как любил повторять президент, великой державы. И только Николай плакал. В девятнадцатилетнем парне сейчас, кроме боли за Сергея, была жалость к самому себе. И страх. Локтев, понимая, что обречен, не кричал и даже стонал только тогда, когда терял сознание. Это был его последний бой, и прапорщик ВДВ с честью выдержал его. Ему медленно вбивали в кисти гвозди. Потом в ступни. Пальцы прибитых рук разбивали ударами молотка. Они ждали душераздирающих криков, а он молчал. Только иногда, приходя в сознание, издавал короткий стон и, открыв расширенные ужасной болью глаза, молчал. Четверо боевиков уже не улыбались. Они облили прапорщика водой и снова терзали. Сердце Сергея не выдержало. Окровавленная голова обессиленно упала на грудь.

– Кафир! – плюнул в мертвое лицо русского прапорщика один из боевиков. Они стали разглядывать рабов, выискивая другую жертву. Это понял и вышедший из дома чеченец. Он что-то резко приказал.

– Работать! – заорал сидевший на крыше боевик с пулеметом.

– Долго мы еще здесь будем? – недовольно спросил Сашка вошедшего с чайником чеченца.

– При первой возможности вас отвезут, – кивнул тот и, поставив чайник, вышел. Сашка выругался.

– Они, видно, тоже рискуют, – вполголоса заметил Юрий. – Ведь они отбивали нас с боем, и ехали мы недолго. Так что, вполне возможно, над нами духи ходят.

– Думаешь? – покосился на него Сашка. Юрий молча кивнул. – Скорей бы к своим. Представляю, что сейчас с отцом и мамой.

– Я тоже о своих часто думаю, – вздохнул Юрий. – Они деньги, наверное, отдали, а меня нет.

– Да они бы все отдали, чтобы только узнать, что с тобой.

СМИ Запада развязали пропагандистскую войну против России. В это втянут и МВФ (Международный валютный фонд), который воздерживается от выдачи России обещанного кредита.

Антитеррористическая операция продолжается. Федеральными войсками взяты под контроль населенные пункты Алхан-Юрт, Закан-Юрт, Чечен-Аул. Авиация наносит удары по скоплениям боевиков. Трижды удары с воздуха наносились по позициям боевиков в пригородах Грозного…

– Федералы снова бомбили позиции боевиков, – войдя, сказал Лечи. Улыбнулся: – А вы спокойней, чем я думал. Потому что стоите без оружия. Сейчас решим, куда поедем. Я предлагаю следующее… В двенадцать часов из Грозного выедет колонна беженцев. Мы вполне можем затеряться среди машин. Эту колонну боевики не станут возвращать или подвергать тщательному досмотру, поэтому мы…

– Не успеем, – перебил Борис. – Надо заехать за девочкой, потом за Марият.

– Вы понимаете, чего вы хотите? – недовольно посмотрел на него чеченец. – Вам самим нужно выбраться из Грозного, а потом еще попытаться выйти на позиции федеральных войск. Вам придется вступать в бой не единожды. Девочка в подобной ситуации будет вам только помехой.

– Я знаю, что делаю, – буркнул Бабич. По его тону было ясно: он сам не раз думал об этом, но все-таки решил забрать Машу с собой. – Нельзя ее здесь оставлять. Представляете, что с девочкой сделают духи, если начнут шнырять по домам и найдут ее? А чем ближе к городу будут войска, тем злее будут духи. К тому же случайный снаряд или бомба в дом – и все, нет девочки. Я подобное видел. Маша пойдет со мной, хотите вы того или не хотите. И еще. Пора поставить точки над i. Ты сказал, что нам надо выходить на позиции армии. Ошибочка! – Он усмехнулся. – Нам надо уйти из Грозного и покинуть пределы Чечни без контакта с федеральными войсками.

– Но, – удивленно посмотрел на него Лечи, – вы же…

– Так нам надо. Ты выведи нас туда, где мы можем проскочить незамеченными. Такие места еще наверняка есть. А уж дальше, как говорится, что Бог даст.

– Значит, вы… – заметно растерялся чеченец.