Молодые агенты были настроены очень дружелюбно. Один из них даже пожал Par’у руку и представился. Они знали о хакере все. Они знали его голос по сообщениям с голосовых почтовых ящиков, которые он нелегально создавал для себя. Из материалов его дела, представленных калифорнийской полицией, а может, и по фотографиям, сделанным во время наружного наблюдения, они знали, как он выглядит. Они знали о его личных качествах из перехваченных разговоров на телефонных мостах и из материалов Секретной службы. Должно быть, они шли за ним по пятам по всей стране, по следам улик, оставленных на его пути. Но какие бы следственные мероприятия они не провели, ясно было одно: эти агенты знали его очень близко. Как человека, а не как хакера. Это было странное чувство. Молодые ребята, которых Par никогда раньше не встречал, болтали с ним о последнем видео Майкла Джексона, словно он был их соседом или приятелем, вернувшимся из другого города. Затем они отвезли его в другой район, в полицейский участок, чтобы заполнить очередные бумаги, необходимые для экстрадиции.

Это место очень отличалось от роскошных офисов World Trade Center. Par разглядывал облупившуюся серую краску на стенах и полицейских, печатающих двумя пальцами на электрических пишущих машинках по методу «найди-и-стукни», – и ни одного компьютера в пределах видимости. Копы не приковали Par’а к столу. Он был в самом сердце полицейского участка, и у него не было ни единого шанса сбежать.

Когда детектив, которому поручили Par’а, отошел от своего стола минут на десять, Par заскучал. Он начал перебирать папки с другими делами на столе детектива. Это были серьезные дела – мафия и отмывание доходов от продажи наркотиков – дела, которые имели отношение к ФБР. Эти люди выглядели неприятно.

В тот же день Par ненадолго появился в суде, лишь для того, чтобы получить направление в тюремный комплекс на Манхеттене, известный как Tombs,[p99] где ему предстояло дожидаться, пока власти Калифорнии не заберут его.

Par провел в Tombs почти неделю. На третий день он уже лез на стены. Его словно похоронили заживо.

Всю эту неделю Par почти не имел контакта с другими человеческими существами – страшное наказание для того, кто нуждается в постоянном притоке свежей информации. Он ни разу не выходил из камеры. Надзиратель просовывал поднос с едой в его камеру, а затем забирал его.

На шестой день Par съехал с катушек. Он закатил истерику, начал кричать и колотить в дверь. Он проклинал надзирателя и кричал, что хочет выбраться отсюда к гребаной матери. Охранник сказал, что посмотрит, сможет ли он перевести Par’а на Рикерс-Айленд, в известную нью-йоркскую тюрьму. Par’у было все равно, хоть на Луну, лишь бы выбраться из одиночного заключения.

Если не принимать во внимание серийного убийцу, северный изолятор на Рикерс-Айленд был значительно приятнее Tombs. Par’а запирали в камеру только на ночь. Днем он мог свободно бродить по двору изолятора вместе с другими заключенными. Некоторые из них были здесь потому, что власти не хотели помещать их вместе с закоренелыми преступниками; другие оказались в изоляторе потому, что, возможно, были невменяемы.

Это была невероятная смесь. Пожарник, ставший специалистом по краже драгоценностей. Колумбийский наркобарон. Хозяин автомастерской, который скупил больше трехсот краденых автомобилей, разобрал их, затем снова собрал и продал как новые. Человек, убивший гомосексуалиста, пытавшегося его соблазнить. Faggot Killer,[p100] как его называли в тюрьме, не собирался никого убивать, просто ситуация слегка вышла из-под контроля. Когда он пришел в себя, ему грозило двенадцать лет тюрьмы за убийство.

Par не был в восторге от знакомства с убийцей, но он нервничал из-за того, что может случиться с молодым человеком в тюрьме. Если он станет изображать дружбу с Faggot Killer’ом, всем все будет понятно. Кроме того, парень вроде выглядел нормально. Ну, до тех пор, пока ты не смотрел на него не так, как следует.

В первый же день Par познакомился и с Кентукки, человеком с дикими глазами, который представился, сунув в руки хакеру скомканную газетную вырезку и сказав: «Это обо мне». Статья под названием «Голоса велели ему убивать», описывала, как полиция задержала серийного убийцу, который считался ответственным как минимум за десять убийств. Кентукки рассказал Par’у, что последней жертвой была женщина, и он написал имена пришельцев, управлявших им, кровью этой женщины на стене ее квартиры.

Специалист по драгоценностям попытался предупредить Par’а, чтобы тот держался подальше от Кентукки, потому что тот продолжал регулярно входить в контакт с пришельцами. Но было слишком поздно. Кентукки решил, что ему не нравится молодой хакер. Он начал орать на Par’а, затевая драку. Par стоял, растерянный и ошеломленный. Как вести себя с разъяренным серийным убийцей? И какого черта он оказался в одной тюрьме с этим маньяком? Это было чересчур.

Бывший пожарный поспешил к Кентукки и попытался успокоить его, разговаривая как можно мягче. Кентукки сверкал глазами в сторону Par’а, но перестал бесноваться.

Через несколько дней Faggot Killer пригласил Par’а сыграть в «Башни и Драконы». Это было интересней, чем смотреть весь день ток-шоу по телевизору, и Par согласился. Он подсел к складному столику, где Faggot Killer разложил ставки.

И вот Par, двадцатилетний компьютерный хакер из Калифорнии, принц сетей Х.25, принялся играть в «Башни и Драконы» с грабителем ювелирных магазинов, убийцей-гомофобом и безумным серийным убийцей в тюрьме Рикерс-Айленд. Par поймал себя на том, что очарован сюрреализмом ситуации.

Кентукки сам влез в игру. Он начал с того, что стал убивать домовых.

– Я возьму свою алебарду, – начал Кентукки с улыбкой, – и зарублю этого гоблина.

Следующий игрок готовился сделать свой ход, но Кентукки перебил его.

– Я еще не закончил, – медленно сказал он, и дьявольская ухмылка проступила на его лице. – Я разрублю его на куски. И разрежу его. Кровь будет повсюду.

Лицо Кентукки напряглось от удовольствия. Трое остальных игроков нервно вжались в свои стулья. Par посмотрел на Faggot Killer’a тревожным взглядом.

– И я воткну нож в его сердце, – продолжал Кентукки, и его голос становился все громче от возбуждения. – Кровь, кровь, всюду кровь. И я беру нож, и кромсаю его. И кромсаю, кромсаю, кромсаю.

Кентукки отскочил от стола и принялся размахивать в воздухе рукой с воображаемым кинжалом, не переставая вопить: «Кромсаю, кромсаю, кромсаю!»

Затем Кентукки вдруг затих. Все за столиком оцепенели. Никто не смел пошевелиться из опасения, что он опять выйдет из себя. Желудок Par’а подкатил к горлу. Он попытался прикинуть, сколько времени ему потребуется, чтобы выскочить из-за стола и убежать в дальний конец комнаты.

В оцепенении Кентукки отошел от столика, уперся лбом в стену и начал что-то бормотать. Грабитель медленно приблизился к нему и немного поговорил с ним успокаивающим тоном, прежде чем вернуться к столу.

Один из охранников услышал шум и подошел к ним.

– С этим парнем все в порядке? – спросил он указывая на Кентукки.

«Смотря что ты под этим разумеешь», – подумал Par.

– Оставьте его в покое, – сказал грабитель охраннику. – Он разговаривает с пришельцами.

– Ладно, – охранник повернулся и вышел.

Каждый день медсестра приносила Кентукки специальные лекарства. Большую часть времени Кентукки проводил как в тумане, выпив свою порцию ужасной вонючей жидкости. Но иногда он припрятывал лекарство, чтобы продать его другому заключенному, у которого появлялось желание вырубиться на день-другой.

Те дни, когда Кентукки продавал лекарство, были ужасны. В один из таких дней он попытался убить Par’а.

Par сидел на металлической скамье, разговаривая с другими заключенными, как вдруг почувствовал, что кто-то обхватил его рукой вокруг шеи. Он попытался обернуться, но не смог.