– Спасибо, – поблагодарила девочка, принимая булочку. – А вы тоже умеете такие печь?

– По булочкам у нас специалист мама. Я люблю что-нибудь полегче.

– То, что быстро готовится?

– Нет, то, что несдобное. Что-нибудь более диетическое. Но мне редко доводится стоять у плиты.

Динара принялась есть булочку, и мы замолчали. Я достала бутылку воды и подала ей запить.

– Динара, а давно твой папа носит цепочку, которая у него на шее?

– Сколько себя помню, она всегда была при нем. Однажды только порвалась и потерялась, и папа тогда очень расстроился. Но потом нашел ее и отремонтировал. А почему вы спрашиваете?

Было рискованно задавать этот вопрос такой смышленой девочке, но я все-таки решилась, и теперь нужно было как-то оправдать свое любопытство. Под пристальным непроницаемым взглядом Динары найти правдоподобный ответ оказалось не так-то легко.

– Он никогда не носил украшений в студенческие годы… и мне стало интересно, когда он изменил своим привычкам…

– Это вы ее подарили?

Ну вот, Лиза, ты и попалась.

– С чего ты взяла? – опуская глаза на свой рюкзак и делая вид, что что-то ищу в нем, спросила я.

– Вы забываете, что я цыганка. Я вижу людей насквозь.

Да уж, я и правда это забыла. И что теперь ответить? Ох, Лиза, и зачем ты взяла ее на экскурсию?

– Вам нравится мой папа?

Все, капкан захлопнулся. Я в ловушке. Но собираю остатки самообладания и как можно непринужденнее отвечаю:

– Конечно. Он ведь мой друг, – и улыбаюсь.

– Нет, не так. Как мужчина.

Она действительно вкладывает в эти слова тот смысл, о котором в ее возрасте дети еще не могут знать? Или она снова насмотрелась фильмов и не вполне понимает значение этого сравнения?

– Динара, твой папа – мой друг, – повторила я, – и нравится мне именно в этом качестве.

Я посмотрела на девочку и попыталась своей улыбкой пробить ее броню серьезности.

– Вы тоже ему нравитесь. Он очень изменился, когда приехал сюда. Я его таким не видела.

Это каким? Но язык не поворачивался спросить, хотелось, наоборот, сменить тему и перестать гореть от стыда. А то, что я горела, сомнений не было. Я чувствовала, как краска прилила к моим щекам.

– Не бойтесь, я никому не скажу.

– Не скажешь – что?

– Что вы с папой любите друг друга.

Вот это разговор! И с кем? С восьмилетним ребенком! Ох, Лиза, лучше бы ты взяла с собой Софу или Анфису, или двоих сразу.

– Динара, ты не должна так говорить, – я чуть нахмурилась и придала голосу строгость. – Твой папа женат, и любит твою маму.

Она отвела от меня свой взгляд и вздохнула.

– Нет, не любит. Образец любви у нас в семье это дядя Тамаш и тетя Лаура. Они не выражают свои чувства открыто, у нас это не принято, но в каждом их жесте и взгляде чувствуется нежность и любовь. У папы с мамой все по-другому. Иногда, мне кажется, он ее даже не замечает. Я не понимала, почему так, думала, что может быть он обижен на нее из-за того, что у них рождаются только девочки. А потом увидела вас и то, как папа на вас смотрит, и все поняла. Он любит вас.

– Динара, ты что-то путаешь…

Я совсем растерялась, и не знала, что сказать и как спастись от этого разговора. А ведь наша прогулка по морю только началась!

– Вы можете не бояться, я вас не выдам, – снова повторила девочка, беря меня за руку. – Мне нравится такой папа. Он словно ожил и помолодел. И вы мне нравитесь. Вы хорошая. И мне жаль, что папа не женился на вас.

О, Господи, что за ненормальный разговор! Я на миг представила на месте Динары себя, а на своем – Ларису. Я бы никогда не смогла сказать таких слов ей! А что говорит эта девочка? Неужели она не любит свою мать?

– Я уверена, что твоя мама тоже хорошая. И папа, несомненно, ее любит.

Я сжала руку девочки в ответ.

– Мама хорошая. Но она другая.

– Все люди разные. В этом и наша уникальность. Ты ведь любишь свою маму? И помогаешь ей, правда?

– Конечно.

– И я не сомневаюсь, что она вас тоже любит.

– Да… Наверное. Она никогда этого не показывает.

– Не все люди умеют показать свои чувства.

Вдруг вдалеке я увидела плавники, и, прежде чем я успела привлечь к ним внимание Динары, со всех сторон послышалось: «Дельфины!». Девочка выглянула в окно и вмиг повеселела. Виртуозные маневры этих животных произвели на нее большое впечатление, и я снова видела перед собой ни девочку, желавшую казаться взрослой, а ребенка, которому не чужды яркие эмоции. Я была рада их, хоть и запоздалому, но появлению, и оно позволило прекратить наш душещипательный разговор.

– Ты закончила второй класс? – когда дельфины уплыли, спросила я.

– Да.

– Вам оценки уже ставят?

– Да. У меня одни пятерки.

– О, ты молодец. Тебе нравится учиться?

– Я пока не поняла. За два года не узнала для себя ничего нового.

Я посмеялась.

– Я и таблицу умножения уже знаю.

– Умница.

– Учительница тоже хвалит меня. Нас только двое таких в классе. Я и мальчик.

– Он тебе нравится? – вспоминая свою любовь к отличнику Шандору, предположила я.

– Нет. Он задавака. Я не люблю таких.

– Хм. А какие тебе нравятся мальчики?

– Ну… постарше. И которые не выпячиваются. Скромные.

– Значит, кто-то есть в старшей школе, кто тебе нравится? – попыталась я войти в доверие.

– Ну… Да, можно и так сказать. Только вы никому не говорите.

– Обещаю.

– Он русский, – тихо произнесла Динара.

Она замолчала, ожидая моей реакции, а я не могла понять, чем вызвана эта пауза.

– Это неудивительно, – сказала я. – У вас в селе, наверное, много русских?

– Вы не понимаете. Он русский, – снова повторила она, – а я цыганка. Дедушка никогда не позволит, чтобы я вышла замуж за русского.

Словно гром прогремел среди ясного неба. Перед моим взором Шандор, стоящий на коленях и умоляющий своего отца благословить наш брак.

– Дедушка? Который из двух? У тебя же два деда?

– Два. Но я говорила о дедушке Гозело.

– Ты еще совсем девочка, почему ты думаешь о таких вещах?

– Дедушка уже присматривает мне жениха… среди цыган.

Я вытаращила на нее глаза. Только не это! Невозможно, чтобы история нашла свое повторение с детьми Шандора! Неужели это нельзя остановить? Есть ли предел власти Гозело в этой семье? А как же Шандор? Он разве не имеет права сам решать судьбу своих дочерей? Разве он не позволит им самим выбрать своего избранника? Он – который пострадал от этого больше всех?!

– А что твой отец об этом думает? – спросила я.

– Папа сказал дедушке, что я еще мала, чтобы искать мне жениха. Он займется этим позже.

Ах, боже мой, он не против, но надо подождать?! Нет, я не верю. Наверное, Динара не поняла его. Шандор не может желать брака своей дочери по принуждению! Наверняка, он сказал так, чтобы не ссориться со своим отцом.

Я посмотрела на дисплей телефона. Как же медленно тянется время! А мне надо срочно увидеться с Шандором! И если он действительно хочет сам решать судьбу своей дочери, не считаясь с ее мнением, то… это не тот Шандор, которого я любила. И этого Шандора я не приму никогда!

– Лиза, не переживайте, папа не даст нас в обиду.

Девочка заметила мою нервозность и даже поняла, с чем она связана. Она слегка улыбнулась мне, и снова пожала руку. Словно взрослая, утешающая ребенка. Какая странная девочка! И умная. «…мне жаль, что папа не женился на вас». Она сама догадалась, что такие намерения у него были, или Шандор ей об этом рассказал? Ах, нет, он не мог. Это слишком. Рада все-таки ее мать.

Чтобы отвлечь себя от дурных мыслей, я заговорила с Динарой про обзорную экскурсию. Мне стало интересно, все ли она поняла, и не надо ли ей что-нибудь пояснить. Она честно призналась, что не весь объем информации уложился в ее голове, но о Горгиппии она слышала раньше, и эта тема показалась ей более запоминающейся.

– Тебе рассказывал о ней твой отец?