Литмир - Электронная Библиотека

— Не дай бог кто-то ее тронет ее хоть пальцем, даже протянет палец в ее сторону, — предупредил Шарп Палмера, — я повешу виновного.

— Да, сэр.

Шарп зашел к стрелкам в коровник. Наружная стена коровника, как и в Англии, служила для сельских жителей своего рода музеем. К доске был приколот горностай, его старая сухая шкурка затвердела от мороза. Валялись разлагающиеся тушки ворон, а также шкурка выдры. Стрелки, несмотря на холодный завтрак и недостаток сна выглядели бодрыми и улыбнулись Шарпу.

Затем Шарп прошел к изгороди. Он увидел на дороге двух человек, прошедших по дороге с собакой на поводке. Через четверть часа прошла женщина с худющей коровой, которую наверняка погнала продавать на рынок, чтобы заработать немного денег и протянуть остаток зимы. Никто не заметил стрелков.

Для Шарпа было весьма странным то, что он находиться здесь, в глубине Франции, и никому до этого нет дела. Только флот, полагал он, способен делать такие вещи. Французы, лишенные флота, никогда не смогут вот так вот устроить засаду где-нибудь на дороге в Гемпшир. Но Шарп вот здесь, к следующему закату его уже здесь не будет, а флотилия Бэмпфилда в заливе Аркашон была в такой же безопасности, как и на якорной стоянке на реке Хэмбл.[21]

Шарп вернулся к ферме. Холодная погода и пустующая дорога заставили его подумать, что вряд ли какой-нибудь конвой сегодня появится. Его голова ужасно болела и, вдали от своих людей, он морщился от боли и тер рукой лоб. Джонни Пирсон, помнил он, просто свалился в тарелку с вареной требухой, без предупреждения, без единого звука, просто умер через несколько мгновений после того, как с улыбкой объявил, что уже можно снимать повязку с головы. Шарп надавил на лоб, проверяя, не скрипит ли кость. Она не скрипела, но было дьявольски больно.

На ферме пехотинцы поставили на огонь котел с водой, собрали вскладчину чай, и комната наполнилась приятным ароматом. Девушка, заметил Шарп, уже смущенно улыбалась пехотинцам. У нее были по-кошачьи зеленые глаза, и она засмеялась, когда он попытался заговорить с ней.

— Отнеси немного чая в коровник, — приказал Шарп.

— Это наш чай, — раздался из комнаты голос.

Шарп повернулся, но никто не возразил, и чай понесли стрелкам.

На улице постепенно теплело, иней таял. Туман рассеялся и стало видно тополя на севере — где-то там, в канаве, прятался Харпер. Медленно махая крыльями, полетела на север серая цапля, враг всех рыбаков на форель.

Поздним утром, когда скучавшие пехотинцы уже начали флиртовать с зеленоглазой девушкой, Шарп решил, что день пройдет впустую. Никто не придет. Он перешел через дорогу к людям Фредриксона, которые прятались под опавшими листьями, и сказал Милашке Вильяму, что если в ближайшие два часа никто не появится, то они пойдут обратно.

— Мы пойдем в Фактюр и заночуем там, — такое решение сокращало время завтрашнего марша до Аркашона, а там Шарп будет настаивать, что мысль о захвате Бордо была абсурдна.

Фредриксон был разочарован тем, что их путешествие может оказаться бесполезным.

— Вы не собираетесь дожидаться заката?

— Нет, — Шарп дрожал под плащом. Он был уверен, что уже никто не придет, хотя, по правде говоря, сам надеется на это, чтобы уже отправиться обратно. Кроме того, у него начинался жар. Он сказал себе, что ему нужен доктор, но он не хотел, чтобы Фредриксон это понял. Шарп заставил себя улыбнуться. — Никто не придет, Вильям, я это костями чувствую.

— У вас надежный скелет?

— Он никогда не ошибается, — сказал Шарп.

Враг пришел в полдень.

Новости принес Харпер и двое его стрелков. Двадцать кавалеристов, скорее идущих шагом, нежели рысью, за ними шесть покрытых парусиной фургонов, две кареты, и пять рот пехоты. Шарп, стараясь не обращать внимания на боль в голове, принял доклад Харпера. У врага было преимущество, но Шарп счел, что неожиданность сведет это преимущество на нет. Он кивнул Палмеру:

— Приготовьтесь. — Затем перебежал в коровник, к стрелкам Минвера, и приказал им замаскироваться. — Если я скомандую отступление, то вы знаете куда идти.

— Через мост. — Минвер обнажил саблю и облизал губы. — Прикрывать отступление.

Шарп поспешил вместе с Харпером туда, где морские пехотинцы сидели, склонившись за живой изгородью.

— Вы видите тот указатель? — спросил он Палмера. Тот кивнул. В пятидесяти ярдах от них стоял указатель, расстояние в милях было зачеркнуто и написано расстояние в километрах, как было недавно принято во Франции. Указатель говорил, что до Бордо было сорок три километра, но это ничего не говорило Шарпу. — Не двигайтесь пока они не дойдут до этого указателя, понятно?

— Да, сэр, — Палмер побледнел от мысли, что придется подпустить врага на такое близкое расстояние, но ничего не сказал.

Обычно все дурные предчувствия покидали Шарпа при первом же взгляде на врага, но боль в голове чертовски отвлекала. Ему хотелось прилечь где-нибудь в темном месте и забыться в глубоком сне. Он попытался прогнать боль, но это не удавалось, она мучила его, но он заставил себя отвлечься от нее и посмотреть на лошадей, уже появившихся из туманной дымки. В подзорную трубу Шарп мог видеть, что лошади были по-зимнему тощие. Британская армия даже не стала перетаскивать на захваченные клочок Франции через Пиренеи свою кавалерию, понимая, что пока не взойдет весенняя трава, кавалерия будет скорее обузой, чем подмогой. Но французы всегда меньше заботились о лошадях.

— Если лошадь окажется рядом с вами, — объяснял Шарп морским пехотинцам, которые, как он полагал, не встречались ранее с кавалерией, — бейте ее по морде прикладом. — Пехотинцы, сидя под защитой живой изгороди, нервно улыбнулись.

Позади кавалерии, по дороге катились тяжелые фургоны, скрипя, как скрипят все похожие фургоны. Каждый фургон тащили по шесть быков. Позади фургонов шла пехота, а позади пехоты катились две кареты с закрытыми окнами и плотно задернутыми шторками.

Шарп засунул подзорную трубу в карман. В буковой роще, знал он, люди Фредриксона направили вперед заряженные винтовки. Это как ловить рыбу в бочке, враг был у себя дома, они идут с незаряженными винтовками и рассеянными мыслями. Они думают об оставленных милашках, о том, где будут ночевать следующей ночью и о том, что враг остался далеко-далеко позади.

Кавалерийский офицер, в латунном шлеме, обтянутым парусиной и в черном плаще, прикрывавшем ярко расшитый мундир, вдруг привстал в седле. Он оторвался от конвоя и поскакал вперед, явно соблазненный городом за рекой, где есть винные магазины в которых очень тепло.

— Черт, — выдохнул Шарп. Человек мог увидеть засаду, и он быстро проскачет эти пятьдесят ярдов. Но на войне ничего не идет так, как запланировано. — Займись ублюдком, Патрик. Но не раньше, чем он нас заметит.

— Да, сэр, — Харпер взвел курок винтовки.

Шарп взглянул на Палмера.

— По моему приказу мы наступаем. В две шеренги.

— Да, сэр.

Не кричать, не восклицать. Французские и испанские войска, наступая, кричали, но безмолвные атаки британских солдат были жуткими. Бледные пехотинцы наклонились еще ниже. Один перекрестился, а другой молился с закрытыми глазами.

Французский офицер пустил свою лошадь рысью. Он курил сигару, пуская дымок, и рассматривал окрестный пейзаж. Он взглянул на ферму, наклонился, чтобы вытащить из стремени плащ, который забился туда, когда он привставал, и увидел красные мундиры и белые перекрещенные ремни пехотинцев, прятавшихся в тени живой изгороди, которая все еще была покрыта инеем.

Он был так изумлен, что продолжил двигаться вперед с открытым ртом, и когда до живой изгороди оставалось около пятнадцати ярдов, Харпер выстрелил в него.

Пуля ударилась в кирасу под плащом. Пробив броню, она изменила направление и, пробив горло француза, вошла в его мозг. Из открытого рта хлынула яркая кровь.

— В линию! — закричал Шарп, — Наступаем!

Лошадь попятилась в ужасе.

Француз, все еще с сигарой в руке, упал назад в седло. Он был мертв, но колени все еще сжимали бока лошади и когда та дернулась назад, труп завалился вперед, гротескно приветствуя пехотинцев, которые вылезли из своего укрытия и строились на дороге в две шеренги.

вернуться

21

Река Хэмбл (Humble River) — река в Англии.

32
{"b":"91786","o":1}