Пока существует пространство между вами и объектом, который вы наблюдаете, любви нет и любви не будет. Без любви невозможно преобразить мир или создать новый социальный порядок, как бы вы ни старались. Как много вы ни говорили бы об улучшениях, вы создадите только страдания. Итак, дело в вас. Не существует лидера или учителя, нет никого, кто сказал бы вам, что надо делать. Вы один в этом диком, жестоком мире.
Красота и восприятие
Может ли примитивная душа оценить по достоинству красоту? Она может рассуждать о красоте, но может ли она познать радость, вглядываясь в то, что действительно прекрасно? Когда душа занята лишь самой собой, она не может быть прекрасной, она не способна понять красоту. Душа, свободная от честолюбия, сумевшая не погрязнуть только в претворении своих собственных желаний, не может быть названа поверхностной, она расцветает в добре. Любовь есть нечто чрезвычайное по красоте. Душа, которая любит, есть действительно религиозная душа, ибо она вовлечена в движение Божьей Истины. Только такая душа может познать, что такое красота.
Где обитает красота? И что есть красота на самом деле? Если начать исследовать красоту, ничего о ней не зная, что тогда получится из такого исследования? Сможет ли оно определить, присутствует ли красота в закате солнца, в прекрасном утре, в человеческих отношениях, взаимоотношениях матери и ребенка, мужа и жены, мужчины и женщины? Присутствует ли она в прелести необыкновенно тонкого движения мысли, ясного восприятия? Может ли красота при этом обитать в ужасном и безобразном? То есть в убийстве и кровопролитии, бросании бомб, насилии, увечьях и мучениях, гневе, в жестоком, насильственном, агрессивном существовании какой-нибудь идеи, в желании быть большим, чем кто-то другой, — есть ли в этом красота?
Требует ли красота выражения? Требует ли она, в частности, самовыражения?
Я хочу узреть такой ум, который видит самовыражение красоты. Я хочу наблюдать природу ума, который обладает качеством виденья и действия. А видеть — это значит делать, действовать. Что же это за ум? По существу, он не беспокоится об экспрессии; экспрессия может прийти, но он о ней не заботится. Ибо выражение требует времени — построить мост, написать поэму. Ум, который видит, для которого видеть — значит действовать, этот ум совершенно не имеет времени, и такой ум — восприимчивый ум. Он является и самым мыслящим умом; существует ли красота без интеллигентности?
Одно интеллектуальное восприятие красоты не есть истинное восприятие. Простое действие интеллектуального восприятия разорвано, тогда как понимание подразумевает симпатию и сердечность. Иначе вы не способны чувствовать, не в состоянии воспринимать. А воспринимать — значит действовать.
А восприятие и действие вне времени — это и есть красота.
Восприятие предполагает абсолютное внимание: нервы, уши, мозг, сердце — все проявляет свои высшие способности, иначе восприятия нет.
Ибо мозг, сердце, нервы, глаза, уши никогда не проявляют полного внимания. А если они не проявляют полного внимания, вы не в состоянии что-либо воспринять.
Так что же такое красота? Заключается ли она в экспрессии, в отрывочном действии? Я могу быть художником, инженером, поэтом. Поэт, инженер, художник, ученый — все это фрагментарные люди. Один фрагмент становится необыкновенно восприимчивым, чувствительным, и его действие может выразить нечто прекрасное; однако оно по-прежнему останется фрагментарным действием.
Красота есть великая уединенность. И тут не должно быть никакого «потому что». Я сижу на этой платформе и говорю не потому, что испытываю от этого радость.
Источник воды никогда не бывает пуст. Он постоянно пузырится — вследствие либо загрязнения, либо преклонения перед водой. Но он пузырится; он здесь.
Большинство людей, заботящихся о самовыражении, испытывает к себе интерес. Но как раз «я» и создает разорванность. В отсутствие «я» существует восприятие. Восприятие есть действие — вот где красота.
Я уверен, что скульптор, который изваял Махеша Мурти в Элефанте, работал в состоянии медитации. Прежде чем браться за камень или поэму, вы должны побывать в состоянии медитации; вдохновение не должно исходить от «я».
Все малые и великие живописцы относятся к этой категории — категории самовыражения.
Красота — полное самозабвение; при полном отказе от личности возникает «нечто». Мы же пытаемся уловить это самое «нечто», не отказываясь от личности; и в данном случае творчество превращается в изготовление мишуры.
ОПЫТ И УДОВЛЕТВОРЕНИЕ. ДВОЙСТВЕННОСТЬ И ЕЩЕ РАЗ МЕДИТАЦИЯ
Все мы стремимся обрести некий опыт: мистический, религиозный или сексуальный, опыт обладания большими деньгами, положением и властью. С возрастом мы становимся способными преодолеть власть физических потребностей, и тогда мы начинаем ощущать необходимость в более широких, глубоких и более значительных познаниях. Тогда мы прибегаем к различным средствам, чтобы достичь их, например, расширяя наше сознание (что представляет собой подлинное искусство) или принимая разные наркотики. Это старый трюк, существующий с незапамятных времен: жевание каких-то листьев, экспериментирование с новейшими химическими составами, чтобы вызвать временное изменение структуры мозговых клеток и достичь более высокой сенситивности и восприимчивости и, тем самым, получить некую видимость реальности.
Эта жажда все больших и больших впечатлений говорит о внутренней бедности человека. Мы думаем, что с помощью таких впечатлений мы можем убежать от самих себя. Но ведь эти впечатления обусловлены тем, чем являемся мы сами! Если ум мелок, завистлив и охвачен тревогой, то какие бы наркотики человек ни принимал, он по-прежнему будет воспринимать лишь убогие творения своего ума, его собственные ничтожные проекции, обусловленные самой его основой.
Большинство из нас жаждет сильных и ярких впечатлений, которые не могут быть разрушены мыслью. Таким образом, за жаждой впечатлений скрывается жажда получить удовлетворение. А жажда удовлетворения требует впечатлений, и поэтому нам необходимо понять не только проблему удовлетворения, но и такую вещь, как впечатления.
Получение сильных впечатлений доставляет большое удовольствие. Чем длительнее, глубже и ярче впечатление, тем большее удовольствие оно доставляет. Таким образом, удовольствие диктует форму впечатления, которого мы жаждем. И удовольствие — это мерило, посредством которого мы оцениваем впечатление. Все, что можно измерить, находится в пределах мышления и способно порождать иллюзию. Вы можете испытать удивительное переживание и все же быть полностью во власти иллюзии. Все ваши видения неизбежно будут соответствовать вашей обусловленности. Вы будете видеть Христа или Будду или кого-то еще в зависимости от вашего верования. Чем сильнее ваше верование, тем большей силой будут обладать ваши видения, проекции ваших собственных надежд и стремлений.
Если в искании чего-то фундаментального, такого как Истина, мерилом для вас является удовольствие, то вы уже создали проекцию того, что будет вашим познанием. Следовательно, ваши переживания не будут подлинными.
Что мы подразумеваем под опытом? Есть ли в опыте нечто новое или самобытное? Опыт представляет собой пучок воспоминаний, соответствующий какому-то вызову. Это соответствие всегда определяется имеющейся в вас основой, и чем вы умнее в отношении интерпретации опыта, тем в большей степени проявится это соответствие. Поэтому мы должны исследовать не только опыт кого-то другого, но и свой собственный опыт. Если вы его осознали, то это вовсе не опыт.
Каждый опыт, каждое переживание уже было испытано, иначе вы бы не могли осознать его. Вы осознаете опыт как нечто хорошее, дурное, прекрасное или священное в соответствии с вашей обусловленностью, и, следовательно, осознание опыта должно неизбежно быть старым.
Когда мы хотим пережить реальность (а ведь мы все хотим этого, не так ли?), то мы должны узнать ее. Но в тот момент, когда мы ее узнаем, перед нами уже ее проекция, и, следовательно, наши переживания нереальны — ведь проекция лежит в сфере мысли и времени. Если можно мыслить о чем-то как о реальности, то это уже не может быть реальностью. Мы не можем «узнать» новый опыт, это невозможно. Мы узнаем только то, что уже знаем. Поэтому когда мы говорим, что получили новый опыт, новое переживание, — оно вовсе не новое. Поиск новых переживаний путем расширения сознания, достигаемого с помощью психотропных наркотиков, все еще остается в сфере сознания, и поэтому его перспективы очень ограниченны.
