Все огляделись, но вместо ответа, поступила странная тишина с привкусом гомонящей по сторонам идиллии града.
– Понимаю… – смыслящие отозвался тот, и увлеченно кивнув, попробовал играть в учтивого хозяина и дальше. – Вы голодны? Быть статься, покуда у вас заминка, я бы наказал слугам, предоставить вам отменнейший … – но тут он, осекавшись, смолк, так как вдали меж перекошенных домов и испепеляющих лучей зноя, минуя мыкающихся сермяг показалась черная фигура.
Все остальные завлеченные его оцепенелой оторопью и упавшими брылами, меж резных брусьев, поддерживающих крышу и крыльцо, заарканено обернулись. Следопыт неспешно брел меж каменных домов, явно чувствуя дисбаланс, ввиду отсутствия меча и вещь мешка за спиной, отчего его поступь была несобранной. Он был подсвечен анемаей, как крохотной щелью в невзрачной пещере, но уже от этого заблистали его темно-русые очищенные от жира завихренные у концов пряди, куце состриженные по начало шеи, а куртку он точно одолжил извалявшейся в грязи свинье. Или, отнял у неё эту прерогативу сам. Тем не менее, все окончательно затихли, даже шелест кольчуги ратников, что напоминала о себе при каждом их неловком движении под зелёными котами. Мимо него проторила слезно трескучая телега, с косматым седовласым стариком на козлах, что прежде была под завязку набита товарами, а теперь там, как и ранее дремала лишь его дочь, или внучка, коя при свете была уже более живой от легкого румянца.
Клайд уже уловил, что все ждут его и скривил обветрено скуластое лицо. И первой к нему подоспела рачительная слуга. Она тут же с почтением протянула ему схороненный меч, и он без долгих праздных слов подвязал ножны под правое бедро, и одобрительно кивнул ей щетинистым подбородком, а затем все же показал смятение своё гурьбе. Только тогда Джоаль понял, что немного немало за ночь, уже попривык к горбу на спине, виде походного вьюка следопыта, который ему надоумил взять собственный нетерпеж.
Подошедший Безродный, без лишних слов принял, свою ношу лишив бремени нанимателя, и, обернувшись к ороговевшему барону, сделал нарочитый реверанс на его благоговейное ожидание, уже собирался уйти, когда проглотивший было язык Нуйд запротестовал.
– Прощу, повремените! Уделите мне минутку, поколе солдатам вернут оружие, и компенсацию, в виде отборной походной снеди, – все это он говорил не титулованному Виконту Майзы, а именно броско облаченному следопыту, которому по-хорошему было не до него, и тем более до оружия солдат. Но разумно рассудив, он, поскрипев зубами, вымученно кивнув, согласился.
В пору, как солдаты в черном и с синими плащами, растянуто медленно приносили группе дары, Безродный уделил барону ровным счетом две минуты отдалившись с ним на веранде, но тот будто засиял новыми красками с румянцем на круглых щеках. И казалось готов испустить поистине детский лепет, если бы Клайд, столковавшись, остался с ним на трапезу, продолжая расчехлять свои новые истории, многими искаженные в россказни.
Но как не растягивай они момент как клубок, он все же истощился, и вся амуниция вернулась вспять, а группа, подобрав поклажу и привнесенный провиант, начала исходить. Клайд откуда-то принес колчан и лук с небольшую пенулу, и немедля вручил все лучившейся с ямками на щеках Рибе. Та как привыкшая к подобному орудию, спокойно подобрала его, и, стянув перевязь ремня колчана на правое плечо, сделала ношей крест, приложив к противоположному плечу верхушку плеч лука, а натянутую струной тетиву пустила меж выпирающих грудей, как и перевязь, поверх маленького плаща хламиды со свободным откидным башлыком.
Группа была готова к отбытию, и они по напутствию освободившегося от толков с ностальгирующем по их разовому пересечению Гума, ведущего вышли из западного исхода ренкора, под чувственный провожающий взгляд благоговейного барона, немо млеть оставшегося в тени. Но не только он следил за ними. С угла одного каменного здания робко выглянул русый Дориль, который тотчас скрыл низко посаженные глаза, дабы его никто не заметил и не запомнил. А его подряженные наемники, тоже отправляли их в путь пристальными взорами, особенно стараясь приметить их ведущего, но он постоянно был к ним спиной с мешком, отчего интрига их встречи на поле брани только росла. Время покажет, что за плеяда попалась им на зуб, и кто их таинственный путеводный коновода.
Часть вторая: Лесной брод.
Обездоленные эльфы прокляли род людей после того, как те лишили их посконной земли. Но сим были лишь эфемерные, нечего не висевшие слова. Когда они отдали на заклания, свои души, дабы подпитать спящего Некроманта сделав его подлинно неуязвимым, этим сталось подлинное излияния их накопленных потуг к мести…
Дивелз. (Апокрифы полуэльфа)
Исход из ренкора, оторвал Джоаля не только от налета привычного уклада, но и цивилизации как таковой. Дальнейший путь был подобен тем строкам, в виршах, которые он пропускал мимо восприятия, но тут они были единственной фабулой, коей нельзя пренебречь, перейдя к более значимым элементам произведения. Данное бытие, не терпит слабости и лени, в пользу рутины и неотъёмной притомности.
Вдали под макушками бурно обступивших их с краев цедящих лучи деревьев встречно кучного бора были видны иглы простирающего горного хребта, чьи мглистые высоты закрывала, снежна поволока. Замок Антур, был едва приметен иглой верхушки его узловой башни, но, тем не менее, его синие вытянутые части рожков башен и уступы неприступных стен отчетливо виднелись сквозь марево пред отлогими растянувшимися редутом затмевавшими горизонт горами, в которых он, точно намечая насест нашел себе обиталище.
Их глиняная, вымощенная казалось для вида каменьями тропа, давно сменила свой небрежный вид, на втоптанный заурядный грунтовый тракт, с испещренный рытвинами, калий от колес и ухабов подков, редких лошадей, а может и кентавров исходя из ширины. Светивший выгоревшими волосами Клайд с поравнявшейся с ним семенящей шажками Рибой отданные на лучи уверено шли впереди, минуя дрязг кольчуг, и редко за битый час оборачивались, дабы взглянуть на состояния врученной на поруки когорты. Преобразившейся относительно осоловелого вида пьяни следопыт двигался широкими шагами, а за ним шустро двигая ножками, прыгала копна червлёных волос девушки гоблина, которая все ещё казалась непреклонно коситься на тех с острым недоверием, а виконту в вразрез на их сцепленную чету, и в частности на неё, как на какой-то несуразный элемент их досточтимого похода. Хотя, беря в расчёт себя, она была как ступица в колесе, ибо Джоаль обретался ближе к беспомощному письму, которое везли в телеге.
По бокам за границей кювета и аметистового вереска, путь им преграждали, высокие многолетние густо озонирующие смолой и хвоей ели – Этон, с пышно разлапистыми ветвями, и насупленными шишками на них, которыми при неосторожности, малахольно встав под веками росшими стволами можно было проломить себе голову. Так как каждая была размером с хороший валун, да ещё и с острыми чешуйками, способными при желании быть легкими наконечниками стрел на дичь, для тумерок.
Набегающий осеней ветер играл на шушукающем дерне, который порос по бокам канав, будто скрывая в своих недрах мелких зверьков, от хищников с плохим обонянием. Мерзко бренчащие в уши комары, быстро получали шлепок, и сдавленной вафлей, терялись на притоптанной мириадами ног земле. А в какой-то момент высокие хвойные стволы бора стали, слишком масштабными, и в конец закрыли назойливый просвет, отчего они оказались в охватившей сени, под погожей лазурью, в редких рваных клочках облаков. Покуда многие напаивались осенней свежестью, конгломерата запахов не лишенной росы муравы, боровой мятно смолистой хвоей, и окучивающим шмелей и прочую мошкару над вереском с редким клевером, Клайд что плутающие завел их в самое лоно извилистого пути внезапно застопорился на проселочную развилку пред стеной непролазного леса через кювет, и Риба, которая, не прекращая торить за ним, воспользовалась этим для передышки. А судя по прозрачному краю рубахе, лило с неё потом изрядно.
